Бабочка и Орфей (СИ)

Парк возле автовокзала сказочно хорош в своём снежном убранстве, но в груди тревожно ёкает: слишком уж похоже на картинку из галлюцинации. К тому же небо затягивают тучи — того и гляди снег пойдёт.
— Хотел бы я знать, что должно быть в составе мороженого, чтобы оно оставалось мягким даже после холодильника? — задумчивый вопрос Дрейка приводит меня в чувство.
— Может, это в магазине термостат полетел, — вступаюсь я за производителя.
— Может и так. Я, собственно, без претензий. Просто любопытно.
Мы сворачиваем на хвойную аллею, и я непроизвольно замедляю шаги. Всё в точности как в злосчастном видении: матово-жёлтый плафон фонаря в объятиях широких еловых лап, снежные брустверы вдоль расчищенной до тротуарной плитки дорожки, кем-то забытая варежка на скамейке. Скорее бы миновать опасный участок, добраться до ажурных чугунных ворот выхода из парка и поставить точку в дурной истории с выдуманным обменом телами.
Я нервно кусаю мороженое, ускоряюсь, чтобы нагнать Дрейка, и за всеми телодвижениями упускаю из внимания предупреждающий отблеск плохо отбитого с дорожки льда. Панический взмах руками помогает удержаться от падения на копчик, но отправляет остатки мороженого прямо мне в лицо.
— Блядь!
— Тимыч, всё нормально? — встревоженно оборачивается мой спутник.
— Угу.
Дрейк возвращается ко мне, и чтобы его остановить, я быстро добавляю: — Всё в полном порядке.
— Ну, тогда рекомендую вытереть подбородок.
— Чёрт, — поспешно провожу ладонью по лицу. — Так?
— Ещё на щеке немного осталось. Да не там!
Скорее всего, он не задумывал прикосновения, просто протянул руку, чтобы указать точнее. Только я шарахаюсь назад так резко, словно уворачиваясь от удара.
— Ты чего? — недоуменно хмурится Дрейк.
Сглатываю застрявший в горле комок: — Ничего. Совсем ничегошеньки.
— На правой щеке, ближе к скуле, — голос Дрейка сух и нейтрален.
— Спасибо, — я стираю последнюю грязь. — Извини.
— А есть за что?
— Есть, — вздыхаю я. Кто бы знал, насколько мне надоели взбрыки собственной нестандартной психики.
— В таком случае, извиняю. Пойдём?
— Да.
Единственное, чем я утешаюсь, так это тем, что отмеченная знаком галлюцинации неделя наконец-то закончилась.
***
По славной традиции под бой курантов я сладко сплю. Не слышу ни петард, ни шумной гулянки у соседей с первого этажа, ни треньканья смартфона. Зато обнаружить утром целых два сообщения с поздравлениями для меня почти тоже самое, что найти подарок под ёлкой. Первое — короткое — пришло от Дрейка, второе — подлиннее — от Ольги, и именно оно удивляет меня сильнее всего. Никогда бы не подумал, будто она знает мой номер. Как того требуют социальный долг вежливости и банальная человеческая благодарность, я отсылаю ответные поздравления, потратив порядочно и времени, и умственных сил на подбор правильных слов. Ещё один долг — это подняться на этаж выше к тёте Шуре, но тут моральное усилие искупает большой кусок золотого «Наполеона».
— Лёвка приехать обещался, — радостно сообщает соседка, и я мысленно желаю её сыну хотя бы в честь праздника сдержать слово.
Новогодние каникулы я провожу в своём любимом стиле «максимум чтения, минимум общения». Это несложно: холодильник предусмотрительно забит едой, литература куплена заранее, а ходить в гости мне больше не к кому. Поэтому когда вечером седьмого января смартфон неожиданно оживает, я даже не сразу соображаю, откуда идёт звук.
— Здорово, Тимыч! — голос Дрейка как обычно бодр и жизнерадостен. — Спасай, приятель, вся надежда на тебя.
— Чем помочь? — инстинктивно собираюсь я.
— Понимаешь, я, как типичный представитель среднего класса, на выходные сбегал из города. Глобально так — буквально час назад в аэропорту приземлился. Ну и, естественно, поехал домой. А там полный апокалиптец: двор разрыт, воды нет, отопления нет и ещё сутки можно не ждать. Соседи психуют, а мне сейчас до такой степени кушать хочется, что ни отогреться, ни переночевать негде.
— Без проблем, приезжай, — я говорю это прежде, чем успеваю вспомнить, насколько не люблю гостей. Мне доставляли дискомфорт даже тётушкины визиты, а тут человек, считай, и вовсе посторонний.
— Тимыч, только если не помешаю, — Дрейк молниеносно переключается с балагурства на полную серьёзность.
— Не помешаешь. Тебе адрес продиктовать или СМСкой выслать?
— Диктуй, я запомню.
Чётко проговариваю улицу, номер дома, подъезд и квартиру. Дрейк повторяет слово в слово и добавляет: — Через полчаса буду.
— Давай, жду.
Смартфон замолкает, и я, не мешкая, отправляюсь на кухню. Запасы мои, конечно, изрядно подыстощились к концу каникул, однако на хороший ужин для двух человек их должно хватить.
Пельмени всплывают на поверхность бульона лишь немногим раньше сигнала домофона. Я нажимаю на кнопку, не интересуясь, кто пришёл, и за то короткое время, которое нужно гостю, чтобы подняться на четвёртый этаж, вновь критически оцениваю сервировку обеденного стола. Глубокие тарелки под горячее, корзинка с хлебом, кетчуп, сметана, самодельная горчица. В глиняной миске — солёные хрусткие огурчики по фирменному тётушкиному рецепту. До полноты картины не хватает только стопарика самогона домашнего производства. «Для аппетиту», как говаривал дядюшка.
Без особой надобности помешиваю пельмени, убавляю огонь до слабого и возвращаюсь в прихожую, чтобы открыть дверь почти одновременно с отрывистым звонком.
— Привет ещё раз, — Дрейк выглядит так, словно не спал минимум сутки, но руку мне пожимает с завидной энергичностью. — На, держи от нашего шалаша вашему столу.
— Нашему столу, — поправляю я и забираю яркий пластиковый пакет, в котором угадываются очертания бутылки. Ну вот, только зря переживал по поводу отсутствия спиртного в доме.
Дрейк принёс «Hennessy V.S». Пока гость разоблачается, я кручу бутылку в руках, читая этикетки. Мне кажется, будто я полностью себя контролирую, однако у тела есть собственное мнение по данному вопросу. Один неловкий перехват — и бутылка как живая выворачивается из пальцев.
«Тимофей! Зараза ты криворукая!» — окрик тётушки накладывается на звон разбитого стекла, и я рефлекторно втягиваю голову в плечи, ожидая увесистую затрещину.
— Не судьба, — Дрейкова эпитафия коньяку звучит спокойно и по-философски. — Впрочем, почти наверняка это была подделка: не может правильный «Хеннесси» стоить дешевле пятёрки.
Я не берусь судить о подлинности разбитой бутылки, но запах ее содержимого совсем как у оригинала.
— Извини.
— Брось, за что извиняться? За случайность?
За поганую психомоторику нелюдимого интроверта. Впрочем, вслух я этого не произношу.
— Если уж на то пошло, это ты меня извини, — продолжает Дрейк. — Напросился тут, понимаешь ли.
— Раз напросился, значит, были веские причины, — я переключаю себя с рефлексии на гостеприимство. — Если нужен, то санузел по коридору налево, кухня — направо. Планировка у меня простая, заплутать сложно. А вообще, ужин готов, дай мне только пять минут, чтобы прибраться.
— Хоть пять, хоть двадцать пять. Где мне тебя подождать?
— Да где понравится. Не стесняйся.
Выдав таким образом гостю карт-бланш на исследование квартиры, я достаю необходимый инструментарий и принимаюсь за уборку. Работаю крайне сосредоточенно — загнанный в руку осколок испортил бы вечер окончательно, — но тело больше не выделывает фортелей.
— Крутая у тебя библиотека! — доносится из зала голос Дрейка. Я представляю, какое впечатление на непривычного человека должны производить развешанные по стенам книжные полки, и молча соглашаюсь: да, очень круто.
— Просто родители и дядюшка не мыслили жизни без чтения. Я лишь продолжатель семейной традиции.
— Ты хотел сказать, скромный продолжатель? — подкалывает Дрейк, выходя в коридор. — Ничего, если я чуть-чуть побуду невоспитанным гостем?