Лабиринты памяти
– Значит, Саквильские и Стамерфильды.
– Что?
– Михаил, получается, я по матери Харт-Вуд, а по отцу – Стамерфильд?
– Верно.
Ника заерзала, не до конца понимая, почему испытывает волнение. Эта фамилия. Эта и та, вторая, правителя Небесных земель. Что-то было в них такое – знакомое, но словно забытое. Как Джей Фо.
– А вы когда-нибудь слышали о Джей Фо?
– Никогда. Кто это?
– Да так… ерунда, – отмахнулась Ника и достала телефон. Связи здесь не было. Дорис сказала, что здесь вообще не работают телефоны, да и с электричеством складывается только в столице – в отдаленных районах совсем беда из-за приближенности к ведьмовским землям. Ника покрутила в руках телефон, а потом открыла папку с фото. Подкинутый список… Она его давно сфотографировала, чтобы в любой момент убедиться, что ей не привиделось все это. Джей Фо… Джей Фо. Она зажала экран пальцем, не давая ему потухнуть, но вдруг палец соскользнул и перелистнул фото. И Ника застыла. Сердце безудержно застучало, аж в горле отдалось. Кладбище и странное надгробие двух малышей. Фото, которое она по наитию сделала за несколько секунд до того, как обнаружила тело Дэвиса.
«Н. Стамерфильд, 1999–2000. А. Саквильский, 1998–2000. Пусть ваши души правят на небесах».
– Твою мать… – выдохнула она и развернула экран к Михаилу.
Его лицо, мягкое и расслабленное, в один момент изменилось: вытянулось и побледнело, зрачки расширились. Он взглянул на Нику:
– Тебя считают мертвой…
– Вы поэтому сделали могилу? Вам нужны были доказательства для народа?
Михаил обреченно вздохнул и устало потер переносицу пальцами.
– Мы до сих пор не знаем, что тогда случилось. Много детей умерло. Если ты видела эту могилу, значит, и другие видела. Но ты выжила, а твой отец решил, что лучше никому не знать об этом. Что ты целее будешь, если… если окажешься вдали от всех.
Ника вытаращилась на него, быстро обдумывая услышанное. Что-то не сходится. Ерунда какая-то.
– А зачем тогда возвращать меня сюда? Зачем вы пришли? Зачем Лидия отдала мне какую-то книгу? Да в чем смысл?
– Если бы Владислав Долохов так активно не интересовался тобой, мы бы…
– Господи, да почему напрямую не спросить его?!
– Не все так просто. – Михаил поднялся и, заложив руки за спину, прошелся туда-обратно за ее спиной. – Он сделал ужасную вещь с наследником Саквильского, и мы понятия не имеем, на что он способен… Нельзя так… Ника, пожалуйста, – Михаил присел на корточки и коснулся ее плеча, – ну невозможно так вот за раз все рассказать. Некоторые тайны нельзя выносить за пределы этой земли. Николас боится, что тогда мы совершили ошибку и надо было спрятать тебя в землях ведьмовских кланов – Морабате, тогда бы никто до тебя не добрался. Но Рита…
– Да-да, она так меня любила, что вы поверили в безграничную мощь ее защиты. – Ника дернула плечом. Ступенька под ней словно стала зыбкой, и она остро ощутила, как падает в липкое прошлое этой земли. И есть только один шанс ухватиться за край и остаться на поверхности: не спрашивать. Ника уставилась на фото с надгробием, и вдруг ее осенила догадка: – Кто такой А. Саквильский?
Михаил снова сел рядом и подался вперед, уперев локти в колени:
– Сын Стефана.
– Как его зовут?
Взгляд Михаила сказал ей все.
– Маркел – фамилия его матери, да?
Лондон
31 декабря 2016 года
Алекс вышел из дома около десяти вечера и направился вверх по улице. Странно и непривычно было брести в полном одиночестве в этом чужом и в то же время уже таком родном мире за два часа до наступления Нового года. Улицы почти опустели – лишь пара-тройка прохожих. Ближайшие кофейни уже закрылись, поэтому Алекс взял кофе в автомате у метро и направился вперед, равнодушно разглядывая цветные гирлянды из фонарей, разбросанные по макушкам голых деревьев.
За четыре года жизни в Лондоне он ни разу не видел города таким спокойным. Казалось, что даже автомобили, курсировавшие по улицам, стали бесшумными. А может, несколько дней уединения сделали его более терпимым к обыденности, кто знает… В любом случае в этот вечер Алекс ни на секунду не пожалел, что остался один.
Он медленно брел по улицам, переходя дороги одну за другой, сворачивал в переулки, шел через них и вновь оказывался на проспектах. И на одном из пешеходных переходов, ожидая разрешающего сигнала светофора, Алекс увидел ее. Ника стояла на другой стороне и готовилась перейти дорогу. Несмотря на глубокий капюшон, скрывающий голову, он узнал ее сразу. Загорелся зеленый свет, несколько прохожих зашагали по переходу, а Алекс как вкопанный стоял и смотрел на нее. Короткая эсэмэска «верю» – одно слово, с маленькой буквы, без точки. И следом еще одна: «В 10 вечера. Пришли адрес». Он получил сообщение еще в обед, но до последнего считал, что это ошибка. И вот она здесь. Их взгляды встретились за несколько метров до окончания перехода. Похоже, Ника не меньше его удивлена встречей. На ее лице отразилось замешательство, и Алексу на какой-то миг показалось, что она развернется и убежит, но Ника уверенно подошла к нему.
– Привет, – одними губами сказал Алекс. Сердце пустилось вскачь.
Ника вдруг нахмурилась и так упорно начала всматриваться в его лицо, что стало немного не по себе. Казалось, так прошла целая вечность. Красный снова сменился зеленым, машины тронулись с мест, кто-то из прохожих задел его. И вдруг Ника потянулась к нему рукой, почти коснулась плеча, но в последний момент замерла и смущенно отступила.
– Я… в общем, я тебе верю, – тихо сказала она, глядя куда угодно, но только не на него.
– Какое облегчение, – выдохнул Алекс, с трудом совладав с дикой пульсацией в горле.
Ника стрельнула в него взглядом и сделала шаг в сторону, уходя на тротуар.
– Наверное, я не самая лучшая компания для тебя в новогоднюю ночь, – неуверенно начала она, – но…
– Сейчас ты нужна мне гораздо больше, чем кто бы то ни было, – выпалил Алекс и тут же разозлился на себя за такую прямоту. Но, к его удивлению, Ника благодарно прикрыла глаза. – Прогуляемся? Или замерзла?
– Прогуляемся. – Ника поправила лямки рюкзака, и они пошли к парку вдоль череды уже закрывшихся магазинов.
Алекс украдкой смотрел на нее, все еще не веря в то, что они встретились вне школьных стен и что эта странная девчонка отчего-то решила поверить ему после всего, что узнала. Интересно, что же случилось за эти дни?
– Где ты остановилась?
– Еще нигде, но я что-нибудь придумаю, – отмахнулась она. – А где Мари?
– С родителями. Она никогда не пренебрегает семейными праздниками, – усмехнулся Алекс.
– А ты бунтуешь?
– Да я… ну, с тех пор как стал жить здесь, ни разу и не был дома. Во многом пришлось усомниться, ты же понимаешь. – Алекс поймал ее взгляд и криво улыбнулся. Она была так красива и спокойна, и то ли атмосфера приближающейся новогодней полуночи, то ли еще что, но ему захотелось взять ее за руку.
Да что творится в твоей тупой башке?
– Понимаю, – кивнула Ника. – Правда, у меня все ровно наоборот. Много вопросов, и я все пытаюсь хоть на что-то найти ответы. Родня считает, что мне нужно пожить в их мире, чтобы разобраться. Мол, невозможно сначала изучить матчасть, а потом принять решение, жить с ними или нет. – Она саркастично хмыкнула и втянула голову в плечи.
– Значит, ты общаешься с ними?
– Пыталась, однако из этого ничего хорошего не вышло. – Ника закатила глаза. – Не хочу говорить о них.
Алекс вздохнул. Как бы ему ни хотелось узнать о ее семье, сейчас он сдержал вопросы. Не хватало, чтобы она разозлилась и ушла.
Они преодолели еще пару улиц и очутились в безмолвном заснеженном парке. Стоило пройти несколько метров вглубь по тропинке, и их объяла благоговейная тишина – как будто за ними закрылись невидимые двери, разделяющие шумный город и мирно спящий немой островок голых деревьев и кустарников.
