Окаянные

— Что я слышу?.. — наконец вымолвил он. — Мой мальчик… орёл… боец… преданный мой Аршак… — Голова его опустилась, трубка выпала из руки.
Когда наконец он поднял глаза, в них стояли слёзы. Назаретян не поверил бы никому, если бы не увидел их. Хозяин их не стеснялся, не скрывал и не смахивал с лица. Он их не чувствовал — горе было сильнее.
Ещё долгое время оба хранили молчание. Назаретян уже начал беспокоиться, не случилось ли что худое с хозяином, но вздрогнул, уловив два тигриных ока, пожирающих его с нечеловеческой яростью.
— Что я отвечу Камо?.. — шептал Коба. — Гибнут его лучшие воспитанники, которых он мне доверил… Что я ему скажу?
— Успокойся, дорогой! — бросился обнимать его плечи Назаретян. — В себе ли? Подумай, что говоришь? Нашего героя Камо нет в живых! Ты же сам посылал меня в Тифлис, когда Камо был сбит грузовиком и скончался в больнице…
— Его убили подлые враги, которых ты не смог найти.
— Все виновные понесли наказание! — выкрикнул Назаретян. — Я сам допрашивал каждого!.. Я сам им морды бил! Я их расстреливал!..
— Тебя обвели вокруг пальца! — оборвал его Коба. — Настоящих убийц Камо ты не нашёл. Тебе подсунули первых попавшихся. И ты доволен.
— Я вернусь, Коба! Я расстреляю всех, ты только скажи!
— Умерь пыл. Раньше надо было думать.
— Клянусь! Я доберусь до самого последнего негодяя, покараю их жён и детей! Они будут ползать у твоих ног и молить о пощаде!..
— Замолчи! Те, кто это организовал, успели забраться на самый верх власти в Грузии, тебе до них не дотянуться. Они мстили мне.
— Жизнью клянусь, кацо! — упал на колени Назаретян. — Дай мне время. Я всех выволоку к ответу. Назови имена.
— Встань! — рявкнул Коба. — Распустил сопли, как баба! Не скули. Не трону я тебя.
— Дорогой, кацо, ты меня знаешь, я клятвой дорожу выше чести. — Пошатываясь от пережитого ужаса, Назаретян попытался подняться, держась за стенку.
— Все вы на один манер, пока за горло не схватишь. Сядь. Рассказывай, что с Аршаком. И не смей мне врать. Кто, где и какую ловушку ему устроил? Я лично допрошу каждого негодяя. Где они? В "нутрянке" у чекистов?
Назаретян замялся, не решаясь с чего начать.
— Они арестованы?
— В деле много неясностей… — наконец выдавил он из себя.
— Не защищай и не щади никого. Натворил что не так Аршак, не пугайся. Я разберусь сам в его ошибках и просчётах. Ну! Я слушаю.
— По твоему поручению Аршак собирал компрометирующий материал на этого выскочку…
— На кого ты сказал?
— На выскочку из ГПУ.
— Не смей его так называть, — сдвинул брови Коба. — Если слышал это от меня, забудь. Что дозволено льву, не…
— Виноват, дорогой кацо.
— Для тебя он заместитель председателя ГПУ. Что станет с тобой, если он прознает, достигнув своей цели, ведь ты так и будешь протирать штаны на стуле у моего кабинета?
— Я буду счастлив и тогда.
— Льстец и дурак! Седина, гляжу, мудрости тебе не прибавила.
Коба поднялся и, дымя трубкой, заходил по кабинету, Назаретян тоже было двинулся следом, но тот пригвоздил его взглядом к месту:
— Что удалось сделать Аршаку? Или ты боишься говорить? Какая ловушка помешала ему?
— Погорячился он. Перегнул палку, — заторопился Назаретян. — Я его отговаривал. Но вы же его знаете! Если шлея под хвост попадёт, его не остановить.
— Что?
— Это его и сгубило.
— А яснее?
— Шельму из Внешторга они с Гиви вычислили быстро, отыскалась и генеральша, с которой Ягода валандался по ресторанам. Оказалась женой известного царского придворного. Красавица, курва. — Он вытащил из папки фотографию и подсунул под глаза Кобе, тот, особо не всматриваясь, отвёл трубкой.
— Без похабщины нигде не обходится. Она что же, проститутка? Почему голая? Не сбрехнул? Так уж и генеральская?
— Шельмец представил её женой генерала, а у меня и родословная её есть. Как и бывший муженёк, тоже из дворян. Удрать пытались оба за границу, но его шлёпнули наши, а она по рукам пошла, на жизнь зарабатывала.
— Увлёкся ты. Сам баб таких не пропускаешь?
— С моей-то должностью? — покривился, пытаясь пошутить Назаретян. — Бумагами, если не сжечь, не разбирая ежедневно, заваливают с головой к ночи.
 
— Так что ж наш Аршак?
— Паршивец из Внешнеторга, наклав в штаны, пообещал устроить Аршаку встречу с Ягодой, но тот будто учуял, в последний момент отложил её, а потом вовсе поручил своему подчинённому побеседовать с ним на явочной квартире, выяснить, в чём интерес.
— А ты не сообразил подсказать, что это капкан?!
— Лишь завязалась у Аршака белиберда с чекистом, я стал его отговаривать, но он и слушать не стал. Шельмецу, который увиливал от встречи и упредил генеральшу об опасности, вгорячах Аршак горло перерезал, а чтобы припугнуть чекиста, труп привёз на явочную квартиру и бросил там. Одним словом, натворил дел и изрядно наследил…
— Щенок!
— Вы ж его знаете, кто ему перечит, долго не живёт.
— Заткнись! Это ты его не остановил. Все мои планы растоптал!
— Его остановишь!.. Он со мной лишь по телефону и общался. И узнал я многое не от него.
— От кого же? Как его убили?
— Чекист, как труп агента нашёл, сообщил Ягоде, тот с оперодовцами сам на место прикатил, подключил Паукера, ну а тот, особо не вникая, по горячим следам всю группу Аршака накрыл. Наш Аршак у них уже на примете был, Ягода его где-то видел с Камо. Его первым и кончили, Гиви попался ещё живым, пытали его, он Андриаса назвал. Его теперь разыскивают.
— А ты как при этом деле оказался? — подозрительная гримаса исказила физиономию Кобы. — Тебя кто во все эти детали посвятил? Не Ягода ли сам или Паукер его опередил?
— Паукер дал информацию, — побледнел Назаретян. — С чего это Ягоде мне рапортовать? Он вам, конечно, докладывать будет. Его люди тоже в операции по ликвидации Аршака участие принимали. И о трупе, что тот подложил чекисту, Ягода, конечно, знает доподлинно. Расскажет…
— Не твоя печаль! — оборвал Назаретяна Коба. — Говоришь, Паукер пустил людей по следу этого… третьего?
— Отрапортовал, будто есть наводка, что Андриас собрался по указанию Аршака из Москвы бежать и где-нибудь в глуши залечь. Есть у них места в Поволжье. Там, мол, не достанут.
— Паукер об этом знает.
— Пытали они Гиви, но что от него добились, неведомо. Умер от ран.
— Надо узнать.
— Тут другой ещё вопросик меня тревожит…
— А чего молчишь?
— Паукеру, похоже, известно, что Аршак выполнял наше задание.
— Думай, что говоришь!
— Уж очень он со мной осторожненько беседу вёл. Будто что-то сказать хотелось, а смелости не хватило.
— Это неплохо. Если даже и так, то Паукер понимает, в какую историю втянул его Ягода. Дай ему понять, чтобы азарта не проявлял. Дело своё пусть делает, но не поспешает особенно.
— Я так думаю… Карлу Викторовичу намекнуть, чтоб мы своими руками Андриаса успели убрать… чтоб лишнего не сболтнул?.. Он мне сообщил, что на поиски Андриаса Ягода ему двух своих бойцов выделил, знают они много о делах Аршака и другой информацией владеют. Эти из любого вытрясут всё, что им надо. И в бою хваткие ребята. Одного аж Самураем прозвали. Я думаю, на этих волкодавов наших орлов спустить надо.
— Ты не думай. Ты исполняй. И опереди смышлёного своего Карла Викторовича. Поставь на ноги всех своих людей. Они лучше нас с тобой знают, где искать третьего… Как его?
— Андриас… Из латышей вроде.
— Неважно. Пусть зачистку произведут. А попадутся под руки, или встанут поперёк опероды Карла Викторовича или эти двое пусть зачистят и их. В бою, как говорится, с озлобленными бандитами пуля не щадит никого. Понял?
— А как же?.. — неуверенно кивнул тот.
— Что стоишь, Амаяк? Действуй! Время не на нас работает!
— А Паукер? Его к вам приглашать?
— Зачем? Своё дело он исполнил, как должен был. Мне его к себе звать — молод ещё. Поглядим, как с новым поручением справится. Светлая ли голова на плечах? А пока рано. Да и видеть его после смерти Аршака нет у меня желания. Возвратится товарищ Дзержинский, вот с ним и поговорим.