Лабиринты памяти
Выскочив из-под одеяла, блондинка бросилась к Патрику и помогла ему избавиться от груза.
– За что я люблю «Форест Холл», так это за ранние поздравления, – просияла Барбара, поймав маленькую коробку, которую кинула ей Стейси.
– Если бы вы еще сами их себе приносили… – прокряхтел Патрик. Присев на корточки, он аккуратно поставил оставшиеся коробки на пол рядом с письменным столом и гордо отряхнул руки. – Ну, где моя награда?
Стейси хихикнула и чмокнула его в щеку.
– Харт-Вуд, подъем, для тебя тут есть кое-что, – сообщил Доминик, повертев в руках желтый конверт.
Ника нехотя высунула голову из-под одеяла.
– Давай вставай, мы только твою пижамку не заценили еще!
– Сплю голая. – Ника приподнялась на локтях, прижимая одеяло к шее. – Тебе есть восемнадцать, чтобы смотреть?
Мари рассмеялась, а Доминик залился краской и молча отдал ей конверт.
– В общем, ждем через полчаса на завтраке, – сообщил Патрик, заискивающим взглядом окидывая тонкие пижамные шорты Барбары. Крауш показала ему язык и запустила подушкой.
Парни с громким смехом выскочили из комнаты, а Стейси, Барбара и Мари тут же бросились разбирать подарки.
– Доставка подарков – удобно, – фыркнула Ада. Она сидела на кровати, недовольно оглядывая разноцветные коробки.
– Вытри рот – желчь струится. – Мари бросила ей серебристый сверток.
Лицо Ады преобразилось. Напустив на себя загадочный вид, Блодвинг развернула презент: им оказалась небольшая деревянная фигурка женщины с двумя лицами.
– «За то, что ты такая разная», – прочла она надпись на маленькой открытке, прикрепленной ленточкой к шее фигурки.
– О, кто-то отметил твое лицемерие, – едко бросила Барбара.
– Скорее, мою многогранную душу, – фыркнула Ада. – Между прочим, это красное дерево!
Стейси и Барбара многозначительно переглянулись.
– А это тебе от меня. – Мари присела на краешек кровати и протянула Нике пакет. В нем оказался легкий белый сарафан свободного кроя. – Хоть ты и любишь спать нагишом, но эту пижамку придется надеть.
– Очень мило. Хотя мне удобнее в джинсах…
– Прекрати, это пижамная вечеринка, – простонала Мари и, наклонившись так близко, чтобы их никто не услышал, шепнула: – Эта стерва получила намек. Двуликий бог Янус.
– И кто же у нас такой проницательный? – заговорщическим тоном спросила Ника.
– Мой брат не такой дебил. – Мари поиграла бровями и прыснула, зажав рот рукой.
Ника кисло ухмыльнулась. Ада метнула в их сторону злобный взгляд и запихнула статуэтку в верхний ящик тумбочки. Картинно откинув назад воображаемые волосы, Мари вернулась к своим коробкам, а Ника открыла конверт.
«Дорогая Ника,
рад ожиданию скорейшей встречи. Завтра в пять часов вечера буду встречать тебя у ворот школы. Гости прибудут к восьми, и у тебя будет несколько часов, чтобы подготовиться к приему.
С уважением,
Ми»
Всего один день – и она наконец сможет заполнить пробелы в своем мистическом пазле. Единственный момент, который все еще не давал ей покоя: как быть с вопросами, на которые способен ответить только Маркел?
Под Рождество «Форест Холл» превратился в настоящий волшебный дворец: искусственный снег, распыленный на окнах, подоконниках и перилах лестниц, по периметру стен – гирлянды с голубыми и белыми светодиодными огоньками, воздушные снежинки под потолком, венки из живых еловых веток, украшенные блестящими красными и серебристыми шарами. С самого утра во всех корпусах играла тихая праздничная музыка. В столовой пахло какао, а к завтраку подали имбирное печенье и маршмеллоу. На дверях учебных классов висели рождественские носки, наполненные карамельными тросточками, и любой желающий мог угоститься совершенно бесплатно либо передать подарок с запиской Тайному Санте, роль которых исполняли старшеклассники из южного крыла. Весь день парни разгуливали по коридорам школы в костюмах, кричали «хо-хо-хо» и заставляли читать стишки всех, кому должны были передать послание. Многие школьники надели рождественские колпаки, а девочки из команды поддержки украсили свои провокационно короткие юбки гирляндами из пушистой мишуры.
В этот день занятия закончились раньше обычного. Большинство младшеклассников разошлись по комнатам упаковывать вещи для отъезда домой, остальные поднялись в спальни готовиться к пижамной вечеринке, которая в этом году проходила в комнате отдыха северного крыла.
Наспех затолкав полученные рождественские открытки и леденцы в рюкзак, Алекс спустился в холл. Он улыбался, время от времени вспоминая сообщение сестры: «Оценила Януса. Ржу. Какой же ты все-таки дурак».
Играть с Блодвинг, конечно, было опасно, но и просто крутить шашни уже надоело. Возможно, стоило проследить за ней на рождественских каникулах.
Накинув куртку, Алекс вышел во двор. Морозный воздух приятно щекотал легкие, снег под ногами громко хрустел. День клонился к закату, окрашивая небо бледными оттенками розового. Зажглись первые фонари. Алекс прошел по аллее и недалеко от футбольного поля увидел Стейси. Блондинка говорила по телефону и выглядела непривычно несобранно: шуба нараспашку, волосы небрежно стянуты в пучок на макушке, а в руках – сигарета. Она много смеялась, активно жестикулировала, и дымный шлейф тянулся за каждым ее движением.
Алекс остановился в метре от нее и, скрестив руки на груди, недовольно сверлил девушку взглядом. Увидев его, Стейси показательно сделала затяжку и сказала в трубку:
– Да, супер, жду тебя завтра в обед. И прихвати байкерскую куртку.
Задорно рассмеявшись, Стейси убрала телефон в карман шубы.
– Серьезно? – Алекс вскинул брови.
– Отвали, – бросила она и попыталась пройти, но Алекс схватил ее за локоть.
– Куришь во дворе… Ты в своем уме? Дикман увидит и настучит матери. Хочешь вылететь из школы раньше времени?
Стейси злобно прищурилась и выдохнула дым ему в лицо. Алекс резко вырвал сигарету из ее пальцев и кинул в снег.
– Какое тебе дело до меня? Потусили и хватит. Иди к своей этой… – Стейси попыталась вырваться, но Алекс схватил ее за вторую руку.
– Вел себя как полный кретин, не отрицаю, – спокойно сказал он. – Мне стыдно перед тобой, я прошу прощения и хочу загладить вину.
– Да пошел ты!
– Стейс, прошу тебя, прекрати дурить. На мне жизнь не заканчивается.
Какое-то время Стейси исподлобья смотрела на него, а потом ее губы затряслись и она расплакалась. Алекс осторожно обнял ее.
– Ты хорошая и правильная, да половина школы тебе в подметки не годится, – шепнул он ей. – Мне правда не все равно.
Стейси зарылась лицом в его куртку, и от плача ее плечи судорожно дергались.
– А ты – полный придурок, – сквозь всхлипы выдавила она. – Но я тебя почему-то люблю. Но ты придурок!
В порыве злости она ударила его кулаком в грудь и зарыдала пуще прежнего. Алекс поцеловал ее в макушку и, улыбнувшись, прижал еще крепче.
Ника ожидала, что нынешняя вечеринка пройдет в том же формате, что и Хеллоуин, но после обеда в пансионе, кроме выпускников и учителей, никого не осталось, и рождественский сбор вдруг превратился в подобие домашних посиделок. Мебель сдвинули к стене, а опустевшее пространство в центре гостиной заставили креслами-мешками. Школьники и преподаватели в пижамах и с дымящимися кружками, треск электрического камина, запах какао, гоголь-моголь и булочки с пряной корицей, тихая музыка фоном и рождественская ель, переливающаяся золотыми и красными огнями.
Ника чувствовала нечто похожее на ритуале прощания с Дэвисом, но все равно удивилась, как с этими чужими и совершенно не похожими на нее людьми в один момент оказалось так… так комфортно. Она сидела на пуфе рядом с Мари, пила свое какао и вместе со всеми слушала поздравительную речь мистера Шнайдера. Директор стоял перед всеми в красной клетчатой пижаме, обхватив руками кружку размером с котелок, и говорил о том, что, если мы действительно чего-то захотим, наша мечта исполнится.
