Отец Пепла (СИ)
Бог замолчал, следя за тем, как большинство заснеженных вершин скрывается за гранью крепостных галерей.
— Мой император, — тихо произнёс Брахил, — если вы желаете я отправлюсь на поиски и уничтожу вашего врага…
— Безмозглый червь! — рыкнул Туарэй, резко повернувшись к своему чемпиону с оскалом и ненавидящим пламенем в глазах. — Стал бы я богом, если бы не умел нести возмездие своими руками! Мой враг давно мёртв… как камень! Я убил его, как и всех остальных, кто стоял против меня, либо обманывал меня!
Брахил смотрел на почерневшую от огня великанову кость, пережидая божественный гнев.
— Прошу прощения.
Огромный город крепость Шдаваргарн медленно плыл по воздуху на восток; каменная полусфера его нижнего панциря щетинилась обломками тысячи ста семи каменных колонн и мягко светилась десятками исполинских рун. Ничего подобного Валемар не видел уже почти пять тысяч лет.
— Я убил его, — повторил Туарэй уже спокойнее, — а насмешили меня спутавшиеся воспоминания. Мотылёк дракону не соперник, верно. Разве что…
«По итогу Джакеримо был прав, — мотылёк сгорел, а дракон остался. Не иронично ли?»
Эпилог
Зиру сидела в тёмном каменном коробе, поджав колени к подбородку. Ей было холодно, голодно, хотелось пить, но ни одно из чувств не достигало высшей степени мучительности. Всё просто длилось, будто замерло на терпимой ступени. Блеклый зеленоватый свет шёл от иероглифов на стенах и полу, какая-то часть истории рассказывалась там, но Зиру не могла и не желала её читать. Единственное, чего она хотела, это вырваться из темницы, в которой не было решёток и замков. Зато был страж. Стоял в коридоре напротив, абсолютно неподвижный, статуя чёрного мрамора гигантского роста, с башенным щитом и копьём, шакальим шлемом на голове. От него веяло смертью, уж этот запах Зиру ни с чем не спутала бы. Неподвижность обманчива, любая попытка выйти без разрешения будет прервана ударом копья, выточенного… или отлитого из чёрного стекла. Оно длинное, дотянется до любого уголка камеры. Сколько времени прошло? В темноте казалось, что годы.
Последние воспоминания Зиру были сумбурными, сначала она прошла сквозь великую боль, растворялась в агонии, потом краткое прояснение и вспышка света. Все дети знают, что нельзя смотреть на солнце, но что делать, если само солнце смотрит внутрь тебя? Это было как летняя болезнь, когда ещё маленькая Зиру жила в Анх-Амаратхе и ей напекало голову до потери сознания. Потом она долго болела, мучилась мигренью и тошнотой, горела изнутри, а мерзкие жрицы презирали её ещё больше. Они-то могли входить в огонь как в воду, а от солнца только крепли… тупые шлюхи Элрога.
Зиру не помнила, как оказалась в этой каменной ячейке, лишь изредка здесь появлялись некроманты Чёрных Песков, обритые наголо, с татуировками на лбах, проверяли её и молча уходили, не обращая внимания на вопросы. Сколько времени прошло? В темноте казалось, что годы.
Стук костей по каменным плитам. Это не шаги обычных волшебников, что-то более крупное грядёт. Впервые за всё время страж пошевелился: чуть повернул голову, склонил её и сделал небольшой шаг назад. В проёме появилась высокая тощая фигура, окутанная чёрным шёлком, при драгоценном поясе с серебряным серпом; из глазниц полированного черепа светили крупные изумруды.
— Мир тебе, Зиру, пусть покой Зенреба снизойдёт…
— Джафар! — Госпожа убийц вскочила на ноги, но дальше двигаться побоялась, страж бдел.
— Выходи же. Наши старики желают видеть тебя.
Госпожа убийц набралась смелости и выступила из камеры.
— Следуй за мной, Зиру, не пытайся бежать, ты не выберешься из лабиринтов пирамиды и за десять лет.
Он уверенно пошёл вперёд по тёмным и узким коридорам, громко стукая о пол пяткой посоха.
— Мне пришлось спешно прибыть в Чёрные Пески, твоя выходка оторвала меня от многих важных дел в Ордене.
— Будь у тебя задница, я очень глубоко протолкнула бы в неё свои искренние извинения, — скрежетнула она.
— Не будь ты моей сестрой по Ордену и правящему совету, я преподал бы тебе болезненный урок о своевременности и несвоевременности дерзостных порывов. Кстати, один из твоих убийц попытался вести разведку среди пирамид, но без защиты Тьмы даже его скрытности оказалось недостаточно, а потом мы нашли и остальных. Очень интересно, моккахины ведь отчасти мертвы, не так ли? Сейчас наши корпускинетики разбирают их тела на части, чтобы лучше изучить, во что выродилась школа Василиска.
Весть о гибели слуг никак не отразилась на Зиру, моккахины существовали, чтобы исполнять её волю, и, если становились бесполезны, то переставали значить для госпожи хоть что-нибудь. С другой стороны, Эгидиус…
— Где мой спутник?
— Там же, где ты его оставила, — ответил лич. — Было весьма опрометчиво проникать в святая святых Аглар-Кудхум, это осквернение священных пределов и оскорбление для…
— Если хотите убить меня, то сделайте это без заунывных нотаций.
— У меня есть подозрения, что твоя судьба будет намного менее завидной, чем простая смерть, — пообещал Джафар отстранённым голосом.
— Ты уже второй, кто обещает мне это в последнее время, костями гремящий интриган.
— Уволь меня от гнусной клеветы, Зиру. Прочие могут думать, что следует опасаться твоих когтей, когда на самом деле язык — самая неприятная часть.
— Вы палец об палец не ударили, чтобы найти душу моего отца! — взорвалась ужасная женщина, отчего волна режущего звука едва не задела полированный череп лича, походивший на произведение искусства.
— Неправда, — спокойно ответил он, продолжая широко шагать, — мы искали и хорошо. Он не отзывался на призыв.
— Можно было сделать больше! — яростно проскрежетала она.
— Разумеется. Но с какой стати?
Зиру задохнулась от возмущения и злобы.
— Второй Учитель был великим магом и могущественным лидером, — рассуждал мертвец, — но ещё он был смертным мужем и позволил убить себя. Самонадеянность и алчба привели его к концу. С какой же стати мы, слуги Зенреба, должны рвать жилы, которых у нас нет, чтобы обшаривать Кромку в поисках одной единственной заблудшей души?
— Это душа человека, который спасёт мир!
Сухой шипящий звук, сопровождавшийся клацаньем зубов, инкрустированных бриллиантами, мало напоминал смех.
— Ты удивишься, Зиру, узнав, что у салиха нет единого взгляда на важность жизни. Многие древние личи перестали воспринимать её иначе как надоедливую суету перед вступлением в истинно праведное существование посмертия. В любом случае, ты совершила преступление против веры и создала нам колоссальные проблемы, я долгое время пытался смягчить старших демоличей, однако, мне не удалось.
Они вошли в помещение со стенами, сложенными из чёрных каменных блоков, мрачное, пустое, с порталом в каждой из четырёх стен. Только один из порталов имел двойные створки чёрного матового цвета, украшенные парой золотых глаз. А единственным ярким пятном в этом средоточии уныния был человек в радужной мантии, высокий красивый мужчина с каштановыми волосами, аккуратными усами и бородкой-клинышком. При виде Зиру он улыбнулся и непринуждённо помахал.
— Какая встреча! Я удивлён, что ты зашла так далеко, госпожа Зиру!
— Я удивлена видеть тебя живым, — процедила она, — и разочарована, не скрою.
Они не были представлены и никогда не общались прежде, однако, за время путешествия Эгидиус отзывался об этом маге… не то чтобы лестно. Колдун лишь констатировал, что верховный маг Ридена обладал огромным спектром редких познаний в Искусстве. В последний раз Зиру видела Фортуну во время её сорвавшегося триумфа, когда не удалось убить Арама Бритву Голодной Звездой. Судя по кольцу с красным камнем на пальце архимаг теперь был частью Ордена.
— Всех нас рано или поздно коснётся серп Зенреба, так что не стоит торопиться, — пожал плечами Фортуна.
— Истинно, — подтвердил Джафар. — Мой брат по Ордену и правящему совету Илиас Фортуна прибыл для того, чтобы забрать тебя и доставить к Араму Бритве, если салих примет решение осуществить выдачу.