Дюна. В коллекции. Книга 1 (СИ)

“Что ты знаешь о Коуле?” — еще немного подумав, все-таки спросила я. Марина тоже была источником информации. Насколько правдивым, это был уже второй вопрос.
“Не хочу тебя пугать и сеять панику, — написала она, видимо подразумевая его имя Смерть, — просто будь с ним очень осторожна, не ври и не перечь ему. Он безжалостен”.
Я вспомнила рассказ Лин об обмене девушки на часы и вздохнула.
“Спасибо, успокоила”, - горько усмехнулась я, а она тут же ответила:
“Прости еще раз. Надеюсь, хоть немного помогла”.
Я вышла из Скайпа и в очередной раз, чувствуя зябкость то ли от холодного камня, то ли от усталости, то ли от напряжения, бросила взгляд на постель, но тут же отмела мысль забраться под одеяло. Меньше всего на свете я хотела предстать перед Коулом в одном белье, если он вдруг нагрянет ночью.
“Так я буду чувствовать себя обезоруженной перед ним”, - нахмурилась я и, чувствуя, как стынут конечности, перевела взгляд на ванную комнату.
“Пока Коул не объявился, согреешься под горячим душем, а потом вновь оденешься. Не думаю, что он появится так скоро…” — решила я и быстрым шагом направилась в ванную.
Стягивая платье и белье перед зеркалом, я горько усмехнулась — у меня уже собрался пусть и небольшой, но новый гардероб, и эта неопределенность в отсутствии собственных вещей и предметов туалета напрягала. Меня, как куклу таскали каждый день по салонам красоты и СПА, наряжали в новые наряды, не давая мне возможности пользоваться своими или самой купить одежду, будто все еще решали мою судьбу, прогоняя через новые испытания.
“Дюнина, думай сегодняшним днем, иначе свихнешься”, - вновь повторила я девиз моей новой жизни и, подобрав волосы собственной резинкой, — все, что у меня осталось своего, — залезла под душ.
Только встав под горячие струи воды, я вновь почувствовала, насколько сжалось время. Казалось, что за эти несколько дней я прожила еще одну жизнь. Сложную, надрывную и совершенно непонятную. Здесь были и подслушанный разговор с Бобом, который позволил мне увидеть истинное лицо этого радушно улыбающегося австралийца, и рассказы девушек о Коулуне и странных азиатских обычаях, и откровения Лин. Закрыв глаза, я чувствовала, как горячий пар проникает глубоко под кожу, но не греет; а из ума не шли слова девушек о Коуле и увиденная татуировка, которая то и дело вставала у меня перед глазами.
Ощущение, что я не одна в ванной комнате, пришло внезапно. Я резко повернула голову и через завесу пара увидела, как ко мне приближается Коул.
  
Глава 22
 
Моей первой реакцией было прикрыть руками наготу, и я прячась за ладонями, вжалась в мраморную поверхность, огораживаясь паром и тяжелыми струями. Однако для Коула стена из воды проблемой не являлась — сдвинув стеклянную дверь вбок, он задержал взгляд на моих подобранных волосах, прошелся по моей фигуре сверху вниз и выключил кран.
У него был странный взгляд — в глазах не отображалось ни страсти, ни желания, ни каких бы то ни было эмоций — казалось, он проверял, нет ли на мне мыльной пены.
Однако я встала под душ чтобы прийти в себя, а не помыться, и он, выключив кран, молча протянул мне полотенце. Вцепившись в мягкую ткань, как утопающий за соломинку, я быстро спрятала свою наготу и только тогда выдохнула.
— Пойдем, — произнес он, а я, уже плохо соображая, выпалила:
— Куда?
— В мою спальню, — ответил он, и его тон был таким обыденным, будто он говорил “мы едем ужинать”.
Пока мы проходили через лабиринт коридоров и поднимались по мраморной лестнице, меня бил озноб, я чувствовала босыми пятками ледяной холод камня, а уверенные шаги Коула, шедшего впереди, гулким эхом отражались от черных поверхностей и только усиливали ощущение, что я попала в склеп.
Массивную черную дверь хозяйской спальни нельзя было не спутать ни с чем. Коул еще не приблизился к ней, но я уже знала, что за этими мрачным порталом располагалось личное пространство Смерти.
Я не ошиблась — Коул завел меня в комнату, не менее холодную, чем и все остальное пространство его дома, а я, увидев огромных размеров кровать, прилегавшую к массивному мраморному изголовью, вздымающемуся до потолка, машинально сделала шаг назад.
 
— Не нарывайся на неприятности, — бросил он на меня спокойный взгляд и направился к одной из дверей.
Оставшись одна, я посмотрела на выход, но не двинулась с места, отметая инстинктивное желание убежать и спрятаться — Коул не разбрасывался пустыми угрозами. Искать меня по всему дому он не будет, его вездесущий китайский Цербер справится с этой задачей на ура, а, я кроме обещанных неприятностей, ничего не получу.
Однако, я не торопилась даже подходить к кровати, и вместо этого, поплотнее укутавшись в махровое полотенце, перевела взгляд на другую дверь, за которой скрылся Коул. Она была полуоткрыта, позволяя увидеть просторную, величиной с комнату, гардеробную, и уже голое плечо Коула.
Мне стало не по себе от звука расстегивающегося ремня, и я, покраснев, резко отвернулась к стеклянной панели. Сквозь пробивающееся напряжение пришла мысль, что можно было бы прекратить пить противозачаточные, которые мой гинеколог посоветовал продолжить принимать, — месячные могли пойти раньше, но, во-первых, у меня была последняя неделя цикла, что вряд ли вызвало бы кровотечение, а во-вторых, я понимала, что таким образом проблемы не решить.
Некоторое время ничего не происходило, затем послышался шум воды — видимо, Коул ушел в ванную, а я настолько нервничала, что меня начал бить крупный озноб перед очередным шагом над пропастью.
“Зачем он привёл меня в спальню сейчас, а не позже? После душа? Неужели он не понимает, что каждая минута ожидания только усиливает напряжение”, - хмурилась я, пытаясь унять тремор, но где-то в глубине подсознания через панику прорывалась мысль, что, может быть, таким образом он дал мне время немного привыкнуть к его пространству.
Через гулкое сердцебиение и шум в ушах я отметила, что в какой-то момент все вокруг стихло, и, казалось, я могла уловить, как отсчитывает секунды стрелка на дорогих часах Коула, оставленных где-то в гардеробной.
“Дюнина, перестань истерить. И прими свою участь достойно, а не отворачивайся спиной, как трусиха”, - сжала я кулаки и повернулась лицом к комнате.
Однако, легче сказать, чем сделать. Коул подходил ко мне в черном халате, полы которого были распахнуты, и я, увидев его наготу, тут же отвела взгляд, стесняясь его до такой степени, что мне хотелось зажмуриться или провалиться сквозь пол.
Он приблизился ко мне вплотную и, не обращая внимания на мое состояние, прошелся уверенной рукой по моим волосам, стягивая с меня резинку. Тяжелые пряди упали на плечи, а Коул, не давая мне опомниться, потянул за полотенце, которое предательски сползло вниз, несмотря на то, что я вцепилась в него ледяными пальцами.
Я хотела прикрыть грудь, но Коул, перехватив мои руки, выдернул мягкую ткань и отбросил в сторону.
Оставшись совершенно голой, я опять сжалась от страха и стыда перед посторонним мужчиной, но он, не спрашивая моего позволения, прошелся ладонью по моей груди и животу. Я замерла и перестала дышать, но теперь не от страха, а от новых ощущений. Острых. Жалящих током. Никогда ранее я так не реагировала на мужские ладони. Мгновенно. Бесконтрольно.
Обхватив мое запястье, он положил мою руку на свой живот, а я, чувствуя под пальцами его возбуждение, вновь напряглась, отдергивая ладонь.
— Расслабься, или мне придется тебя обкурить, — внезапно послышался его недовольный голос, и я внимательно посмотрела на него.
Он был прав — именно в той кальянной, я первый раз почувствовала к Коулу что-то большее, чем просто страх. Будто дурман позволил мне отключить напряжение и отреагировать на Коула совсем по-другому, показывая меня истинную. Именно после той ночи, я захотела идти дальше над этой пропастью и изучать её. И если во мне все еще жило это стремление, а оно жило, мне нужно было отпустить свой стыд и панику.