Под маской порока 2. Не отпускай меня (СИ)

— Тем братство и славно — мы пытаемся сотворить то, чего никто не делал прежде, — Вэйдалл усмехнулся и сразу нахмурился едва заметно, ощущая усиливающуюся, манящую сладость гиацинта.
Гален явно времени даром не терял.
Как обычно, впрочем.
— Последуй собственному совету: не думай сегодня об этом, — улыбнулась Эсмеральда и повернулась к лестнице.
— Вернешься с сиренами в Гнездо?
— Посмотрю. Может, задержусь до утра, тоже номер сниму… один из официантов в ресторане был очень даже ничего…
Вэйдалл выразительно вскинул брови, и Эсмеральда рассмеялась звонко, с искренним весельем, махнула рукой.
— Шучу! Никого насиловать не буду, честное слово… заманивать суккубьим очарованием, принуждать и тянуть энергию тоже. Пока! — и сестра, стуча каблуками туфелек, сбежала по ступенькам вниз.
* * *
Кончики клыков знакомо царапнули кожу шеи, замерли там на секунду-другую, словно в раздумье, — и я вместе с ними в ожидании собственно укуса, — и затем губы продолжили следовать неспешно дальше, добавив мне и сладкой дрожи по телу, и толики растерянности. Мужские ладони провели по плечам, стягивая широкие лямки платья, и я послушно приподнялась, внося посильную помощь в избавление от наряда, от верхней его части точно. Едва мои руки освободились от мешающихся лямок, как Гален движением аккуратным, но непреклонным уложил меня обратно, выпрямился и принялся снимать свою одежду. Фрак полетел на пол, жилет тоже, бабочку Гален дернул чуть раздраженным жестом. Я с живым интересом, безо всякого стеснения наблюдала за намечающимся стриптизом, но Гален остановился на бабочке и с хитрой предвкушающей улыбкой склонился ко мне. Подхватил сначала одну мою руку, потом другую, завел обе мне за голову и обвязал запястья галстуком. Разумеется, чисто символически — узел не тугой, да и сирене ничего не стоило разорвать узкую тканевую полоску.
Тем не менее, игру я поддержала.
Почему бы и нет, в конце концов?
— Умница, — произнес Гален удовлетворенно.
Легкий поцелуй в губы и движение вниз по телу возобновилось, еще более неторопливое, чем прежде. Я закрыла глаза, выгнулась, заново погружаясь в крепнущий, пьянящий аромат воды, выдыхая длинно, когда губы добрались до груди. Платье под уверенными мужскими руками постепенно сползало все ниже и ниже, пока лиф не сбился на бедрах наподобие пояса, широкого и неудобного. Открыв глаза, я шевельнулась нетерпеливо, намекая этак ненавязчиво, что наряд давно уже стал тут лишним, инстинктивно попыталась поднять руки, однако Гален мгновенно прижал их к подушке. Явно дразня, обвел большим пальцем мои губы, но, едва я приоткрыла рот и попробовала его схватить, отдернул и шутливо погрозил указательным. Скользнул ладонью по обнаженной половине тела и наконец снял платье полностью.
И туфли.
Чулками я пренебрегла — как и многие сирены, я не любила ощущение слишком большого количества одежды на себе. И из белья на мне были только белые кружевные трусики той же модели, какая прилагалась к тому достопамятному черному корсету, предложенному Галеном передпервыми нашими игрищами. Не то чтобы я всерьез рассчитывала, что Гален, как всякий уважающий себя мужик, запомнит, что там было надето на девушке, тогда еще предполагавшейся случайной девицей на одну ночь, просто… захотелось.
Окинув оценивающим взглядом белье, Гален хмыкнул, погладил мою ногу от щиколотки до колена.
— Давай хоть что-то оставим на десерт.
— А разве мы уже к нему не приступили? — осведомилась я невинно.
— Не совсем.
Меня рывком перевернули на живот, ладони мягко, будто массируя, заскользили по плечам, спине, ягодицам, благо что модель эта скорее выставляла попу на всеобщее обозрение, чем прикрывала. Волосы в беспорядке упали по обеим сторонам моего лица, я чуть подтянула связанные руки, уже мечтая избавиться от бабочки… и от мужской одежды, что раздражала мимолетными своими прикосновениями. Одна ладонь же оказалась между бедер, начала поглаживать через тонкую ткань, вынуждая изгибаться и извиваться в новом приступе нетерпения. И аромат свежескошенной травы усилился вдруг, переплелся с запахом воды. Стука двери и звука шагов я, увлеченная собственными ощущениями, естественно, не услышала, но взгляд почувствовала. Попыталась вывернуться, чтобы увидеть Вэйдалла самой, но вторая ладонь, блуждающая лениво то по спине, то по ягодицам, надавила несильно, не позволяя вертеться.
 
Пришлось смириться.
Временно.
Потому как руки свои я зажала между покрывалом и грудью, так, чтобы Галену позади было не видно, и теперь пыталась избавиться-таки от условных пут.
Путы не поддавались — отчасти потому, что неспешная ласка совершенно не позволяла сосредоточиться как следует на чем-то еще, кроме нее самой и вырывающихся у меня стонов, отчасти потому, что узел, показавшийся сугубо символическим, был крепче, чем мне подумалось.
Ну, Гален, затейник-любитель!
Тихий, вкрадчивый шорох снимаемой одежды доносился словно издалека, я и слышала его, и едва отмечала, поглощенная собственным приближением к грани.
И когда, кажется, осталось совсем чуть-чуть, буквально один шажочек, Гален убрал руку, стянул наконец-то трусики и осторожно усадил меня спиной к себе. Поправил мои волосы, перебрасывая светлые пряди за плечи, поцеловал сначала в шею, затем за ушком и отодвинулся. Возмутиться я не успела — запах травы накатил сильнее, со спины прижалось мужское тело. Ладони, лаская, накрыли грудь, цепочка коротких легких поцелуев поднялась с плеча на шею. Я выгнулась, повернула голову, пытаясь поймать губы Вэйдалла — большее, что я могла себе позволить в этом положении и со связанными руками. В рассеянном освещении его глаза казались темными до черноты и лишь отблески пламени свечей отражались редкими грозовыми всполохами.
— Где ты был? — спросила я шепотом.
— Уточнял кое-что, — Вэйдалл слабо улыбнулся и по примеру собрата поправил мне волосы, вздохнул глубоко.
— И что же? — даже получилось дотянуться до шеи, коснуться губами кожи, сладко пахнущей душистым лугом в летний полдень.
— Главное, что все в порядке, остальное неважно.
— А вот у меня не все в порядке, — пожаловалась я нарочито манерным тоном. — Представляешь, один нехороший собрат взял и связал меня, да еще и в первую брачную ночь… противный.
— Я все слышу! — донеслось из глубины комнаты, но я и головы не повернула на голос.
— А мне все равно, — ответила только.
— Какая черная неблагодарность!
Вэйдалл усмехнулся лишь и поцеловал меня, нежно, но настойчиво, запуская пятерню в мои волосы. Вторая рука скользнула вниз по телу, опустилась меж бедер. И пытка продолжилась, чуть поутихшее было ожидание, предвкушение, томительное, напряженное, всколыхнулось снова, вынуждая бессильно сгибать и разгибать пальцы в безотчетном наполовину желании сорвать дурацкую тряпку. Я отвернула лицо, ловя ртом воздух, прислонилась к Вэйдаллу, откинула голову ему на плечо, снова и снова растворяясь и в перемешавшихся плотно запахах, и в ощущениях, своих и мужских, сплетавшихся воедино. Смутно отметила, как передо мной появился, заслоняя пламя свечей, Гален, обнаженный и рассматривающий меня пристально светлыми серебристыми глазами. Большой и указательный пальцы легли на шею под подбородком, Гален поцеловал меня столь жадно, что я задохнулась на мгновение, одновременно чувствуя, как Вэйдалл чуть отодвинулся от меня, словно подталкивая осторожно к собрату. Гален же отстранился от меня, вновь окинул быстрым оценивающим взглядом, повернул мою голову так, чтобы склонить ее на правое плечо. Я-человек с трудом понимала, что происходит, и тело, и затуманенное сознание желали только одного и немедленно, но я-сирена сразу подобралась, посмотрела призывно из-под полуопущенных ресниц на мужчину перед собой. Гален склонился ко мне, провел по шее кончиком носа, щекоча кожу горячим дыханием, затем губами, перехватил мои связанные запястья. Я закрыла глаза, ожидая боли, пусть и вряд ли столь же сильной, как в прошлый раз.