Чужой (СИ)
Докатился… Грэмми-побирушкой стал. Кому скажи, не поверят. А как быть? Это не семья, а просто какие-то пылесосы! Зря деньги давал на лечение СунОк. Она всё равно квасит, а так бы экономия вышла. Впрочем, всё равно бы ушли. Не сейчас, так в другой раз. Как же задрала эта Корея! Дно донное. Никакой возможности для жизни талантливому человеку! Ладно, вы ещё поплачете у меня горькими слёзками! Миллион раз пожалеете, что засунули меня в тюрьму! За всё заплатите!
— Я готова… — спокойно говорю я, отворачиваясь от зеркала к терпеливо ожидающим сопровождающим.
И мысленно заканчиваю фразу — «… курощать монашек!»
(позже. Внутри исправительного учреждения «Анян». У ограждения, отделяющего зону посетителей от остальной территории, расположилась группа родственников, прибывших раньше всех. Среди них присутствуют мама ЮнМи и СунОк.)
— Мам, смотри, ЮнМи! — восклицает СунОк, несильно толкая при этом её в бок.
— Где⁈ — встрепенувшись, спрашивает мама.
— Вон, за оградой! По дорожке идёт!
Маам разворачивается в указанном направлении и видит свою младшую дочь в сопровождении двух монахинь.
«Похудела, бедная!» — с жалостью думает мама, окинув взглядом стройную фигурку в красном комбинезоне. — «И, кажется, ещё подросла? Бедная моя девочка…»
— ЮнМи! — кричит она, махая вытянутой вперёд рукою. — Мы здесь!
Услышав знакомый голос ЮнМи поворачивает голову в его сторону и встречается с мамиными глазами. Удивительно, но выражение её лица не меняется. На нём не видно никакой радости от встречи после долгой разлуки. Холодно посмотрев, ЮнМи, не останавливаясь, наклоняет голову в приветствии, потом переводит взгляд на СунОк и тоже кивает. После чего отворачивается и больше не смотрит в их сторону.
— Дочка… — растерянно произносит мама.
— Чего она? — не понимает СунОк.
Несколько секунд они удивлённо смотрят на уходящую самую младшую в семье.
— Смотри! — показывает пальцем старшая дочь. — ЮнМи идёт к монахиням! Похоже, они её ждут! Интересно, зачем?… Ой! Те кланяются ей! Смотри, смотри!
СунОк возбуждённо толкает маму плечом.
— Почему моя дочь не приветствует их в ответ? — беспокоится мама, тоже напряжённо наблюдающая за происходящим. — Люди подумают, семья её плохо воспитала! Вот! Снова кланяются, а ЮнМи в ответ просто глядит! Зачем она так поступает?
— Не понимаю. — признаётся СунОк.
(в это время)
Аджумы в возрасте, многие в очках, выстроившись перед мной в несколько рядов, стоят, соединив у груди ладони и опустив вниз глаза. Совершенно не беспокоясь о том, как будут расценены мои действия, не тороплюсь к чему-либо приступать. Размышляю о случившемся. О том, как прошёл мимо мамы и СунОк. Я поступил плохо? Почему же нет чувства вины?
Расфокусированным взором гляжу на стоящую передо мной монахиню, думая о своём.
Получается, я отрезал от себя семью ЮнМи, хотя, когда выходил на улицу, ничего подобного делать не собирался. Но когда их заметил, словно щёлкнуло в голове! Понял, что не хочу их больше видеть! Как такое могло случиться буквально в один момент? Раньше ведь всё нормально было?
«Это просто из-за неуважения». — приходит в голову мысль. — «Они всегда ставят мои интересы на последнее место. Считают, — двужильный и вытяну любые их "косяки"? Только во сколько мне это обойдётся, — даже не задумываются. Впрочем, как и все остальные здесь. Сначала я должен сделать как они считают правильным, ну а после, — могу насладиться остатками своих времени и сил. Какая необходимость терпеть подобное отношение? Из-за желания поступать правильно и быть простой, доброй душой? Как АйЮ? Ха! Вот уж точно нет! «Простодушные приходят последними». На объедки…
Монахиня передо мной, похоже, обеспокоившись моим бездействием, поднимает голову. Наши глаза встречаются и меня накрывает чувство дежавю. Выражение лица у женщины почти такое же как у парня, которого я встретил перед сдачей сунын. Вот чёрт! Какого с ней происходит?
Не задумываясь, делаю шаг вперёд и кладу руку на плечо аджуме.
— Бхикшу, — говорю я. — Научись отпускать всё, что боишься потерять. Страх — это путь к Темной стороне. Страх ведет к гневу. Гнев ведет к ненависти. Ненависть ведет к страданию.
Секунду аджума осмысливает мои слова и выражение её глаз разительно меняется. С удивлённого оно становится преисполненным негодования. Чувствую под своей ладонью как мышцы её тела напряглись, став жёсткими. Слышу рядом несколько удивлённых возгласов монахинь. Ещё несколько секунд неприятной напряжённости как вдруг «моя аджума» делает глубокий вдох-выдох, расслабляясь.
— Только так. — киваю я, поняв, что за шарлатанство мне в морду не дадут. — Страх потери — это путь к Темной стороне. Запомни.
— Да, бодхисаттваяна. — произносит бхикшу. — Я услышала твои слова. Благодарю тебя за мудрость.
Киваю и убираю руку с её плеча. Делаю шаг назад.
— Пожалуйста, уважаемые бхикшу, поднимите ваши взгляды. — прошу я всех монахинь, и так смотрящих на меня во все глаза.
Зная уже, что конкретно искать, неспешно направляюсь вдоль строя, вглядываясь в глаза каждой.
«Откуда вдруг во мне мудрость мастера Йоды?» — шагая, слегка озадаченно думаю я. — «Бхикшу ведь не джедай? Или слова прозвучали не для неё , а для меня? Снова подсознание шутки шутит?»
Пройдя вдоль первой линии строя и, не наткнувшись на что-либо, выглядевшее как аномалия, перехожу ко второму ряду, затем к третьему. У самого края нахожу ещё одну женщину с «неправильными» глазами. Останавливаюсь. Несколько секунд молчу, разглядывая «пациентку».
— То, кем мы являемся, не определяется тем, что мы имеем. — тоже установив с аджумой физический контакт через прикосновение, уверяю я, думая при этом о своих исчезнувших деньгах. — Мнение окружающих не должно нас беспокоить. Нужно хорошо делать своё дело и всё наладится.
— Да, бодхисаттваяна. — предварительно помолчав, так же, как и первая моя собеседница, отвечает очередная визави. — Я услышала твои слова. Благодарю за мудрость.
Покивав в ответ, произношу сакраментальное: Да пребудет с тобою сила!
Поскольку монахини закончились, разворачиваюсь и неспешно иду к началу, — к тому месту, с которого начал обход. Оттуда обращаюсь к женщинам с завершающим словом.
— В жизни все мы принимаем решения. — говорю я, повторяя услышанное в каком-то фильме. — Большинство их столь же просты, как и выбор того, что надеть. Но некоторые поступки будут влиять на ход нашей жизни в течение долгих лет. Иногда поставленные нами цели приводят нас к счастью. Порою, их достижение вызывает чувство вины и сожаления. Но урок всегда должен быть усвоен, независимо от годности собранных плодов нашего урожая. Да пребудет с вами сила, бхикшу!
Сложив перед собою ладони, мои слушательницы склоняют головы, показывая согласие пребывать вместе с силой, о которой, подозреваю, они сегодня слышат в первый раз. Низко кланяюсь им в ответ.
* * *
— Смотри, смотри, — шепчет СунОк в этот момент на ухо маме. — Бхикшу опять кланяются! Тонсен им говорит, а они все её слушают!
— Так далеко и ничего не разобрать. — с сожалением отвечает мама. — Теперь понятно, почему ЮнМи такая невнимательная. Она повторяла свои слова, стараясь не забыть.
— Тонсен ничего не забывает. — убеждённо возражает СунОк. — У неё идеальная память. Запоминает всё с первого раза.
* * *
В это время, недалеко от них, тоже из-за ограды, только с возвышения, Икута-сан с пристальным вниманием наблюдает за общением Агдан и монахинь.
* * *
Повернувшись спиной к строю монахинь, вижу их настоятельницу Сон ХеКи, а рядом с ней, — начальницу Анян, госпожу НаБом. Стоят, разглядывают меня. Наверное, решили посмотреть, какое представление я устрою, ну и заодно проконтролировать, если вдруг начну чудить. Кстати, а не задать ли вопрос настоятельнице? Когда ещё выпадет случай её увидеть?