Знак Пожирателя (СИ)

— Не сожжём. Это просто байки. Даже с вредоносными ведьмами мы обычно так не поступаем. Как правило, их просто казнят, достаточно быстро и безболезненно. Некоторых даже оправдывают. Но есть участь страшнее смерти. Например, вечное заключение вдали от света солнца. Там, где из года в год с тобой будет лишь тусклый свет свечи, а единственным человеком, которого ты увидишь, станет тюремщик. А с ним даже словом не перемолвишься.
Вейда наморщила лоб и впервые посмотрела на Ладу.
— Почему вы такие жестокие?
Охотница прислонилась плечом к стене.
— Видишь ли, по заветам Создателя нашего смерти может быть предан лишь тот, кто сам несёт смерть. Здесь мы связаны Законом. Не все вредоносные ведьмы переступают черту. Некоторые портят молоко, посевы, богохульствуют или просто распространяют ересь, угодную их потусторонним хозяевам. Таких мы не можем казнить. Но и отпустить их было бы опрометчиво. Поэтому они вынуждены доживать свой век в подземелье, где они никому не смогут навредить.
— И вы ловите всех ведьм, которых встречаете?
— Нет. Есть те, кто не вредит людям. Есть даже уважаемые ведуньи, помогающие общине. Таких мы не трогаем. Но большинство рано или поздно переходят грань дозволенного.
— Почему?
— Сколько людей — столько и историй. Но основных причин две. Одних опьяняет власть. Им хочется почувствовать, что по своей прихоти они могут решать, кто будет жить, кто умрёт. Кому придётся пасть, а кому — возвыситься. Этот путь чаще выбирают мужчины. Мотивы женщин — месть и обида. Так приятно, наконец, отомстить неверному мужу, проучить тех, кто не принимал тебя, отвергал. Издевался над твоими близкими. Угрожал твоей жизни. Так ведь?
Вейда в ответ только усмехнулась.
— Не считай меня деревенской дурочкой. Нет, ведьмовство — не для меня. Убереги нас Создатель от всяких чар.
И Вейда сотворила охраняющий знак, проведя ладонью перед лицом.
«Хитрая бестия», — подумала Лада. — «Хотя, может, и правда ни в чём не виновата? Но будем исходить, как всегда, из худшего».
— Что случилось с твоими родителями?
— Умерли. Мор их унёс. Я тогда ещё совсем мелкой была. Остались мы вдвоём с сестрой.
— Где она теперь?
— Уехала. Ты же слышала — жених её шею сломал, вот после этого Морна и сбежала. А меня оставила.
— Почему так случилось?
— С Троком или с сестрой?
— С обоими.
— Кто ж его знает. Упал, убился. Такое бывает. Он пил много, потому и бил Морну. Вот в тот день тоже поколотил её и ушёл на сеновал отсыпаться. А как я явилась и принялась ругать его, кинулся на меня, да только по пьяни не посмотрел, куда ногу ставит. Вот и упал нехорошо. А Морна наслушалась соседей наших, да и обвинила меня во всех своих бедах. Бросила меня одну, да в город подалась. Уж и не знаю, что там с ней теперь.
— Почему тебя так не любят остальные селяне?
Вейда пожала плечами.
— Людям нужно кого-то винить. За свою же лень, порочность, неудачливость. Кто-то должен быть виноват, но не они. А я — сирота, за меня никто не заступится. Кроме того — рыжая, единственная в деревне. Кто ж любит тех, кто так от них отличается?
«Звучит складно. Слишком уж складно для деревенской девушки. Как будто заранее продумала ответы».
Размышления Лады прервал скрип двери. На пороге стоял Ратибор.
— Пропал этот их Аруг, ни следа не оставил. Эй, селянка, знаешь, где твой друг может быть?
Вейда мотнула головой.
— Как Равуна здесь появилась, так он не показывается. В лесах ходит. Аруг и раньше-то был нелюдим.
— Так эта карга не местная?
— Её староста откуда-то позвал. Если уж кого и обвинять в ведьмовстве, так её. Ходит вся в чёрном, да стая ворон за ней постоянно летает. Но винят меня. Хотя я никому ничего плохого в жизни своей не сделала!
— Разберёмся. А пока здесь сиди. Соседи твои разошлись по домам, но мало ли, кому что в голову взбредёт. Лада, старик твой тоже пропал.
— Отец Тихомир. Прояви больше уважения к служителю Церкви.
Ратибор коротко кивнул.
— Уважение — так уважение, мне не жалко. Прости, устал я за сегодня. Не думаю, что ещё что-то выясним. Разве что наш добрый друг Дроган из Равуны что ценное вытянет. Ну а я, пожалуй, на ночь устраиваться буду. Как придёт славный воитель, пусть первую смену возьмёт на себя, а потом уже меня разбудит. Разумно будет нам сегодня по очереди дежурить. Ну а ты спи, сестра, не беспокойся.
 
— Я чем-то хуже в качестве охранницы, чем вы?
— Лучше, сестра, лучше. Мне всегда казалось, знаешь ли, что женщины как-то внимательнее. Да только сделай мне одолжение — поспи сегодня. Неуютно я себя чувствую, спать не могу, когда девица за меня службу несёт. Так что уважь, не в обиду. Ну, простите, что прервал. Я пока за своим скарбом схожу, а вы тут продолжайте.
Ратибор вышел, оставив вместо себя звенящую тишину. Через некоторое время Вейда заговорила первой.
— А тебя никогда не злило, что другие решают, что тебе делать? Как жить?
— Честно? Нет. Это — вопрос дисциплины. Я на войне с самого детства. А на сражении за человеческие души понимаешь, как важно хорошо исполнять приказы. Что же касается этого человека — пусть его. Если ему так важно командовать, я не против. Пока это не мешает делу. А теперь нам и правда не помешает отдохнуть. Вот, возьми. Холодно по ночам.
Лада отдала одно из своих походных одеял и легла на пол, закутавшись во второе. Она слышала, как сопит Вейда, устраиваясь поудобнее. Глаза охотницы смотрели в темноту, не смыкаясь. Лада застала возвращение Ратибора, но не подала виду, что бодрствует. Лишь когда в дом вошёл Дроган, и принялся тихо пересказывать свой разговор с Равуной, сон, наконец-то, одолел её.
Тихомир так и не рассказал, где пропадал всю ночь. Наутро он был бодр, как обычно. Насколько может быть бодрым слепой старик с деревянной ногой.
Повозка стояла, готовая к отправлению. Вейда была надёжно заперта в клетке. К удивлению Лады, к отряду также присоединилась Равуна, вышедшая поутру с небольшой котомкой, в которую, судя по всему, и были собраны её немногочисленные пожитки. В дорогу отряд провожала лишь стая чёрных птиц. Стоило повозке отъехать подальше, она с граем сорвалась и ринулась следом, наполнив небо хлопаньем крыльев.
— Что тебе сказала Равуна? — улучшив момент, спросила Лада у Дрогана.
— Ничего толком. Говорит, девка с малого возраста была бесноватой. Любила удирать в лес и бродить там часами. Ещё до смерти родителей за ней никто уследить не мог, разве что Аруг этот иногда натыкался на неё, да приводил в деревню. Отец был непутёвым, хозяйство вечно в разладе. А потом пришёл мор и забрал его, вместе почти со всей семьёй. Вейда тогда исчезла. Людям не до мелкой девчушки было. Думали даже, померла. Но несколько дней спустя Аруг её на руках принёс. Сказал, что нашёл в лесу. Больше ничего не объяснил, но с тех пор за Вейдой странности стали замечать. На кого она сердится — с тем несчастья происходили. Косо на девчушку смотрели, да не трогали. А пару недель назад жених этот, Трок, сломал шею. Говорят, это видела жена старосты, и что-то там было не то. Бедная женщина несколько раз об этом Ярвику говорила. Всё пыталась зачем-то следить за девчонкой. А потом раз — и вдруг удар её хватил. Ярвик тогда сразу не поверил, что болезнь его жену забрала. Позвал Равуну, которая неподалёку оказалась. Та организовала охоту на Вейду, и вроде как её в ведьмовском логове схватили.
— Что ещё за логово? Может, стоит и нам его осмотреть?
— Да я Равуну спросил, но та ответила, что без воли ведьмы логово не откроется. А Вейда, сама понимаешь, себя подставлять не будет.
 
— Как удобно. А что насчёт самой Равуны? Кто она, откуда?
— Говорит, просто странница. Ходит по миру, собирает старые знания да легенды. Несколько раз встречалась с Ярвиком мимоходом, и чем-то так его зацепила, что староста ей полностью доверился. Вот и сейчас на помощь позвал.
— А с нами зачем увязалась?