Солнце краденое (СИ)
— Отвечай! — еще раз встряхнул ее Мак. — горячая сушка на все!
Со всех сторон разом подул теплый ветер, она замерла. Струйка крови стекала по внутренней стороне ее бедер.
— Нет… — прошептала, и снова заплакала. — Нет!
Медленно взгляд опустив он все понял.
— Петрович! — рявкнул так, что она чуть не упала, но бережно удержал, не позволив ей выскользнуть снова из рук. — Твою мать, Петрович!
— Слушаю, мой капитан — раздалось смиренное.
— Я тебя выковыряю из рубки и выкину к шервовой заднице в космос. Прямо сейчас.
— Я…
— Почему не выполнен мой приказ? — его тон мог соперничать с ледяною водой, только что лившейся Нэрис на голову. — Почему каюта полностью не подготовлена для размещения женщины? Где средства гигиены?
Нэс ему робко взглянула в лицо, и глаза ее вдруг расширились, явно блеснув узнаванием.
— Отдельного распоряжения не было, — огрызнулся Петрович.
— Зато был строжайший запрет на использование ИскИнов с бракованным чипом беспрекословного повиновения. Помнишь об этом?
Впервые Аверин напомнил Петровичу. Тот подавленно промолчал.
— Где комплекты одежды? Я увидел здесь только пустой шкаф и постель. Где туалетные принадлежности?
— Левая верхняя ниша икс шесть, женские гигиенические капсулы приготовлены, — тихо ответил Петрович.
— Мне… нельзя их, — прохрипела вдруг Нэрис, умоляюще глядя на Мака.
— Их нельзя только девственницам. Ваша супруга… — протараторил Петрович.
— Молчать! — снова рявкнул яростно капитан. — Шервова задница, просто заткнись.
Тронул рукой практически невидимое углубление на стене рядом, она тут же послушно раздвинулась, обнажая ряд узеньких полок, оттуда достал черное пушистое полотенце, завернул в него Нэрис, снова не дав ей сбежать. Она успела согреться, но все еще крупно дрожала. Тоненькая и беззащитная. Снова он видел ее обнаженной. Эта картина опять будет стоять перед глазами неделю.
— Скажи, что тебе нужно, — заметив мечущийся ее взгляд мягко добавил. — Пожалуйста.
— Гранулы. И одежду, мне стыдно, простите меня, эти дни…
— Посмотри на меня, — уже требовательно произнес. Поймав снова взгляд, мягко добавил: — В женщине все прекрасно, поверь. И всегда. А почему ты стояла под холодной водой?
— Я… растерялась. Как горячую включить не поняла, а одежда пропала, и нечего…
Снова всхлипнула горько. Макар зарычал.
— Ты сам приказал ее не беспокоить, — быстро ответил Петрович.
— Гранулы вынесешь в спальню. Одежду туда же. Ужин нам на двоих, две дозы обезболивающего, и всем доступ в апартаменты закрыть.
Подумав секунду Аверин добавил:
— Обливио час пятьсот шестнадцать триста три пятьдесят два икс тринадцать Аверин.
И подхватив тихо пискнувшую Нэс на руки вынес ее из душевой. Теперь еще и ее ремонтировать. Завтра.
— Аверин… — повторила она завороженно глядя в глаза капитана.
— Не похож? — вдруг осипшим голосом произнес, — наверное, нужно вызвать врача. Ты замерзла и испугалась. Заболеешь.
— Нет! — испуганно возразила, даже руки подняв в запрещающем жесте, отчего край полотенца скользнул ниже на грудь и несший это чистое искушение на руках капитан закрыл быстро глаза. Даже его выдержке есть предел.
— Разочарована?
Глаз не открывая, он усадил девушку на высокое сидение.
— Ты? — Нэс почему-то нахмурилась. Потом, видимо снова вспомнив все тут произошедшее закрыла руками лицо. — Точно такой. Я таким тебя видела.
Осторожно убрав её руки, присел рядом на корточки, стараясь смотреть строго только в глаза.
— Не так я представлял себе нашу встречу, — Нэс дрогнула, но спрятать взгляд ей не дали. — Я за тебя испугался. Прости, что пришлось тебя так надолго оставить.
— А я идиотка. Металась как дикая курица, чуть не рехнулась одна. Ты тоже прости.
Макар примирительно улыбнулся, отчетливо понимая, что сейчас встать он не сможет. Как будто подросток-мальчишка. Близость ее опьяняла.
— Я сейчас отвернусь, а ты левую руку протянешь, на стену нажмешь и там будут женские гранулы. — С трудом из себя выдавил капитан. — Снизу в шкафу уже наверняка есть одежда. Переоденешься и пойдем вместе ужинать. Я заметил, что в нашей столовой ты еще не была.
— Можно… снова глаза отвела, явно стесняясь. — Можно ты выйдешь?
Он усмехнулся печально.
— Не могу, уж извини. Только лечь у тебя на пороге. Я спешил сюда, но…
— Прости, больше не слова, — она спохватилась. — Я быстро.
Соскочила со стула, придерживая полотенце, и касаясь рукою стены на него оглянулась.
— Ты обещал отвернуться.
С огромным трудом выполнил обещание, развернувшись к двери, и радуясь узкому зеркалу рядом с ней. До чего он дошел?
Макар жадно снова разглядывал обнаженное женское тело и совесть его совершенно не мучила.
***
Никогда еще в своей жизни я не чувствовала себя так ужасно. Казалось, весь мир вдруг на меня ополчился. Все началось в тот момент, когда с виду невинная ниша под лаконичной надписью «Для грязной одежды» бесстрастно и бескомпромиссно вытащила из рук оторопевшей меня мой комбинезон, вместе с бельем.
А я осталась. Голышом, перед выходом в круг душевой и с мучительным осознанием полной беспомощности.
С духом собралась, панике не поддалась. Это просто банальная душевая кабина.
А я не дикарка, я дитя современной цивилизации. Напугать меня технологиями невозможно. Читаю инструкцию и наслаждаюсь процессом.
Получилось паршиво: сделав шаг в темный круг я тихонечко попросила воды. Мне ее тут же и дали.
Холодную, прямо на голову.
Годы «правильных» омовений в замковой женской купальне все же меня закалили. Я почти не орала. Все-таки там мы морально готовились.
«Прекрати!» — попыталась остановить этот ужас. Не вышло.
Выскочила из темного круга, по пути поскользнулась и судорожно цепляясь за гладкие, мокрые стены, попыталась найти подходящую подсказку. В этот самый момент, словно надо мной издеваясь, надписи начали пропадать. Их словно смыло потоком холодной воды, и уже через пару минут стены снова сияли девственной белизной и стерильностью.
Перевела взгляд на пол и ужаснулась. Кровь. Я даже не сразу сама поняла, что случилось. Женские дни наступили с задержкой почти в две недели. Монахини предупреждали, что подобное произойдет, но они говорили о нескольких месяцах, я и забыла об этом. Шервовы жабры, что делать, как быть?
Словно в ответ дикой болью скрутило живот. Я вылетела из душа и заметалась по каюте. Ни подписей, ни подсказок. Шкаф, зияющий пустотой и пористая поверхность кровати.
В эту секунду я вдруг поняла, что сознание ускользает. От всего пережитого, от усталости, от болезненного давления Зеро на разум. Что делать?! Оставляя уродливые следы свежей крови на теплых полах, я влетела обратно в купальню, нырнула под воду, с меня тут же смывшую эти постыдную грязь.
Холодные струи вернули сознание, заставили взвыть. Я дрожала, не смея покинуть эту камеру пыток. Стоило шаг один сделать за круг, как картинка в глазах размывалась, тело слабело. Я так и стояла, мысленно выбирая вид смерти: от переохлаждения и кровопотери, или от кровопотери в полностью бессознательном состоянии.
Эти мысли уже не казались мне чем-то совершенно невероятным, когда я услышала шум. Потом рядом совсем раздался жуткий грохот, стена душевой попросту развалилась и из нее вышел… мужчина.
Одетый в имперскую светлую форму, очень уставший и злой.
Впился в меня темным взглядом, потом перевел взгляд под ноги и кровь заметив стремительно побледнел.
Я стояла под ледяными струями, беззвучно всхлипывая не то от боли и холода, не то от стыда и на него молча смотрела.
Все со мной сейчас происходящее вдруг стало неважно.
Совсем.
Только взгляд этих глаз, похожих на грозовое осеннее небо. Над ними излом темных бровей, острая складка меж ними. Крупный нос с выпуклостью горбинки, острые скулы.
Я узнаю его среди тысячи лиц, своего человека.