Пыльца счастья (СИ)
— Как выглядел, сколько лет? В ваших интересах вспомнить самой, — намекнул на пытки соэр.
— Угрозы запрещены! — пискнула Эмма и замерла, пришпиленная к стулу острым, как бритва, взглядом. Сразу поверилось, следователь препарирует ради правды. — Да и не запомнила я, — уже без прежнего апломба продолжила она, стиснув руки на животе.
— А если постараться вспомнить, госпожа Донарт? Вы, кажется, не осознаете последствия своего упрямства. Так я вам напомню. Вы обвиняетесь в убийстве, пособничестве насильственных действий в отношении лиц женского пола, распространении наркотических средств. Все вместе тянет на смертную казнь. Несговорчивых преступников пытают. — При этих словах девушка всхлипнула. — К свидетелям тоже применяют особые меры воздействия. Даю вам пять минут на раздумья. Либо вы добровольно даете показания, либо делаете это в принудительном порядке.
ГЛАВА 4. Врачебная история
Эллина вышла у знакомого дома в квартале магов, трепеща от волнения. Она комкала в кулаке перчатки и надеялась, муж не ошибся.
Ребенок стал идеей фикс. Гоэта понимала, она немолода, пусть язык не повернется назвать старой. Все еще привлекательна, все еще без обвисшей кожи и сеточки морщин, однако природу не перехитришь. Рожать следовало незамедлительно. Потом, после первенца, можно позволить сделать перерыв и… Только Эллина сомневалась, хотел ли муж второго ребенка. Она и сама никогда не думала об этом, просто боялась разродиться девочкой. Тогда непременно нужно забеременеть снова, опять и опять, пока не достигнет желанного результата. Увы, пока не получалось сделать даже первый шажок.
Эллина поправила короткую вуаль шляпки — та ее раздражала, но социальный статус обязывал, — и направилась к крыльцу. Слуга сестры Брагоньера непостижимым образом умудрился записать ее к доктору Женду — тому самому, который совсем недавно сокрушался по поводу собственной занятости. Гоэта даже не удержалась от ехидной шутки: в сезон балов все резко перестали болеть.
Звякнул колокольчик, однако посетительнице никто не спешил открывать. Она позвонила снова, потом и вовсе постучалась. Тишина. Обеспокоенная Эллина послала кучера заглянуть в окно. Вдруг помощница врача вышла или задержалась, расставляя истории болезни в картотеке?
Кучер послушно перелез через кусты и, подтянувшись, заглянул в широкое окно приемной. Его наполовину занавешивала штора, разглядеть удалось немного: край конторки и мягкую спинку дивана. Есть ли кто за стойкой, мешал понять фикус. Горшок стоял в самом неподходящем месте, мясистые листья полностью загораживали место помощницы.
Слуга предложил войти. Час приемный, незачем госпоже стоять на улице. Забывчивая девица подойдет, никуда не денется. Эллина сочла его предложение разумным и толкнула дверь. Она не поддалась. Гоэта попробовала снова — с тем же успехом.
Эллина нахмурилась.
Кучер прав, приемное время, до обеденного перерыва далеко. У нее запись, между прочим, гоэта даже опоздала — и что же, врач таинственным образом испарился?
— Заперта изнутри, — повозившись с дверной ручкой, сообщил кучер.
Эллина встревожилась еще больше и, подхватив юбки, перемахнула через кусты, чтобы обойти дом и заглянуть в коридор. Слуга следовал за ней молчаливой тенью. Пусть лучше украдут лошадей, чем с госпожой что-нибудь случится. Брагоньер высказался однозначно, увольнением не отделается.
Гоэта замерла возле подоконника и подняла руку, когда кучер хотел уговорить ее вернуться в экипаж. Она увидела землю — четкий отпечаток на деревянном откосе. Кто-то залез в дом через окно. Весь вопрос: когда? Погода стояла сухая, неизвестный мог появится как вчера, так и неделю назад.
Эллина наклонилась, рассматривая клумбу. Гладиолусы бурно разрослись и не выглядели помятыми. Декоративный вьюнок тоже радовался жизни. Вряд ли кто-то прошелся по клумбе, если только… Определенно, вот тот бордюрный камень стоит неровно.
Гоэта задумчиво пожевала губу — старая привычка — и тем же путем вернулась к крыльцу.
— Взламывай! — приказала она слуге и отмела робкие возражения фразой: — Именем Королевского прокурора.
Да, именно так. Если Эллина жена Брагоньера, то тоже наделена властью. Супруги — единое целое перед лицом богов.
Гоэта попробовала на вкус: королевская прокурорша. Словосочетание звучало весомо, сладко. От него пахло властью. Вот и кучер, тяжко вздыхая и бормоча про проблемы с городской стражей и владельцем дома, отправился выполнять приказ. Наверное, в прошлой жизни, а, может, и на прошлой службе он зарабатывал на жизнь взломом, во всяком случае с замком справился быстро. Эллина поблагодарила кивком и, достав дамский кинжал — еще одна привычка прошлого: никогда не выходить без оружия, — смело шагнула в полумрак прихожей. Вместе с ней туда ворвался свежий сентябрьский воздух.
Да, непохоже, чтобы господин Женд кого-то принимал. Дверь, определенно, сегодня не отворяли, иначе откуда такой спертый воздух?
Оставив слугу дежурить в дверях, Эллина смело шагнула в приемную. Вроде, все осталось на своих местах, только вот помощницы доктора действительно нет. Куда она запропастилась?
Гоэта подошла к конторке и, перегнувшись, бросила взгляд на журнал записей. Он отсутствовал. Эллина нахмурилась. Складывалось впечатление, будто работать врач не собирался. Ну да, поэтому и не отперли дверь.
Взгляд гоэта скользнул по приемной, по копии диплома и многочисленным благодарственным письмам в рамочках, и случайно остановился на фикусе. Хороший, зеленый, только сухой. Между тем, Эллина помнила, помощница врача заботилась о цветах, не только поливала, но и опрыскивала. Странно!
Перехватив кинжал так, чтобы в случае необходимости быстро нанести удар, гоэта открыла конторку и прошла на место помощницы.
Вот и журнал — валяется на полу.
Разлетелись рецепты.
Эллина присела на корточки и, радуясь тому, что надела перчатки, потянула за кончик закладки. Страницы журнала зашелестели, явив список пациентов на сегодня. Гоэта обнаружила среди них и свое имя. Ну да, время верное. Тогда?..
Женщина осторожно поднялась и прислушалась. Тишина, только долетает шум улицы через раскрытую дверь.
Набравшись храбрости, Эллина бочком протиснулась в кабинет господина Женда. Она уже поняла, его помощницу что-то напугало, раз она сбежала. Кстати, как? Видимо, через заднюю дверь.
Гоэта не сразу привыкла к темноте. Она слепила после веселых лучиков солнца, проникавших через окна приемной. Наконец Эллина проморгалась и сделала шаг вперед, чтобы застыть.
Шорох!
А потом всхлип.
Гоэта нахмурилась и, поколебавшись, спросила:
— Кто здесь?
Ответом стал тяжкий вздох.
Не на шутку перепугавшись, Эллина позвала кучера. Тот попросил госпожу выйти и обождать снаружи. Гоэта заартачилась и осталась стоять на пороге.
Вспыхнул свет и осветил кабинет врача. В глаза тут же бросился сильный беспорядок. Клочья бумаги валялись на полу, хрустели под ногами колбы, путались под ногами папки и книги. Складывалось впечатление, будто содержимое шкафов безжалостно вывалили и безнадежно испортили.
Эллина принюхалась. Запах горелой бумаги. И точно — на столе грудилась кучка пепла в медицинской ванночке.
Однако самое главное открытие ожидало впереди. Кучер ненароком отодвинул стул, и на старые справочники рухнули ноги в отполированных до блеска ботинках. Владелец кабинета с разожженной головой валялся под столом.
Гоэта проявила чудеса стойкости. Она не закричала, лишь зажала рот ладонью. Чего не скажешь о третьем живом существе в комнате. Оно выдало себя, громко всхлипнув. Кучер отдернул тяжелую портьеру, готовый убить злодея, но им оказалась скорчившаяся дрожащая помощница господина Женда.
— Эт… это не я! — запинаясь, пробормотала она.
Огромные, как блюдца, глаза в страхе взирали на кучера. Блондинка была так бледно, словно из ее тела выпустили всю кровь. Эллина даже засомневалась, уж не ранена ли она. Нет, на девушке не оказалось ни царапины.