Анатомия соблазна (СИ)

Ну, а Жираф — это из-за вещности и нашего отношения к генералу. Помните слова из песенки — «жираф большой, ему видней»? Вот почему. Да плюс рост — Филипп Валентинович высок, метр девяносто почти. Ему 57, и для своих лет он выглядит великолепно. Ладно скроен и крепко сшит, недаром в молодости увлекался лёгкой атлетикой. Теперь за его здоровьем следит четвертая жена, которая моложе на четверть века, и рядом с ней наш босс расцвел и похорошел.
Я вхожу в его кабинет, вся лучезарная и улыбаюсь генералу, который сидит за своим необъятным столом, вечно заваленным какими-то материалами. Он встает мне навстречу — всегда галантный кавалер! — подходит, нежно обнимает. Для него я не просто один из лучших сотрудников, ко мне Филипп Валентинович относится по-отечески, и очень это ценю.
— Доброе утро. Ну, как ты, Лика? — он так меня ласково называет, а если сердится, то Анжеликой зовёт. Если совсем рассержен, я становлюсь Анжеликой Дмитриевной. Ну, а коль совсем уж в ярости будет (такое бывало всего однажды, потом расскажу), то превращаюсь в «мисс Разумовскую». До сих пор не знаю, почему «мисс», а не «мадемуазель», например, или «сеньорита».
— Спасибо, Филипп Валентинович, чувствую себя прекрасно, настроение превосходное, жажду трудиться на благо «Проспекта», — отвечаю, одаривая босса самой лучезарной из своих улыбок.
— Вот и умница, — говорит он, показывая мне на одно из двух кресел у стены. Значит, будет разговор. Хорошо, я готова. Усаживаюсь и жду, что скажет генерал. А он почему-то не спешит, перебирает какие-то бумажки на столе. Понимаю: нервничает. Странно это.
  
Глава 2
 
Филипп Валентинович ёрзает в кресле, стараясь не смотреть мне в глаза. Попытки наладить с ним зрительный контакт проваливаются одна за другой. Чего он елозит, не понимаю? Будто на кнопку сел, или у него хронический геморрой обострился. Нет, я не проктолог, конечно, и ему в то самое место не заглядывала и даже медкарту не видела, лишь предположение.
— Босс, у вас всё в порядке? — не выдерживаю и задаю вопрос. Не слишком вежливо, но типа проявляю заботу о здоровье дражайшего руководителя.
— А? Да, всё хорошо, — поправляет Жираф свой эксклюзивный галстук. Да у него каждый предмет одежды или аксессуар такой. Старик (почему-то иначе, учитывая седину на висках, воспринимать его не могу) слишком долго был беден. Потому теперь отрывается по полной. У него усыпанный бриллиантами платиновый Rolex, золотая печатка с личным гербом, а ещё запонки и зажим для галстука из того же металла. Если так прикинуть, то передо мной самый дорогой Жираф на свете.
Эта игривая мысль меня забавляет, стараюсь сдержать улыбку. Мужчины такие мнительные! Посмотришь на кого-нибудь с ухмылочкой, так он машинально ручонку к ширинке тянет — проверять, не выбралось ли его хозяйство проветриться, и все это заметили. Не хватало ещё, чтобы прямо тут Филипп Валентинович принялся инспектировать своё нижнее хозяйство.
— Анжелика, я тебя вызвал, чтобы сообщить одну очень хорошую новость.
— Я вас очень внимательно слушаю, босс, — вся подбираюсь, но улыбка на лице сверкает новыми гранями. Знаю, что он скажет сейчас! Ураа-а-а!
— Я тут посовещался и пришел к выводу, что нашему агентству нужны новые идеи. То есть работаем мы, конечно, всё так же хорошо. По-прежнему в числе лидеров, имеем отличный запас прочности. Но! — Жираф вздымает указательный палец с отполированным ногтем (старикан очень любит маникюр, к нему даже специалист с четвертым размером груди прямо сюда приходит) и встаёт. Начинает прохаживаться по кабинету. Слежу за ним, как подсолнух.
— Но, чтобы сохранить лидерство, нам нужны новые, свежие идеи, яркие, сочные, как… апельсины! — выдает босс. — В этой связи я решил, что кресло заместителя генерального директора нашего агентства «Проспект» займет… — в этот момент я даже привстаю немного, ожидая услышать свои имя и фамилию, — самый достойный!
Что?! Я не ослышалась? Как это — «самый достойный»? Разве не я лучше всех? Хлопаю глазами, глядя на Жирафа. Тот стоит у окна, глядя на просторы столицы, и загадочно улыбается.
 
— Простите, шеф, я не совсем понимаю, — подаю робкий голосок. Ну, то есть я играю роль. На самом деле мне хочется подойти, взять старика за галстук, тряхнуть как следует, чтобы песок на ковер просыпался, и заорать: «Какого хрена ты тут несешь, старый пердун?!» Но надо сдерживаться, даже если внутри готов бахнуть вулкан, засыпав всё вокруг камнями, горячим пеплом и после расплескаться лавой.
— Объясняю. Кресло заместителя генерального директора, — креативного директора! — займёт тот, кто…
Раздается звонок, Жираф подскакивает к столу молоденьким козликом, хватает трубку: «Что, да? Пусть заходит!»
Смотрю на дверь. Она открывается, и в кабинет шефа входит ОН. Жгучий красавец с широкими плечами, фигурой мастера спорта по спортивной гимнастике, брюнет с пронзительными аквамариновыми глазами. Четкий профиль рта, немного широкие скулы, ровный нос, гладко выбритая и немного смуглая кожа. Одет, словно только что сошёл с подиума во время Парижской недели моды.
— Анжелика, позволь тебе представить, — говорит возвышенно Жираф, поздоровавшись с вошедшим за руку. Причем незнакомец сделал это с таким достоинством, словно он не менее богат, чем мой шеф. И да, у него тоже есть часы, пусть не сверкающие бриллиантами, и запонки попроще, но… во всём у мужчины ощущается безупречный вкус.
Я поднимаюсь, киваю головой. И тут же аквамариновые глаза проливают на меня свой невероятный цвет. Он такой силы, что у меня в низу живота вдруг образуется горячий шар, от которого разливается приятное тепло. Жду, когда этот взгляд прокатится от моего лица вниз, как у всех мужчин (даже босс не исключение, порой пялится на меня). Споткнется об моё декольте и полетит дальше, а потом вверх и опять задержится на ложбинке между грудями, прежде чем окажется на губах и глазах.
Этого не происходит. Вошедший не сводит взгляда с моих очей. Он улыбается, обнажая безупречные жемчужные зубы, подходит и протягивает руку. Ощущаю крепкое, но в меру рукопожатие. Пальцы сильные, но одновременно мягкие, кожа не шершавая, не грубая, но и не разнеженная.
— Артур, — говорит он, продолжая мне улыбаться.
— Анжелика, — отвечаю, стараясь излучать гостеприимство.
— Артур Львович Уваров, наш новый креативный менеджер, — представляет шеф, чем повергает меня в новый шок. Смотрю на него, и опять он ускользает от зрительного контакта!
— Простите, Филипп Валентинович, но в нашем агентстве я занимаю эту должность.
— А в этом и суть того, что я придумал! — радостно заявляет Жираф. — Прошу, присаживайтесь.
Он занимает место за своим необъятным письменным столом (мне кажется, что таким образом сублимирует другой, куда менее значительный размер детали своего организма), мы с Артуром оказываемся друг напротив друга за приставным столиком.
— Итак, дорогие мои, я пригласил вас сюда вот зачем. Вы знаете, что недавно на российский рынок вышла одна очень крупная компания с мировым именем и годовым оборотом в почти сто миллиардов долларов. Да, это всем известная Tes Kott, и она торгует спортивными товарами. Им для продвижения нужно лучшее рекламное агентство. Естественно, это мы. Но, увы, имеются и конкуренты. Совет директоров Tes Kott придумал выбрать лучшего партнёра посредством конкурса. Каждый участник получит задание. Суть — продвинуть их продукцию в русской глубинке. Кто сможет это сделать в течение месяца, подпишет контракт. Сумма — 150 миллионов долларов на три года. Друзья мои! — голос Жирафа становится торжественным, шея из воротника вылезает, словно у него ещё пара позвонков добавилась. — Вы вдвоем и будете отстаивать интересы рекламного агентства «Проспект» в этой битве!
Я смотрю на шефа, ничего не понимая. Мой визави взирает на него с ухмылочкой. Неприятненькая такая. Он явно знает, о чем речь, и получается, я одна тут дурочка не осведомлённая. Ох, как терпеть не могу такое положение!