Штурм Белого Гнома (СИ)
— Пока я в яблоне… жива… — прошептала Дафна, — но скоро стану… яблоней…
О чём она говорит. О чём?
Так, у нас же были лекции. Что там было… а, идиотизм один, про семена сомнений и всё такое.
— Адское зелье… мангольер… выпил…
Дриада что-то пыталась мне сказать, но информация сама по себе была бесполезной. И так понятно, что с монстром что-то не так.
Я увидел головы своих тиммейтов: Бобр, Лекарь, Биби и львица округляли глаза, тыкали пальцами куда-то в сторону.
Повернув голову, я заметил в тени деревьев силуэты. Крупные, плечистые. Блеснули под листвой жёлтые глаза.
И долбанный паззл вдруг сложился сам собой!
Забвенцы. Они хотели, чтобы я оказался в этом саду, и открыл дверь ключом.
Я пошарил в кошеле, вынул ключ.
— Сильный… артефакт… — прошептала Дафна, её губы уже скрипели, словно отвердевали.
— Так, что надо сделать? — я прошипел, глядя на выступивших из-под деревьев бугаёв.
В этот раз они не скрывали лица. Это были огромные, намного выше северных, орки, одетые в кожаные кочевничьи одежды. Судя по всему, эти зеленокожие были из тёплых земель. Квадратные челюсти, горящие жёлтым пламенем глаза.
Их окутывала какая-то дымка, и я понял, что это защита, когда за их спинами промелькнул мангольер. Он словно ткнулся в невидимую стену, а потом вырулил в сторону, пропахав ещё раз дорожку, и скрылся в зарослях вишни.
Меня пока не было видно за обвалившимися ветвями яблони, но зато бугаи заметили моих тиммейтов. Да ну твою же…
— Дафна! — прошипел я, — Где садовый инвентарь?
Её глаза еле сдвинулись, сфокусировались, потом из ствола выступил палец, указал:
— За… клеткой… будка…
Я вскочил, слушая поток мыслей в голове.
Потоков было два: какого фига ты творишь, Гончар? Спрячься, и сиди тише воды, ниже травы…
И второй поток, о том, что меня могут поймать бугаи из Забвения и этот мангольер. Но мне срочно надо взять в руки хотя бы мотыгу или серп. Зачем, не знаю, но очень-очень нужно!
Выскочив из-за ветвей, я стал объектом внимания сразу с трёх фронтов: бугаи остановились в нескольких шагах из траншеи и уставились на меня. Мои ребята в окопе тоже обернулись. И круглая хищная тень взвизгнула в пятидесяти шагах совсем в другой стороне.
Ну, Гончар, а дальше…
— Бейте Забвенцев! — заорал я и метнулся, перепрыгивая окоп.
— Ядрён бато-о-о-он! — Бобр кричал, глядя, как я пролетаю над ними.
Почему-то мангольер показался мне более предпочтительной целью. Едва успев приземлиться, я повернулся, метая дубинку в сторону круглого зубастика.
Особо у меня ничего не получилось: я упал, неудачно приземлившись, долбанулся затылком, да ещё снаряд мой ушёл гораздо выше цели.
— Аха-ха! — бугаи даже остановились, глядя на это.
Но дубинка воткнулась в ветви молодильной яблони, и на оранжевого мангольера вдруг посыпались довольно зрелые плоды.
Он выскочил из тени, и я впервые увидел его воочию, при свете солнца.
Монстр действительно выглядел, как апельсин, которому вскрыли корку, пытаясь изобразить пасть. И вот эта пасть перемещалась по круглому телу вместе с глазами, которые старательно пытались висеть рядом, но всё время перескакивали из стороны в сторону, выглядывая новые цели.
Сейчас глаза смотрели на меня, а ряды клыков на краю апельсиновой корки вздыбились, стали острее, и действительно поехали по челюсти, словно зубья бензопилы.
И мангольер метнулся за мной…
Какой это был забег!
Я чесал изо всех сил, понимая, что зубастая тварь неумолимо нагоняет меня. Где-то позади послышались крики Бобра, рык львицы.
Надеюсь, с ними всё в порядке…
Вот она, клетка.
Повинуясь секундному порыву, я резко взял в сторону, и вбежал в распахнутую дверцу клетки. Позади лязгнуло железо, в спину мне посыпался ворох искр. Горячо!
Судорожно я запахнул за собой дверцу, и сразу же отдёрнул руки. Клыки-шипы заскрежетали по прутьям, но одолеть их почему-то не могли. На каждый укус клетка подёргивалась каким-то мерцанием.
Магия! Ясно, в клетке безопасно. Ну, относительно.
Только мне надо дальше. Я уже видел за прутьями, среди ветвей, ту будку, похожую на уличный туалет.
Разбежавшись, я запрыгнул на стенку. Разгрызенный угол, который мангольер почему-то смог повредить, был в метре надо мной.
Блин, почему в фильмах так легко залезают наверх. Со второго раза мне удалось зацепиться за порванные края сетки, как вдруг монстр выскочил из кустов с этой стороны, долбанул по клетке, и меня словно током ударило.
С криком я сверзился вниз. Потратил пару секунд на осознание, что я всё ещё жив, и даже двигаюсь, а потом я рванул снова к дверце. Распахнул, и понёсся вокруг клетки к заветной будке.
Монстр надеялся пробраться в клетку через дыру, но всё же сообразил, что жертва слишком быстро бегает.
Я едва успел распахнуть дверцу сарайчика. Мотыга, коса, серп, лопата… Глаза земледельца на миг разбежались, вталкивая в мозг кучу возможных вариантов.
Капуста-до-хруста, огурцы-удальцы…
Некромята для дриады!
Моя рука едва успела схватить мотыгу, как сарая не стало. Вместе с моей рукой!
Адская боль ударила в мозг, оранжевый паровоз пронёсся, срезав всё подчистую. Я заорал, как блаженный, упав на траву.
Не могу! Всё, проиграл! Без руки ничего не могу!
— Сын Гончей… — прошелестела листва, — Твоя мама всегда мечтала стать земледельцем…
Сквозь боль шёпот дриады едва был слышен. Но я слышал.
— Но хотела остаться ассасином, — шептал мне ветер, — Твои отец и мать увидели суть вещей…
Я уткнулся лицом в траву. Где-то совсем рядом пыхтел мангольер, он словно оттягивал момент моего убийства.
Кровь толчками уходила из руки.
— Почему ремесленные классы пустые, человек?
Голос дриады удалялся, слабел.
Я чуть не заплакал в траву от боли, а потом, замычав, целой рукой полез в кошель. Что за фигню она мне бормочет? Лучше б что путное сказала!
Пальцы ухватили зелье, сквозь муть боли я едва смог разглядеть красный цвет.
Я присосался, как младенец, к бутыльку… Тут меня чуть не вырвало! Что за гадость?! Зелье здоровья не такое.
Сквозь пелену я увидел надпись «здор». Да ну твою-то за ногу, я выпил бурду Кента!
И полегчало.
Реально, вдруг я стал видеть всё так чётко. Замедленное движение мангольера, вот он втыкается в траву, а меня там уже нет.
Я перекатился, опёрся на руки. На обе руки!
Уже вскочив на окрепшие ноги, и вдарив нехилым спринтом, я с удивлением смотрел на здоровые ладони. Новая рука была розовой, с чистой кожей, ни единой мозолинки.
Глаза выцепили лежащий в стороне серп, и я кувырком метнулся к нему. Так, теперь в «капусту-до-хрусту».
Всё вокруг окрасилось в почти чёрно-белые тона, краски поблекли, но зато движения мангольера стали чуть медленнее.
И столько силы. Она всё прибывала, и я сразу вспомнил разлетевшиеся мозги огра. Блин, надо бежать быстрее, времени мало.
Зубастик всё же был быстрее. Он прыгнул — вот ещё один рывок, и точно достанет.
— Пошёл отсюда, — я взмахиваю рукой…
И она, вдруг отстегнувшись у плеча, летит в пасть хищному апельсину. Тот удивлённо ловит руку, замирает, пережёвывая.
А я снова смотрю на две ладони. Мне удалось заметить, что новая рука вылетела из плеча, хлестнула, словно кнут, раскручиваясь в целую конечность.
Что тут происходит?! Почему отлетают конечности, и отрастают со скоростью света?
Меня бросило на землю, а ногу пронзила боль. Я обернулся — мангольер оттяпал мне её по колено.
Но я уже кувыркнулся, и бегу дальше… снова на двух ногах. В прыжке отросла новая, хоть она теперь и была босая.
Чего-то намудрил Кент, но это было здорово.
А если…
Пошарив рукой в кошельке, я выхватил новинку персика. Чёрное, как уголь, зелье.
Нет, Гончар!!! Подумай!
Не рискуй!
Пусть мангольер рискует…
Пасть апельсина уже рядом, и плечо чувствует движение шипов, надрывающее кожу. Я метаю зелье прямо в раскрытое чрево.