Знак Пожирателя (СИ)

Слова вырывались с хрипами. Кровавая пена пузырилась на губах Тихомира. Наконец, старик застыл, скрючившись на холодном полу.
— Ну что ж. Вроде бы понятно. Мразью жил — мразью помер.
Дроган поднялся на ноги и плюнул на тело монаха.
— Помощь нужна? — спросил храмовник.
Дроган покачал головой. Он прекрасно понимал, что это был вопрос из вежливости. Человеку Антонида хватило уже боёв с порождениями Нави и он мечтал убраться отсюда как можно дальше.
— Выведи Снуда. Об остальном я позабочусь.
Храмовник кивнул, молча пожал Дрогану руку, подхватил Снуда, почти бессознательного от потери крови, и вышел.
Оставалось лишь надеяться, что Снуд придёт в себя и сумеет воспользоваться амулетом. Дрогану было, о ком волноваться. Люди Антонида пусть заботятся о себе сами.
Идти было недалеко. Перед смертью Тихомир успел дать на удивление подробные указания. Вот, наконец, двери проклятого храма. За ними находился враг, за которым они охотились несколько месяцев. Дроган перехватил топор, надеясь, что рунное лезвие колдовского оружия сможет его защитить. И страшась того, что может увидеть по ту сторону.
Двери отворились от первого же удара. За ними не было ни единой живой души. С мрачным предчувствием Дроган огляделся. И тут же вздрогнул, увидев обгоревшие трупы.
— Что же здесь произошло? — пробормотал воитель, осматривая тела.
Судя по закопчённым доспехам, это были стражники. Вероятно, охрана епископа. С нарастающим беспокойством Дроган продолжал осматриваться, опасаясь следующим увидеть тело сестры, однако этого не произошло. Вместо неё он увидел Мормагона.
— Ох, бедовая твоя голова, — вздохнул Дроган, опускаясь рядом с ним на колени. — Как же так вышло?
Подняв голову, воитель заметил надпись на ближайшей стене. Она была совсем свежей. Кажется, вместо чернил использовали кровь.
«Сорняки выдирают с корнем».
Дроган поднялся. Он знал, где искать сестру.
Дроган двигался быстрым шагом. С каждой минутой его беспокойство нарастало. Он с трудом ориентировался в незнакомых переходах и лишь надеялся, что рано или поздно наткнётся на нужный ему зал. Воин был уверен, что найдёт свою названную сестру там.
Везде царило запустение. Некогда шикарные интерьеры давно пришли в упадок. Побелка потемнела, позолота потухла, прекрасные древние статуи были затянуты паутиной. Из мрака то и дело выплывали осколки былого величия, чтобы затем снова кануть в темноту, лишь на миг разогнанную пламенем факела. Но более пугающей была тишина.
Наконец, он почуял запах. И тот Дрогану не понравился. Слишком хорошо он знал его по былым временам. Дроган замер на перекрёстке. В четыре стороны тянулись серые каменные коридоры. В темноту уходили покрытые орнаментом контрфорсы. Глубокие тени, до которых не дотягивался свет факела, поглотили потолок. Дроган принюхался и безошибочно определил направление. Туда, откуда затхлый воздух доносил запах горящей плоти.
Это был тот самый зал, где совсем недавно Витольд принимал гостей. Лада стояла посреди него, с ног до головы покрытая копотью. Её одежда приобрела зловещий, неравномерный чёрный оттенок. Растрепавшиеся по плечам волосы напоминали потёки засохшей крови. А перед ней дрожало и изгибалось в чудовищной пляске мертвенное бледно-зелёное пламя. Казалось, горят не только скрученные неимоверной болью, лежавшие на полу тела мертвецов, но и сам камень.
Дроган огляделся, пытаясь найти хоть малейшее свидетельство того, что дети, виденные им ранее, выжили. Наконец, его взгляд наткнулся на обугленную кучу плоти в дальнем углу. Маленькие почерневшие тела. До последнего они не отпускали друг друга, навеки сцепившись в объятиях.
Дроган видел много зла. Да и сам творил немало, ведомый яростью и жаждой мести. Но сейчас он судорожно вздохнул. И, возможно, впервые в жизни, искренне забормотал молитву.
— Скафея.
— Что?
— Ты хотел знать моё настоящее имя. Скафея.
Дроган покачал головой.
— Во имя милосердного Бога, женщина, что же ты натворила?
 
Плечи бывшей охотницы поникли. Она склонила голову, развернулась, и, устало пошатываясь, направилась к выходу. За её спиной догорало пламя.
Дроган непроизвольно вздрогнул, когда Лада остановилась перед ним. Она выпрямилась и посмотрела воителю прямо в глаза, и от этого взгляда ему стало не по себе. Он видел много опустившихся людей, опустошённых убийствами бойцов. Людей, потерявших всё.
Но ничто это не могло сравниться с зияющей раной сломленной веры.
— Здесь нет Бога, — тихо произнесла Лада и направилась к выходу.
Дроган не пытался её остановить. Не пошёл следом, хотя знал, что нужен ей. Он просто стоял и смотрел на истерзанные тела мужчин, женщин и детей перед ним. Лада вынесла свой приговор этим людям.
И себе.
— Когда-нибудь я приду за тобой, — произнёс Дроган.
Но не смог заставить себя обернуться, пока шаги потерянной сестры не замолкли вдалеке. Языки пламени угасли, оставив его наедине с прахом. Выгорело всё, остался лишь голый, почерневший камень. Глядя на опустошённый зал, Дроган словно заглядывал в душу Лады. Теперь она была мертва. В повивальном пламени боли и разрушенной веры восстала Скафея. Та, кем ей суждено было стать. Предназначение взяло свою плату.
Так рождаются настоящие ведьмы.