Чужой (СИ)
Оу-уу… — ошеломлённо отзывается людская толпа, никак не ожидавшая такого заявления.
— Моё решение вызвано желанием поддержать всех, кто когда-нибудь окажется здесь. — объясняет ЮнМи свой поступок. — Как доказательство того, что «Анян», — это не конец жизни, а всего лишь один из её эпизодов, после которого всё определяется лишь тем, что мы сами делаем со своею судьбой. Подтверждением этого станут данные экспонаты и моя дальнейшая карьера.
— Госпожа НаБом, — вы не откажете в моей просьбе? — спрашивает ЮнМи не спешащую с ответом начальницу.
— Очень неожиданно. — признаётся та, помолчав под взглядами присутствующих. — Иметь на хранении такие награды — это большая ответственность, но одновременно и большая честь. Но не пожалеешь ли ты после, что их оставила? Ведь это — твои первые мировые призы?
— Я пробуду здесь ещё целых два года. — с улыбкой отвечает ЮнМи. — И смогу ходить любоваться на них каждый день. А вскоре получу новые, которые не дадут мне плакать от разлуки ни с ними, ни с «Анян».
По залу проносится лёгкая волна удивления.
— Хорошо. — кивает НаБом под прицелом обращённых на неё телекамер. — Благодарю тебя за подарок и доверие. Твоя просьба удовлетворена.
Присутствующие приветствуют её слова тишиной. ЮнМи разворачивается к залу и трясёт в воздухе высоко поднятыми призами. Свет ламп и фотовспышек отражается от их корпусов яркими золотыми зайчиками.
— Мансе! — наклонившись к микрофону, произносит в него ЮнМи. — Чтобы совсем уже закончить своё выступление, хочу поблагодарить тех немногих людей, кто помогал мне. Простите, что не назову ваши имена. Не хочу сделать вас объектами ненависти здешних неадекватов… Сделаю единственное исключение. Произнесу имя умнейшего, добрейшего человека с большим любящим сердцем, — Пак ЮнСок. Мой дядя, без которого у Кореи не было бы этих наград. Самчона уже никому не достать…
У…уу… — раздаётся над скамейками.
— А также назову свою маму. — сообщает ЮнМи. — Спрятать которую, к моему сожалению, не получится. Её уже все знают, на неё уже нападали. Дорогая мама, спасибо за то, что ты есть. За всё, что сделала для своей ЮнМи. Она тебя очень любит. В благодарность от дочери — новая песня для тебя, с которой начнётся концерт. Называется она просто — «Мама».
Поняв, — это всё, зал, поколебавшись, начинает вяло шлёпать ладонями.
Время действия: девятое февраля, вечернее время после ужина.
Место действия: исправительное учреждение «Анян»
— Странная какая-то помада… — выносит вердикт БонСу, закончив разглядывать липстик.
— Это помада, меняющая цвет. — сообщаю я, переведя написанное на упаковке.
— И как ею пользоваться?
— Об этом не написано. — констатирую я. — Почему-то производитель не снабдил свой товар инструкцией.
— Как тогда быть?
Пожимаю плечами.
— Можно кого-нибудь накрасить и посмотреть, что получится.
БонСу задумывается. В данный момент происходит делёжка подарков из далёкой Америки. Я прочитал, что лауреатам «Грэмми» денежные призы не предусмотрены. Однако руководство мероприятия, желая сделать праздник праздником, взамен дарят подарки. Причём, чтобы никто не ушёл обиженным, дарят всем, — и победителям, и номинантам. Понятное дело, стоимость презентов у них различается. Также есть разница в категориях. Если топовые исполнители получают «шкатулки» стоимостью до сорока тысяч долларов, то для композиторов предусмотрены наборы стоимостью всего до пятнадцати тысяч. Икута-сан, неожиданно оказавшийся «специальным представителем "Грэмми"», приехал не с пустыми руками. Кроме коробочки с золотым граммофончиком, — притащил мне здоровенную именную «шкатулку Грэмми», с содержимым которой сейчас разбирается БонСу вместе со своими девчонками.
Содержимое gift bag Billboard ЮнМи
Конечно, я уже вытащил из неё самые ценные вещицы, годные в качестве подарка пребывающему в шоке руководству «Анян». И прибрал к рукам «кошачий ошейник от „Тиффани“ со стразами». Чего-чего, а подарка для Мульчи я, честно, не ожидал. Неужели набор и в самом деле комплектовали именно для меня? Знали, что у меня есть кошка и поэтому положили? Если так, то это круто, Америка!
В целом же, — «шкатулка» оказалась большей частью наполнена «нишевой косметикой», «селективной парфюмерией», средствами ухода за кожей. Ещё был сертификат недельного бесплатного пребывания на спа-курорте (в Америке!), именной годовой абонемент на посещения косметолога (в Америке!), массажер для глаз, конфеты. В общем, — ненужное мне, которое я решил просто раздать всем, кто захочет взять.
— Встать! Смирно! — неожиданно орёт дежурная.
«Не, ну воще, щас — личное время». — недовольно думаю я, вставая вместе со всеми. — «Кого господь принёс? Блин, НаБом! Похоже, аджума выпроводила всех гостей и для меня настало долгожданное время расплаты за яркое, но не согласованное с руководством выступление. Если чё, — пригрожу пожаловаться в американское посольство!»
Однако начальница, не торопится спускать «всех собак». Встала, уставившись, словно желая увидеть на мне нечто инородное. То ли хвост, то ли крылья… Её позу и выражение лица точь-в-точь копируют заместительница и три охранницы, «прилетевшие» следом.
«Взглядами, что ли, удушить хотят?» — думаю я. — «Чтобы следов не оставить?».
Между тем, игра в «гляделки» затягивается. Настолько, что уже начинаю волноваться. В голову закрадывается мысль — «может, случилось чего с кем-то из близких? Не знает, как сказать?»
— ЮнМи, ты знаешь последние новости? — наконец, открыв рот, спрашивает самчанин.
— Насколько «последние»? — уточняю я и решив не нервировать человека, который, похоже, чем-то огорчён, просто отвечаю. — Нет, госпожа.
— Только что сообщили, что господин Ли ДжонХён покончил с собой!
Девчонки вокруг испуганно ахают, а я облегчённо мысленно выдыхаю — «Мимо пролетело!»
Сообщив новость, НаБом просто впивается в меня взглядом. Молчу. Жду, — чего ей надо?
— Ничего не хочешь сказать? — интересуется начальница.
Почему бы и нет, особенно если это будет то, чего никто не любит? Правда, только правда и ничего, кроме правды…
— Обычно в предпраздничные и праздничные дни у айдолов очень много работы, самчанин. — пожав плечами, говорю я. — Наверное, госпожа АйЮ была занята. Деньги зарабатывала. Не до друзей было…
Реакцией на мои слова становится дружный длинный вздох всех присутствующих и последовавшая за ним тишина.
Конец двенадцатой главы
Лепесток тринадцатый
Время действия: девятое февраля
Место действия: исправительное учреждение «Анян». Вечер.
«Чёртова Агдан!» — с негодованием восклицает про себя начальница исправительного учреждения, стремительным шагом направляясь к выходу из «Анян». — «Надо же было так меня подставить! Причём — умышленно! Выучила подготовленный для неё текст, не отказалась, а затем понесла отсебятину! Представляю, какой скандал разразится после Соллаль! И это — вся моя награда за хорошее к ней отношение? Неблагодарная гадина!»
«Всё!» — кипя от возмущения, решает НаБом — «Теперь никаких поблажек! После праздников я ей устрою! Навсегда забудет, как хулиганить!»
Внезапно глаза разгневанной аджумы фиксируют какую-то странность. Ещё не осознанную, но это явно нечто, чего быть не должно. Остановив внутренний диалог, самчанин прислушивается к своим ощущениям, пытаясь понять причину возникшей тревоги. И тут её зрение загружает в мозг картинку: зелёная точка в темноте. Замерев, женщина концентрирует внимание на увиденном. Приглядывается и внезапно различает в переплетении вечерних половинку тёмного кошачьего силуэта, одна часть которого прячется за какой-то преградой, а другая, — пристально глядит на неё зелёным немигающим оком.