Мы станем счастливее порознь (СИ)

— Даже не думай опять начинать скандал, — с плохо скрываемой угрозой в голосе, процедил Краснов, как только дверь в квартиру захлопнулась. Словно гробовая доска.
— Я видел, какими глазами он на тебя смотрел, — осторожно произнес я, стягивая обувь. На самом деле лучше бы заткнуться, потому что разрушать с таким трудом построенный мостик между нами глупо.
— Он смотрел на тебя, — поправил Стас, кидая куртку на вешалку и хватая меня за плечи. — Мне иногда кажется, что ты слепой.
— Чего? — непонимающе буркнул я, удивленно вскидывая бровь. — Ну смотрел и что?
— Ну смотрел и что, — перекривлял меня Краснов и сделал шаг вперед, оттесняя к стенке. — А то, милый мой, — он ткнулся носом мне в волосы, немного влажные от дождя, — что он на тебя похож. И до него просто дошло, что он жалкая пародия, а ты — неповторимый оригинал.
Я хрипло рассмеялся, вскинул голову, подставляя губы для поцелуя.
— Так все-таки вы любовники, да? Не слишком ли ты староват для него?
Стас только зарычал и схватил меня за волосы, заставляя обнажить шею. Навалился всем телом, вжимая в стену, и процедил:
— Во-первых, бывший любовник, а во-вторых, в моем случае, чтобы найти сублимат, нужно постараться. Не так много кудрявых взрослых мужчин гуляет по городу, знаешь, да?
— Я чуть все это дело не обкромсал, — признался я, едва не застонав от приятной тянущей боли. — Машка ножницы отобрала. Сказала, что я буду похож на лишайную собаку…
Он ухмыльнулся, наконец-то прервал поток слов требовательным поцелуем, а потом обнял и повел в спальню. Но не к кровати, а почему-то к окну.
— Эй! — воскликнул я, упираясь задницей в подоконник.
— Я же говорил, что буду мстить, — ухмыльнулся он, резко развернув меня к себе спиной. Прижался всем телом, потираясь членом между ягодиц, а потом оттянул ворот футболки и поцеловал в шею, отчего я тихо выдохнул сквозь стиснутые зубы.
— Может, потом отомстишь, а сперва все-таки выебешь? — я наклонил голову, предоставляя больше пространства для ласк.
— Не-а, — удовлетворенно протянул Стас, покусывая чувствительную кожу. Повел бедрами, еще сильнее вжимаясь пахом, так что я невольно раздвинул ноги и оттопырил задницу, подставляясь.
Ладно, хер с той кроватью! Хочет у окна — пусть будет у окна, главное быстрее уже!
— Знаешь, как долго я этого ждал? — принимаясь неторопливо расстегивать мои джинсы, поинтересовался он. Терпения у него, кажется, было больше, чем у меня.
— Знаю! Я ждал ровно столько же! — огрызнулся я. — Может быть, ты замолчишь и займешься делом? — и завел руки назад, подцепляя футболку, чтобы снять ее, но Стас остановил меня, сжав запястья. Я обернулся и недоуменно уставился на него.
Стас приподнял бровь и елейным голосом протянул:
— Месть, помнишь? Я сам тебя раздеваю. Доверься.
Я мученически возвел глаза к потолку и прошептал:
— Быстрее, пожалуйста. Иначе я кончу раньше, чем ты мне вставишь.
Пытка была адская, на самом деле. Оказалось, Стас любит раздевать. Любит делать это медленно, целуя каждый оголившийся участок кожи, любит, едва касаясь пальцами, возбуждать самые смелые фантазии. Он был то ли сексуальным гурманом, то ли сексуальным маньяком.
— Можно я стукну тебя? — прошипел я, закусывая губу, когда джинсы наконец-то медленно поползли вниз, освобождая стоящий колом член. — Ах, черт… — я схватился за подоконник, пытаясь не грохнуться на пол. Ноги не держали, когда он наконец-то сжал пальцы вокруг истекающей смазкой головки. — Может, переберемся на кровать?
— Стой ровно, — в голосе мужчины мелькнула сталь.
Значит, игра?
Я напряг все силы и выпрямился, пытаясь удержаться на ногах и не шататься.
Стас медленно опустился на колени сзади, огладил ладонями ягодицы и вдруг, не дав толком опомниться, развел их в стороны и прошелся языком по ложбинке.
Я дернулся, вскрикнул, не ожидая такого. Тело будто прострелила волна постыдного электрического наслаждения.
— Охереть! Ты чего творишь?!
— Молчи и получай удовольствие, — опаляя дыханием пульсирующую дырку, прошептал он и принялся вылизывать меня с удвоенным усердием, рукой крепко сжимая мои яйца, так что ноющая боль контрастировала с концентрированным кайфом.
 
Я нагнулся над подоконником, упершись лбом в сложенные руки. Меня уже трясло от переизбытка чувств, когда он отстранился, давая секундную передышку, а потом резко развернул к себе и, не позволив опомниться, поймал мой член губами.
Секунда, две, три, и я кончил.
Ноги затряслись, я осел на пол, больно стукнувшись затылком о батарею. Мысли склеились, как переваренные макароны, нехотя заворочались в отупевшей башке. Стас опустился ниже, почти лег на пол, продолжая вылизывать мой гиперчувствительный член, собирая стекающие капли.
Это было почти больно, и я слабыми руками попытался прикрыться, но он снова грубо сжал мои запястья, прижал к полу и не терпящим возражений тоном произнес:
— Нет.
Я заскулил, попытался отползти, но куда там! Пришлось смириться. Вгрызаться зубами в истерзанную губу и молчать.
Ему наконец-то надоело играться. Он коснулся поцелуем внутренней части бедра, поднялся к колену, а потом уже чуть более осознанным взглядом посмотрел мне в глаза.
— Изверг, — с трудом отдышавшись, прохрипел я, сводя колени вместе.
— В раздетом бесстыдстве, в боящейся дрожи ли… — прошептал он, руками поглаживая мои усеянные следами от его пальцев бедра, — но дай твоих губ неисцветшую прелесть: я с сердцем ни разу до мая не дожили… — он поднялся выше, поцеловал в плечо, в шею, в щеку, — а в прожитой жизни лишь сотый апрель есть.
— Стас, — его имя сорвалось с моих губ полустоном-полувздохом. Я схватился за его так и не снятую футболку, дернул на себя, пытаясь стянуть.
Он сжал мои бедра, подтянул к себе, так что я заскользил башкой по батарее и, не в силах держать ее на весу, стукнулся затылком об пол. Выгнулся в пояснице, раздвинул колени, так что Стас почти лег на меня.
— Я готов, давай, — голос срывался то на шепот, то на свист. Я едва ли не хныкал от невыносимого желания снять эту ебаную футболку!
— Ты такой красивый, — улыбнулся Краснов, пальцами грубо сжимая мою челюсть, вынуждая запрокинуть голову. — Ты такой… охуенный, боже мой!
— Пожалуйста, Стас, потом поболтаем, — подняв бедра выше, я потерся уже твердым членом о жесткую ткань его джинсов. Боль немного остудила пыл, но, стоило ему скользнуть в меня пальцем, как я снова оказался взвинченным до ограниченного заводскими настройками предела.
Стас добавил второй палец, и я этот предел перешагнул. Схватился за его плечи, наслаждаясь перекатывающимися под пальцами бугрящимися мышцами.
Смазки, оставшейся после растяжки, не хватало, трение сводило с ума, а он будто намеренно издеваясь, все ускорялся, грубо трахая меня пальцами на сухую.
Я был настолько возбужден, что мог бы кончить и от этого, но после третьего оргазма за этот час я вряд ли смогу так быстро восстановиться, а хотелось бы сегодня еще и его член в себе ощутить, а не только пальцы и язык…
— Стас, блять, если ты не прекратишь, я сам тебя выебу! — рявкнул я, впиваясь короткими ногтями в его плечи.
— Так мне прекратить или продолжать? — насмешливо прошептал Краснов, но все-таки послушался. Рывком вытащил пальцы и быстро разделся. Так быстро, что я даже не успевал следить за его руками.
Перегнулся через меня, достал из прикроватного столика презервативы и смазку, а я вдруг почувствовал такой болезненный, пусть и фантомный пинок под дых, что даже задохнулся.
Ревность. Блять, так вот, что такое ревность.
Изнутри поднялась жгучая волна ненависти ко всем тем шлюхам, что раздвигали ноги в этой квартире. Ну уж если и бутылочка смазки полупустая…
Я метнулся взглядом к Стасу, что безрезультатно пытался подцепить ногтем край упаковки, и облегченно выдохнул. Ну хотя бы не буду думать о том, что делил лубрикант с каким-то другим парнем.
— Дай сюда, — буркнул я, отнимая у него бутылку. Открыл, выдавил на пальцы и, согрев предварительно в руке, мазнул себе между ног.