Отец Пепла (СИ)

Легат сосредоточил на ближайшей цели всё внимание, выбирая самую уязвимую точку в великолепной броне, а когда почувствовал, что время пришло, совершил выпад. Светоч Гнева пробил шагающую машину насквозь, проплавил панцирь, вошёл внутрь корпуса, сквозь свинцовое ядро с питающим элементом, и вышел из спины в каскаде брызг испаряющегося металла. Легат освободил меч, выпрямился и повернул рогатую голову, льдисто-голубые зрачки с жёлтыми каймами выбрали следующую цель.
///
Туарэй с улыбкой следил за тем, как гибли техноголемы, стоившие целой армии каждый. Один удар — один разрушенный механизм. Не оставалось сомнений, что легат доберётся до самых потрохов банка и вывернет их наизнанку.
— Что ж, я не мог выбрать лучшего чемпиона.
Семь Дыханий — боевые стили жрецов-воинов древнего Грогана — выжили в Девятом легионе, и некоторые особенно одарённые воины смоли постичь один или даже два. Фуриус постиг шесть основных, а потом самостоятельно развил седьмой, тяжелейший, смертоносный Хаос Каэфидрагора. Но самым первым дыханием был не Натиск Ингмира, и не Панцирь Малхейна, нет, сначала он освоил Пятое Дыхание — Выпад Фуррана. Дуэльный стиль для победы одним единственным ударом, требовавший вершин самоконтроля и абсолютного внимания.
Легат нёс в себе гнев, который, стань он пламенем, прожёг бы небо. За его плечами стояли десятки поколений предков, опалённых угрызениями совести, измученных неуверенностью в избранной судьбе, отравленных пустой надеждой. Всё это передалось по наследству братьям Брахилам, но, когда младший расплёскивал своё пламя без удержу, старший держал его в кулаке, как оружие, и наносил лишь точные смертоносные удары.
— Чей-то другой огонь способен дарить жизнь, тепло, но твой настолько горяч, что может лишь убивать. Такому ужасному огню даже не нужно освещать мир. И это хорошо. А что же младший брат?
///
Атмос Брахил крушил улицы города, мечась из стороны в сторону. Его когти не встречали достойного противления, горящие здания рушились одно за другим, а всё живое погибало, встретившись с великаном.
«Примипил, ты так и продолжишь пировать на слабых и безответных, или же начнёшь приносить настоящую пользу?»
Атмос остановился среди пожарища, его уродливая бугристая голова задралась, насколько позволял массивный костяной доспех.
«Прислушайся к чему-то кроме своей жажды насилия».
Великан потянулся сознанием к сигниферу своей центурии, а через него и к двум сотням легионеров. Воины исполняли приказ, зачищая Охсфольдгарн от всего живого. Но вот он вычленил возмущение, несколько из них столкнулись с продолжительным и ожесточённым сопротивлением. Атмоса это заинтересовало, он забыл обо всём и понёсся напрямик, снося преграды, пока не оказался на руинах некогда большой кузницы. Там три легионера сражались с единственным противником.
Он не был живым существом, — машина, откованная из чёрного металла, скреплённая множеством заклёпок, которой придали форму гнома в тяжёлых латах высотой больше шести шагов. Чёрные нуагримговые руки сжимали чёрный же нуагримговый топор, в глазницах великана пульсировал синий свет, рот застыл в немом крике.
— Позор, — выдохнул Атмос, — неспособны втроём одолеть один бездушный механизм! Прочь!
Легионеры вспорхнули, оставив примипила сражаться в одиночестве.
Он один среди всего своего народа был лишён крыльев, один остался на земле, когда другие поднялись в небо. И ему было это по душе. Атмос Брахил всю жизнь был в стороне от прочих, слишком большой, слишком сильный, слишком жестокий даже для потомков Девятого легиона. Один только Фуриус превосходил его, мог удерживать от становления тираном и подавлять, за что был ненавидим… и за что Атмос немо благодарил его. Не будь на свете старшего брата, младший рано или поздно своими руками перебил бы остальных гроганцев и остался один уже по-настоящему, навсегда.
Атмос ринулся на техноголема, который превосходил размерами даже его самого. Пульсирующий красный луч с белоснежной сердцевиной вырвался у того изо рта, но даже не разогрел толстую броню полубога. Голем встретил его мощным ударом топора в живот, металлические детали внутри его рук скрежетали от натуги, но не зря — примипил был отброшен, сбит ног, глубокая трещина появилась на доспехе. Тяжёлый и неповоротливый Атмос начал медленно подниматься, когда техноголем навис над ним, поднял и тяжело опустил топор. Атмос закрылся, а нуагримговое лезвие откололо большой кусок кости на одной из подставленных под удар рук.
 
Механизм неутомимо наносил всё новые удары, земля дрожала, из трещин в доспехе шёл пар и сочилась густая кровь, но длилось это недолго, — бешенство заволокло сознание и Атмос перестал защищаться. Тяжелейший удар опустился на череп и мир вспыхнул ослепительным светом, звон заметался в мозгу, однако, топорище оказалось в захвате когтей, а нога врезалась в чёрную бронированную грудь и медленно, нехотя, механические пальцы со скрежетом разжались. Атмос швырнул гигантское оружие куда-то, не глядя, попытался встать, но техноголем навалился на него чудовищной массой, посыпались удары кулаков, пока один, а затем и второй не оказались в хватке когтей. Гномский механизм попытался освободиться, подался назад, тем лишь помогая полубогу встать на ноги.
Не отпуская врага, свободной парой когтей Атмос Брахил стал полосовать его толстый панцирь, нуагримг поддавался нехотя, в нём появлялись дыры, бронеплита деформировалась, но держала удары. Чувствуя, как к горлу подкатывает ком ненависти, четырёхрукий гигант выплюнул его в виде сгустка расплава прямо в голову техноголема. Тягучая светящаяся масса медленно растекалась, просачиваясь в щели обшивки. Хелльматвёрм, чья кровь выбрала Атмоса Брахила, жил в глубине мира, пожирал минералы и руды, пил из подземных магматических артерий, его когти и челюсти были созданы, чтобы крушить гранит словно мел.
Одной парой рук Атмос стал растягивать члены техноголема в стороны, второй ухватился за покорёженную грудь, механизм сопротивлялся, но металл, из которого он был выкован, поддавался чудовищной силе полубога с жалостным протяжным стоном. Страшные челюсти сомкнулись на голове голема, медленно, через боль Атмос их сжал, драконья кость победила чёрный сплав, и чудесный механизм гномов прекратил двигаться. Однако же следом были вырваны его руки, а затем когти полубога разодрали корпус, где находился шар, к которому вели гибкие металлические трубки.
«Вот он, питающий элемент, открой его, покажи мне».
Свинец поддался когтям легко словно масло, шар был вырван и две его половинки открылись, явив прятавшийся внутри кристалл цвета индиго с тонкими бирюзовыми прожилками.
«Вот как, кристаллизованная гурхана? Я немного разочарован, ожидал увидеть автономное энергетическое ядро. Хотя даже это немало. Коснись».
Атмос положил на кристалл свою громадную лапу и ощутил приятный холодок, словно под его тяжёлую броню пробрался освежающий ветер. Убрав когти, он увидел, что кристалл исчез.
«Примипил, всё больше этих машин поднимаются на поверхность. Приказываю Первой центурии перебить охрану всех подземных врат и запереть их. Тебе же лично я приказываю найти место, откуда идут машины и остановить процесс. Запрещаю беспричинно убивать гномов подземного города».
Божественное указание было получено, Атмос Брахил потянулся к сигниферу и всей Первой центурии, передал приказ одним мощным выплеском сознания:
«ВСЕ ВНИЗ!»
Он заработал могучими руками, разрывая брусчатку, опускаясь ниже, уничтожая камень, коммуникации, ещё больше камня, и так, пока под когтями ни разверзлась пустота. Атмос понял, что летит… нет, падает с потолка подземного города сквозь паутину труб, на запутанные многоуровневые улицы, почти что в пустоту.
Четырёхрукий гигант рухнул на одну из улиц первого подземного яруса, создав землетрясение, порушившее несколько домов. Откат ударной волны вернулся к телу и словно нетопырь во тьме, Атмос ощутил всю округу. Он мог двигаться вообще вслепую, — каждый шаг порождал волну, «ощупывавшую» пространство, слух и нюх были остры, а внутреннее зрение, подаренное богом, позволяло наблюдать огоньки чужих жизней сквозь преграды.