Колонисты. Хруст. Дилогия (СИ)

Кто на нас напал? Сколько их? И что им надо?
Хотя, что им надо ‒ и так понятно. Тот долбанный контейнер, лежавший сейчас в рюкзаке у Анны. Как они узнали, что мы за ним придем? Вот это интересный вопрос…
Я очень сомневался, что те, кто положил бойцов Толяныча, до сих пор находятся здесь. Нашим противникам кто‑то сообщил, что мы придем. Но кто? Толяныч? Так он нам сам задание выдал. Анна? Но она, вроде, на Толяныча работает. Впрочем, откуда я знаю, на кого она работает и кто она вообще такая? Но опять же: если бы она была против нас – ей было бы выгодно завалить нас со Строговым или подать знак своим сейчас, когда мы прячемся и пытаемся отсюда уйти. И еще нестыковка – те, что перебили мой отряд, могли привести ее сюда, и она бы нашла для них контейнер. Зачем нас еще втягивать? Нет, вряд ли она нас сдала.
Кто‑то из моих? Строгов? Кузьма? Нет. Строгов и Кузьма не знали, куда мы идем. Вернее, Строгов знал, но, как я понял, он был крайне заинтересован в том, чтобы мы задачу выполнили – как раз его ждала какая‑то серьезная плюшка за это. Настолько серьезная и важная для него, что он про трофеи и не заикался.
Остаются Шендр, Кийко и Литвин. Но они не могли. Ну, не могли и все!
Нужно Толяныча спросить – может, еще кто был в курсе? Но то, что нас сдали, не вызывало никаких сомнений.
– Двинули! – шепотом приказал Строгов, и мы поползли дальше.
Сколько мы ползли, я не знал – открывать интерфейс сейчас было бы глупой идеей, а глядеть на часы было неудобно. Если же брать в расчет ощущения, то казалось мне, что ползем мы уже несколько часов.
На наше счастье на болото опустился туман. Причем настолько густой, что уже метрах в пяти от нас было невозможно ничего разглядеть.
Я оглянулся на Строгова, ползшего последним. Он явно понял, о чем я хочу спросить, но лишь покачал головой.
Вот ведь, параноик! Туман такой, что ни хрена не увидишь. Нормально бы стали и пошли. Или побежали.
И тут же прикусил собственный язык. Что ж я за дурень такой? А если у противника тепловизор или еще какая дрянь? Да и туман ведь не скроет наши шаги. А шуметь мы будем. Так что да, пока ползем.
К счастью, ползти по лужам не пришлось долго. Выбранное Строговым направление оказалось крайне удачным. Впрочем, быть может, он знал, что если идти именно в эту сторону, болото быстрее закончится. Короче говоря, очень скоро мы ползли уже по вполне обычной и даже несколько сухой земле, приминая пожухлые бледно‑синие травинки.
Внезапно из тумана стали появляться деревья, а затем начался склон.
Мы сползли вниз и уже там перевели дух. Я привалился спиной к стволу дерева и облегченно вздохнул – длительное передвижение ползком не прошло даром: спина болела, поясница словно бы задеревенела, а руки дрожали от усталости.
Но это все фигня – живы и, вроде как, выбрались.
Строгов приложил указательный палец к губам, призывая к тишине и начал говорить.
Хотя нет, не так. Он даже не шептал, просто открывал рот, и слова я читал по губам.
– Теперь можем идти. Но идем медленно и аккуратно. Не нужно спешить. Главное – соблюдать тишину. Смотрите, куда наступаете. Ни одна ветка не должна хрустнуть под ногами. Ясно?
Я и Анна кивнули.
Строгов махнул рукой, призывая нас продолжить путь. И мы двинулись дальше.
Минут через десять мы осмелели и прибавили ход. Все‑таки двигаться по лесу было комфортнее и, как нам казалось, безопаснее – ведь стволы деревьев нас прикрывают. Да и отошли мы уже достаточно далеко.
– Ну, все, привал, – еле слышно прошипел Строгов, но мы с Анной его услышали и тут же остановились.
– Думаешь, мы ото… – начал было я, как где‑то неподалеку что‑то треснуло или хрустнуло. Звук был такой, будто бы сломалась крупная ветка.
В следующее мгновение Строгов схватился за грудь, в которой зияла рана. Из‑под пальцев тут же показалась кровь.
Он пошатнулся, но я сделал шаг вперед и подхватил его, не дав упасть.
Треск повторился и Строгов дернулся. А затем еще раз.
Я глядел в его тускнеющие глаза, что‑то бормоча, сам не понимая что. Нечто о бинтах и перевязке, о мед геле.
 
А затем кто‑то дернул меня за рукав и прямо‑таки крикнул в ухо:
– Бежим!
Я еще раз посмотрел в уже стеклянные глаза егеря. А в следующее мгновение послышался этот надоевший, мерзкий треск, и меня развернуло, бросило на землю.
Стволы деревьев закружились, руки выпустили безвольное тело товарища и оно упало на землю, а в следующее мгновение земля стремительно полетела на меня. Я уткнулся в траву лицом, лежал, как бревно, не знаю сколько времени. Может, мгновение, а может и час…А затем в левом плече начала разгораться боль. Нет, БОЛЬ!
– Бежим! – крик полный отчаянья вернул меня в реальность. А затем чьи‑то руки вцепились в меня и подняли на ноги.
И я побежал. Побежал со всех сил, какие у меня только оставались.
Впереди меня бежала Анна, постоянно оглядывавшаяся, пытавшаяся увидеть что‑то на мне или позади нас…
Деревья резко закончились и мы чуть не влетели прямо в скалу.
Я резко остановился, уставившись во внезапно выросшее препятствие, пока Анна не дернула меня за руку.
– Сюда!
Мы проскользнули в небольшую расщелину и продолжили свой забег. Влезли на холм, а затем с него спустились вниз, по крутому склону.
Прямо перед нами раскинулось озеро.
– Ты как? – спросила Анна.
И этот вопрос словно бы включил меня в реальность. Жутко заболело плечо, и я повернул голову, чтобы рассмотреть, что же с ним не так.
Твою мать! Наплечник смяло так, будто бы по нему молотом ударили, металл весь изогнулся, а в самом эпицентре торчал странный осколок.
Я схватил его и выдернул. Это необдуманное действие привело к новой волне боли, растекшейся по всему телу и едва не заставившей меня отключиться – аж в глазах потемнело.
Я бросил осколок на землю и вновь посмотрел в место попадания (а что это еще могло быть?). Ну да, кровь сочится из отверстия. Что с рукой ‒ совершенно не понять, но шевелить мне ею больно. Сложно представить, насколько серьезная рана, но то, что она кровоточит – очень плохо. Надо снимать броню и перевязываться. А то кровь течет обильно, можно в клон‑центре проснуться только из‑за этого.
Вот только было ли у нас время на перевязку?
Было. Наверное…
Сама Анна, уже нисколько не обращая на меня внимание, рылась в своем рюкзаке, сначала выудив на свет контейнер (тот самый, за которым мы и брели в это треклятое болото) и некий странный предмет, нечто угловатое и непонятное, окрашенное в цвет местного неба (по‑другому передать оттенок и описать его я не могу).
Девушка принялась ловко крутить предмет, нажимая какие‑то клавиши, отгибая детали и, в конце концов, я понял что это.
Анна сейчас держала в руках «Оцелот» – небольшой летательный аппарат. Помню, я нечто похожее клянчил у отца на день рождения лет пять назад. Однако модель, которую сейчас собирала Анна, была в разы меньше той, что я хотел, на ней стояли какие‑то совершенно непонятные мне приборы или устройства, которые она сейчас явно включала.
«Оцелот» отличался от обычных дронов‑квадрокоптеров кардинально. Во‑первых, у него была просто‑таки поразительная скорость. Попасть в эту машинку было практически нереально. Пролететь она могла колоссальные расстояния. А возможным это стало благодаря миниатюрному антиграву, который с легкостью позволяет поддерживать заданную высоту. Единственная сложность с этим устройством заключалась лишь в том, что запустить его нужно, так сказать, вручную. А если говорить точно – бросить его как можно быстрее, иначе «Оцелот» будет набирать скорость очень медленно.
 
Впрочем, быть может, то устройство, что я вижу перед собой, является какой‑то продвинутой версией…
– Что это? – спросил я.
– «Око» ‒ разведывательный дрон, грузовая модификация.
– Грузовая? – не понял я.
– Что непонятного? – зло бросила Анна. – Может возить грузы.
– Ты хочешь контейнер Толянычу отправить? – наконец дошло до меня.