Новая пташка для владыки (СИ)

Но нет. Надо быть осторожной.
Поэтому девушка рассказала только о Нэле, о том, что теперь они почти неразлучны, и Эллин словно чувствует некую ответственность за арфистку.
— Ты добра, — выслушав, произнес Ардел и сел на скамью, бросив инструменты на землю, — сядь со мной, расскажи о себе. Я могу немного отдохнуть.
Эллин посмотрела по сторонам. Тут и там бродили соловьи и воробьи. Несколько девушек плескались в бассейне, некоторые из них с ленивым любопытством поглядывали на Эллин и Ардела.
— Не бойся, — мягко произнес он, наблюдая за Эллин, — это не запрещено пташкам. Я не прикоснусь к тебе.
«А жаль…» — пронеслось у нее в голове, и Эллин поразилась этой мысли.
Она помолчала с мгновение, взглянула в глаза Ардела, и ей вдруг показалось, что она знает его очень давно. Знала… Еще к ней пришла мысль, что ему можно доверять. Ему точно можно.
Она задержала дыхание и на выдохе, по-прежнему глядя в его потемневшие глаза, начала свой рассказ. Эллин рассказала о своей недолгой жизни, о том, что никогда не видела свою мать и не знает, что с ней. Рассказала о своем талантливом, но не приспособленном к жизни отце. О своей любви к музыке, об ужасном похищении, когда никто ей не помог. И о своей мечте.
— Музыкальная академия? — с удивлением переспросил Ардел, внимательно выслушав ее, — разве женщин принимают туда?
— Вообще нет, — нахмурившись, произнесла Эллин, — но несколько раз они делали исключение. Я надеялась, что сделают и для меня.
— Почему ты так хотела туда? — со странным выражением лица спросил Ардел.
— Хочу. До сих пор хочу, — твердо сказала Эллин. — Потому что всегда нужно стремиться дальше, ввысь. Чем выше цель, тем интереснее путь.
В глазах Ардела вспыхнули огоньки, и он улыбнулся.
— Этому тебя научил отец? — спросил он тихим голосом.
— Нет. Я сама себя научила этому. — Эллин взглянула на Ардела и не сдержала улыбки.
Сидя рядом с ним, она на время позабыла, где находится. И словно попала в те времена, когда была свободной и наивно верила в то, что ее мечты сбудутся. Ей будто стало легче дышать.
— Ну, теперь твоя очередь, — весело сказала она, — расскажи и ты о себе.
Издали послышались чьи-то возбужденные голоса, на которые Эллин не обратила внимание. Ардел повернул голову, посмотрел вперед и нахмурился.
— Боюсь, сегодня не получится, — с угрюмым видом произнес он.
Эллин проследила за его взглядом. Прямо к ним направлялся быстрым шагом Рэмин. Вид у него был решительный и даже пугающий. Он подошел к ним и, не глядя на Ардела, произнес:
— Завтра ты с другими соловьями выступишь перед владыкой. Я даю тебе ровно пять минут и жду в музыкальном зале.
Он презрительно скривил губы и тут же пошагал прочь, игнорируя приветствия других девушек.
Эллин застыла, чувствуя, как от ужаса похолодели ладони. Она ждала этого, готовила себя, что рано или поздно ей придется играть перед владыкой.
Но сейчас, когда он брал в свою постель пташек одну за другой, сейчас, когда девушки исчезали с ужасающей регулярностью, слова Рэмина были равносильны приговору.
И сообщил он это именно сейчас, когда она ненадолго забылась и почувствовала себя свободной. Да, поняла Эллин, рядом с Арделом она вновь ощущала свободу, пусть и призрачную. Наверное, поэтому она к нему и тянулась.
Эллин перевела взгляд на Ардела. Губы ее задрожали. Мужчина нахмурился, а его глаза потемнели.
— Мне пора, — сипло сказала она и медленно встала.
Эллин помедлила, желая сказать еще что-нибудь на прощание. Кто знает, может, больше они не увидятся? Ардел все так же сидел на скамье, не шевелясь, и пристально смотрел на нее печальным и жестоким взглядом одновременно. Эллин открыла рот, но слова застряли в горле. Она замешкалась на несколько секунд, неловко кивнула ему и засеменила быстрыми шагами во дворец.
— Подожди! — голос Ардела прозвучал так громко, что остальные девушки замолкли и с любопытством уставились на него.
Эллин застыла, почувствовав прилив облегчения. Не замечая никого вокруг, Ардел стремительно подошел к девушке.
 
— Завтра, — тихим, но твердым голосом произнес он, склонившись к ней, — завтра я расскажу тебе о себе. Встретимся на этом же месте, после заката.
Сердце гулко забилось. Эллин тихо выдохнула и кивнула. Ардел отвернулся и подошел к скамье, взял брошенные на землю инструменты и ушел в глубь сада, не оглядываясь.
Эллин окинула взглядом уставившихся на нее соловьев.
— Это не запрещено, — уверенным тоном сказала она и побежала на репетицию.
Она должна выжить и не оказаться в постели владыки. Она понятия не имела как, но сделает это. Сделает все, чтобы прожить еще один вечер и увидеться с Арделом вновь.
  
11
 
Этот и следующий день прошел для Эллин в тумане. Она непрерывно репетировала с остальными соловьями, прерываясь только на питье и еду. Девушка была напугана, она и ждала, и опасалась предстоящего вечера. Боялась владыки, но ждала встречи с Арделом. С облегчением выдохнула, узнав, что Нэлы нет в числе выступающих соловьев. Дурное предчувствие еще не покинуло ее окончательно, и Эллин волновалась за подругу.
Для владыки Рэмин выбрал несколько старинных этюдов, которые играли еще при старом короле.
Главный музыкант объяснил, что нужно будет сыграть все композиции, и всё, что потребует владыка. Уйти можно только с позволения владыки. Если он захочет, чтобы играли всю ночь — надо играть. Соловьи не ведают усталости — соловьи поют.
Настал вечер. После горячей ванны Эллин долго натирали ароматными маслами, нанесли на губы вишневый бальзам, а на веки — графитовые тени. Ее, как и других соловьев, одели в полупрозрачное платье, расшитое серебряными нитями, в волосы вплели живые листья и цветы. Взглянув в зеркало, она не узнала себя — с темными тенями Эллин выглядела старше и ярче.
Ее била мелкая дрожь, когда Рэмин вел их по темному коридору. Она не различала дорогу, даже не пытаясь запомнить, куда их ведут. Впрочем, остальные соловьи, выбранные для сегодняшнего вечера, чувствовали себя не лучше. Это было видно по их бледным лицам и застывшим взглядам. Не одна она боялась.
Для кого-то из них этот вечер может оказаться последним. Тут все зависело только от везения. Беда в том, что им уже не повезло.
Пройдя вереницу коридоров залов, они оказались перед громадными, во всю стену, золотыми дверями. Их охраняли вооруженные стражники, одетые в черно-золотую форму. Рэмин что-то тихо произнес им, и один из охранников распахнул дверь.
Эллин глубоко вздохнула и крепче прижала к груди скрипку.
«Это просто выступление, просто выступление», — мысленно приободрила она себя и вошла внутрь, вслед за Рэмином и остальными девушками.
Зал был гигантским, под стать золотым дверям. Пол и потолок — белоснежные. Стены черные, расписанные золотом. Повсюду горели золотые лампы, а сверху свисала огромная золотая люстра, и тысячи свечей горели в ней. Везде — мягкие подушки и диванчики, на них извивались обнаженные девушки. На их телах не было ничего, кроме цепочек на шее и талии. У кого серебряные, у кого золотые. Мимо девушек с безразличным видом прогуливались мужчины и женщины, по виду аристократы. Туда-сюда сновали слуги с подносами. И никому не было дела до голых пташек на диванах.
«Они — часть обстановки, — с холодным ужасом подумала Эллин, — как мебель или эта люстра».
В центре, напротив дверей, высилось черно-красное кресло, больше похожее на трон. Как и все вокруг, оно было гигантских размеров. Рядом с двух сторон стояли кресла поменьше, по-видимому, для кого-то из приближенных. Кресло пустовало. Владыки еще нет, поняла Эллин и выдохнула с облегчением.
Рэмин подвел их к левому углу и взмахнул рукой.
— Начинайте играть, — скомандовал он и встал поодаль от них.
Девушки заняли свои места и принялись играть. Одну композицию, вторую, третью. Музыка увлекла Эллин в далекие волшебные края, что всегда дарили покой и надежду. Закрыв глаза, она погружалась все глубже и глубже в спасительный мир мелодии.