Бабочка и Орфей (СИ)

— М-да, тесен земной шарик.
Мы въезжаем на парковку торгового центра, размер которой сопоставим с лётным полем провинциального аэродрома. Немногочисленный транспорт персонала и таких же, как мы, ранних пташек сиротливо жмётся к входам занимающего не один гектар комплекса. Дрейк останавливает машину рядом с дверью-вертушкой «Ашана», глушит мотор и, выходя, вскользь замечает: — А ведь тебя мой рассказ почти не удивил. Даже имя коллеги не спрашиваешь.
— Ну, просто получилось, что я немного в курсе, — тоже выбираюсь из машины, лихорадочно соображая, какую часть истории можно раскрыть без страха выдать чужую тайну. — В четверг Ольга попросила меня сходить с ней в кино: её пригласила подруга, которой хотелось продемонстрировать своего нового молодого человека. Ольгу такая ситуация сильно задевала, поэтому она решила тоже найти себе, м-м, спутника. К сожалению, со мной ей не повезло.
— Что, серьёзно так было? И ты отказался от предложения такой девушки?
Машинально прячу руки в карманы куртки. Порой кажется, будто ради дружбы Дрейк сознательно старается забыть неудобную правду обо мне.
— Из меня паршивый светский лев, — повторяю ему данное Ольге объяснение.
— Напрасно ты так о себе, — Дрейк замолкает на полуфразе. — Чёрт. Я как-то совсем не подумал… Чёрт. Бабочка, честное слово, я без задней мысли.
— Ничего страшного, — Пускай извинения приняты безоговорочно, но смотреть куда-то ещё, кроме линий разметки парковочных мест, я себя заставить не могу. — Идём?
— Да, конечно.
Болезненная тема вовремя прикрыта, загадка вчерашнего вечера разгадана. Замечательно всё, кроме единственной мысли крепко засевшей в моей голове. Я снова и снова думаю о том, кому буду звонить, когда, узнав, что Дрейк всё-таки женится, в стельку напьюсь в нашем баре. И снова и снова прихожу к неутешительному выводу: никому.
***
Из дома я первым делом отправляю Ольге СМС с дурацким вопросом «Ты как?», получаю мало успокаивающий ответ «В порядке», но так и не набираюсь смелости для звонка. Остаток дня проходит в рутинных занятиях: я что-то готовлю, прибираюсь по верхам, задаю работу стиральной машине, пытаюсь читать. Заглядываю к тёте Шуре: увы, завтра Лёвку отправляют в срочную командировку, ему надо готовиться, и он снова не может приехать. По правде сказать, я ожидал чего-то подобного, но соседка явно расстроена. Мы пьём чай с напечёнными специально к приезду сына ватрушками у неё на кухне; я в очередной раз переслушиваю истории из Лёвиного детства, то и дело отвлекаясь на мысли о разделённом сне и несчастливых Ольгиных выходных. Я уверен, что действовал единственно должным образом, однако как это скажется в долгосрочной перспективе? Боюсь, у Ольги не тот характер, чтобы постараться дистанцироваться от человека, помогшего ей в настолько личной ситуации. Ох, лишь бы благодарность не подтолкнула её к романтическим чувствам! Может быть, если у меня получится соблюсти баланс между дружелюбием и вежливой отстранённостью, то наши отношения останутся на прежней ступени? Я прихлёбываю из чашки остывший чай. Да уж, непростой у меня будет понедельник. Очень непростой.
Вроде бы я выхожу из дома в то же время, что и всегда, только в офисе оказываюсь вообще раньше всех. Неужто Ольгино «в порядке» не в порядке до такой степени? Может, позвонить ей, если через пять минут не придёт? Но не успеваю я убрать куртку в шкаф и включить компьютер, как на пороге комнаты появляется разрумянившаяся от быстрой ходьбы Ольга.
— Ой, ты уже пришёл? Привет!
— Привет, — я искренне рад видеть её в приподнятом настроении. — Как дела?
— В пределах естественного безобразия.
Расшифровываю это как намёк оставить прошлое прошлому. Что ж, Ольга, несомненно, в своём праве, а мне имеет смысл потратить оставшиеся до официального начала рабочего дня минуты на пару мелких багов, отчёты о которых пришли на почту техподдержки ещё в пятницу.
— Тим.
Поднимаю глаза от монитора: Ольга стоит совсем рядом. И как я её не заметил боковым зрением?
— Спасибо тебе, — она обеими руками протягивает мне пластиковый контейнер. Неуклюже встаю, на автопилоте беру подарок.
— Мне?.. А! Да ну, Оль, брось, — пытаюсь пихнуть контейнер обратно.
— Не брошу, — Ольга прячет руки за спину. — Ты меня сильно выручил, самодельный рулет за такое — смехотворная благодарность.
Открываю пластиковую крышку, и из контейнера выплывает соблазнительное благоухание домашней выпечки.
— Неужели свежий?
— Ага, перед работой пекла.
— А почему не вчера?
— За ночь бы весь вкус ушёл.
— Э-э, спасибо, — в растерянности не знаю, что ещё сказать.
— На здоровье. И я, наверное, должна объяснить… — Ольга хмурит брови, собираясь с мыслями.
— Оль, — я нахально пользуюсь моментом, чтобы перехватить инициативу в разговоре. — Это ведь личное? То, что ты хочешь рассказать?
— Ну, — заминка. — Да.
— Тогда не надо ничего объяснять. А рулет, если ты не возражаешь, я бы поделил на всех.
На лице Ольги как в калейдоскопе сменяют друг друга выражения неверия, радости, вопроса, благодарности. От последнего мне становится немного стыдно: я ведь отказался от объяснений вовсе не из-за рыцарского великодушия.
— Не возражаю, давай поделим, — соглашается Ольга, и тут дверь в комнату открывается. Я не знаю, какие флюиды улавливает вошедший Дрейк, но здоровается он многозначительно. От смущения Ольга отзывается несколько высокомерным «Здравствуй» и, подхватив у меня из рук контейнер, сбегает в комнату отдыха делить выпечку и заваривать чай.
— Слушай, Тимыч, — Дрейк опытным ловеласом щурится ей вслед, — а ты точно про себя, ну, уверен?
— Точно, — буркаю я и торопливо плюхаюсь обратно в кресло.
— Однако Ольгу ты однозначно очаровал.
— Не ставил цели, — У меня на языке так и крутится едкость про «лучших друзей девушек».
Конечно, Дрейк это слышит. Он уводит разговор на аномально тёплую погоду и пробки, потом приходит Вася Щёлок, потом Ольга приносит угощение и наносит превентивный удар пояснением: «В честь весны». Вася, конечно же, проходится по нелепости повода, однако делает это скорее с добродушием, чем с язвительностью. Откуда-то из-за шкафов выпархивает лимонница, приманенная запахом клубничного варенья рулетной начинки. Вот теперь точно все в сборе, можно приступать к чаепитию.
— Андрюша, у тебя оперативка, — Не существует такого гастрономического соблазна, который заставил бы Щёлока забыть об обязанностях Дрейковой совести.
— Блин. Так, дождитесь меня.
— Чай остынет.
— Не успеет! — доносится до нас уже из-за двери.
И мы ждём, даже лимонница, для которой Ольга заботливо отложила немного варенья на специальное бабочкино блюдце. Какое-то непонятное утро, думаю я, разглядывая почти невидимые струйки пара над моей кружкой. Но, наверное, больше всего ему подходит эпитет «хорошее». Практически наверняка.
***
Этот сон прекрасен, как исполнение самой заветной мечты. В нём хочется оставаться, не просыпаясь, до конца лет. Он яркий, выпуклый — разделённый, а значит, — сердце сладко замирает — в чём-то вещий. Пока не зазвонил будильник, я разрешаю себе понежится в грёзах о том, что могло бы быть. Проживаю каждый оттенок сонного счастья без мыслей о прошлом и грядущем, но когда смартфон принимается играть побудку, возвращаюсь в суровую действительность. В которой есть место только для правильных решений, а не для потворства собственной слабости. Пусть я потерпел неудачу в попытке увернуться от предсказанного в отношении нас с Ольгой — сейчас у меня не может не получиться. Ведь я собираюсь сделать то, в чём преуспеваю всю свою жизнь. Сбежать.
========== VIII (Андрей и Тим) ==========
Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами;
Настанет ночь — и звучными волнами
Стихия бьёт о берег свой.
Ф. И. Тютчев «Как океан объемлет шар земной…»