Правила этой дружбы (ЛП)

Он хихикает, а Зей вздыхает и толкает дверь.
— Убедись, что она знает, как пользоваться приложением, — говорит он Хантеру, прежде чем вылезти.
Хантер отдает ему честь, его взгляд устремляется на Джекса, который не произнес ни слова и все еще смотрит в окно. Он на мгновение хмурится, но потом снова сосредотачивает внимание на мне.
— Итак, все, что тебе нужно сделать, это держать его открытым. — Он наклоняется, чтобы коснуться экрана iPadа, пряди его волос щекочут мое лицо, когда он приближается.
Нажимая на кнопки, его взгляд натыкается на сцепленные руки Джекса с моими и застывает. Он моргает, и я почти отстраняюсь, но не хочу бросать Джекса. Когда взор Хантера возвращается ко мне, он не выглядит расстроенным, просто любопытным. Он одаривает меня улыбкой, прежде чем открыть приложение. Когда экран становится черным, я смотрю на него в недоумении.
— На что мне смотреть?
— Пока не на что, — объясняет он, поворачиваясь и толкая дверь. — Мы установим камеру на подъездной дорожке, прежде чем войдем внутрь. Как только я включу ее, ты увидишь изображение. Если вдруг появится машина, позвони мне как можно скорее, хорошо? — Он ждет, пока я кивну, затем вылезает из машины и пододвигает сиденье вперед, чтобы Джекс мог выйти.
Джекс выходит не сразу. Нерешительность отражается на его лице, когда его глаза скользят от меня к Хантеру.
— Может быть, мне стоит остаться с ней.
На лице Хантера появляется сочувствие.
— Ты же знаешь, что нам нужна твоя помощь в установке камер. С Рейвен все будет в порядке. Если бы я думал иначе, то не оставил бы ее здесь одну.
Когда Джекс продолжает колебаться, я пытаюсь успокоить его.
— Я буду в порядке. Я знаю, как нанести удар, если понадобится. — Конечно, я не знаю, зачем мне нужно было бы бить кого-то в этой ситуации, но Джекс, кажется, обеспокоен.
Его взгляд встречается с моим, и я хочу отказаться от своего первоначального заявления.
Джекс не обеспокоен. Джекс крайне обеспокоен.
— Мне просто… Мне не нравится, что ты останешься в машине одна, пока мы занимаемся подобными делами, — предлагает он объяснение. — И машина припаркована в лесу.
— Все будет хорошо, — продолжаю пытаться унять его беспокойство, но немного озадачена тем, что конкретно его беспокоит. — Обещаю. — Улыбаюсь ему, надеясь, что это поможет, но после этого его колено начинает подпрыгивать вверх и вниз, как сумасшедшее.
Хантер вздыхает.
— Если хочешь, можешь держать ее на телефоне, — говорит он Джексу. — Таким образом, ты будешь точно знать, что происходит.
Джекс сомневается мгновение, прежде чем кивнуть.
— Ладно, давай так и сделаем. — Он поворачивается ко мне. — Я позвоню тебе, хорошо? А потом буду удерживать тебя на линии. Таким образом, если что-то пойдет не так, я сразу узнаю.
Чтобы поднять настроение, я отдаю ему честь, но мне остается только гадать, о чем он беспокоится, что, по его мнению, может случиться. Ребята сказали, что этот город опасен, как и их отцы, и мысль о том, что я могу встретиться с отцом Джекса, это то, что, я думаю, заставило его выйти из гостиной. Но сомневаюсь, что такое может произойти, пока я болтаюсь в лесу, играя в шпиона… верно?
Хантер улыбается в ответ на мой жест, и даже полуулыбка касается губ Джекса. Но она быстро исчезает, когда он с неохотой выходит из машины.
Хантер наклоняет голову в салон и смотрит на меня.
— Ты в порядке? — он перепроверяет.
Я киваю.
— Да, давайте сделаем это.
Он снова улыбается, но на этот раз улыбка не касается его глаз. Он тоже встревожен, но скрывает это лучше, чем Джекс. Опять же, почему? Почему они так волнуются?
Он пристально смотрит на меня, прежде чем закрыть дверь. Секунду спустя раздается звонок, и на экране появляется имя Джекса. Я отвечаю:
— Так, о чем же мы будем говорить? Или нам нужно просто молчать и прислушиваться к дыханию друг друга?
В трубке раздается тихий смешок.
— Разговор может быть о чем угодно, так как вокруг никого нет.
— Круто. — Я откидываюсь на сиденье. — Итак, о чем ты хочешь поговорить?
 
— Хмм… Как насчет того, почему на заднем дворе выстроилась целая коллекция жутких гномьих задниц? — он вопрошает веселым голосом.
Я фыркаю от смеха.
— Это коллекция моей тети. И она очень странно к ним относится. Например, однажды она поймала меня на том, что я убираю одного из них с дороги, чтобы полить несколько ее цветов, что, к твоему сведению, она сама попросила меня сделать. Но в любом случае, когда она увидела, что я двигаю его, она испугалась. Сказала какую-то несусветную чушь о том, что у них у всех есть свои правильные позиции во дворе, и я все испортила.
— Серьезно? — говорит Джекс. Похоже, он чувствует себя немного лучше, и я рада. — Как странно.
— Она действительно такая, — я соглашаюсь, мои мысли возвращаются к тому, о чем я часто думаю.
Знает ли она, что мой дядя делает со мной? Иногда мне кажется, что ей все равно. Если так, то она такая же плохая, как и он.
— Может, она думает, что они живые, — кричит Хантер.
— Я тоже задавалась этим вопросом, — отвечаю, а потом спрашиваю. — Я на громкой связи?
— Да, — говорит Джекс. — Подожди. Повиси.
Я слышу приглушенный разговор, а потом Джекс снова берет трубку и спрашивает:
— Ты видишь изображение на iPadе сейчас?
Я смотрю на iPad и, конечно же …
— Да.
— Отлично, — говорит он мне, а потом говорит либо Хантеру, либо Зею, — Все хорошо.
Линия снова замолкает, но я слышу, как один из них говорит что-то неразборчивое.
Наконец, я больше не могу выносить тишину.
— Ребята, вы уже в доме? — интересуюсь я.
— Да, — отвечает Джекс. — Зей устанавливает камеру на кухне, Хантер уже установил в гостиной, а я только что поставил в коридоре у лестницы.
Дерьмо. Одна из камер будет в коридоре наверху? Она может быть достаточно близко к моей комнате, где они могут что-нибудь подслушать. Но я знаю, что если скажу что-нибудь об этом, он начнет задавать вопросы.
— Какая из них твоя комната? — спрашивает он.
Я прикусываю нижнюю губу.
— Хм… А что?
— Мне просто любопытно, как она выглядит, — говорит он. — Ничего страшного, если ты не хочешь, чтобы я туда заходил.
Я немного расслабляюсь.
— Нет, это не так, если ты хочешь туда войти… Вторая дверь справа.
Джекс ничего не говорит сразу, и по какой-то дурацкой причине это заставляет меня нервничать.
— Здесь не так уж много вещей, — наконец говорит он.
— Я знаю… Мои тетя и дядя заставили меня избавиться от многих вещей, когда я поселилась у них. И у меня не так уж много новых, так что… — пожимаю плечами, хотя он меня не видит.
— Тебе определенно нужно больше вещей, — бормочет он, но я не уверена, говорит он мне или сам с собой.
— Все нормально… Мне хотелось бы иметь что-нибудь из моей старой коллекции, например старые пластинки моего отца, но…
— Откуда у тебя эта фотография? — он внезапно обрывает меня, его голос дрожит.
Я совершенно сбита с толку не только его вопросом, но и его реакцией.
— Какая фотография?
— Эта, с мужчиной, женщиной и маленькой девочкой в фиолетовом платье? — Его тон такой же, если не более, дрожащий.
— Это фотография моих родителей и меня, когда я была маленькой, очевидно. Единственное, что у меня осталось от них. Тетя выбросила все остальное, сказав, что мне не нужно зацикливаться на прошлом или на каком-то подобном дерьме. — Слезы жгут мои глаза, когда я вспоминаю, как злилась, когда смотрела, как она выбрасывает все коробки с моими семейными фотографиями в мусорное ведро. Она сказала, что это делает меня слишком эмоциональной, когда я смотрю на них. — Она не знает, что я сохранила одну. Я спрятала ее в обувь. Если бы она увидела, то, вероятно, взбесилась бы. — Делаю короткую паузу, когда внезапная мысль осеняет меня. — Джекс, ты же не думаешь, что она заставила их выбросить, потому что мы все вне сети, не так ли?