Ни слова о другом мире (СИ)

— Почему он все это время называл меня Элли?
В голову ударила резкая боль. Воспоминания накладывались одно на другое, будто она жила двумя жизнями одновременно. Не в силах это вытерпеть, Безымянная потеряла сознание.
Шесть лет назад.
За окном медленно падал снег. Большие хлопья были достаточно влажными, поэтому налипали друг на друга, образуя просто громадные по меркам этого города снежинки.
Дверь тихонько отворилась.
В комнату вошел парень, лет двадцати, несмотря на бесконечную печаль в его темно-зеленых глазах, он улыбался. В руках его был доверху наполненный пакет с продуктами, а на ресницах и волосах, выглядывающих из-под шапки, остались налипшие снежные хлопья. Он стряхнул остатки снега с куртки и ботинок и сделал шаг.
В слабо освещенной комнате стояла всего одна кровать, около которой находилась стойка с капельницей. Больница была одной из лучших в городе, да что там, в стране, поэтому и условия соответствовали. Пусть и пришлось постараться, но парню позволили приходить сюда даже вне часов посещения. Времени осталось не так много, поэтому он хотел провести его тут.
На кровати сидела девушка. Она была одета в плотную пижаму бело-розовых цветов, на которой в разных позах красовались котики. Свет ночного фонаря за окном едва касался ее волос, делая их привычный черный цвет чуть золотистым. Девушка слышала, как парень вошел, но не повернула головы, продолжая наблюдать падение снежинок за окном.
Парень, не говоря ни слова разобрал продукты, что-то закинул в холодильник, что-то оставил на столе. Он делал все максимально тихо и осторожно, словно боялся нарушить идиллию наблюдения. Вскоре, парень поставил у кровати стул, все так же молча уселся и взглянул на девушку.
Она была неизлечимо больна. Боковой амиотрофический склероз, болезнь при которой ты медленно теряешь способность двигаться. Твоя власть над телом слабеет и вскоре, ни руки, ни ноги тебя не слушаются. Паралич настигает не только конечности, но и дыхательные пути, вскоре мускулатура не справляется и человек неизбежно умирает. Парень слышал это сто раз, читал больше тысячи, но все равно, каждый раз отказывался верить. Даже когда она утратила способность ходить.
Девушка повернула голову, свет отразился в ее янтарных глазах.
— Холодно? — совсем тихо спросила она.
— Не очень. Ветра вообще нет, так что… — он не отводил взгляда ни на секунду.
— Я хочу погулять. — утвердительно, почти властно, но все также тихо.
— Но Тали, а как же…
— Гулять. Пожалуйста.
Парень улыбнулся уголком рта и положил свою руку на ее. Она сплелась с ним пальцами и крепко сжала. Девушка подалась вперед, и они соприкоснулись лбами. Всего пара минут, но не для них. Там, между ними проходила вечность. В такие моменты казалось зарождается целый мир. Мир, где есть место только для двоих.
Они прошептали друг другу те самые три слова, какие люди стесняются говорить громко.
Парень поднялся, подхватив с вешалки куртку, накинул ее на девушку, достал коляску.
— Нет… Можно я… на тебе. — они знали друг друга целую жизнь, но в такие моменты она все равно краснела.
Он улыбнулся. Повернувшись спиной дал ей ухватиться за него, и мягко устроил девушку поудобнее на своей спине, подпер руками снизу.
На улице действительно было тепло. Свет фонарей делал падающий снег еще более завораживающим, почти магическим. Двор больницы словно дышал уютом. Редкое явление. Несколько лавочек с козырьками, хаотично разбросанные по территории, пара очень высоких елей, что уже успели покрыться снежной шапкой.
Она прижималась к его спине, чувствуя тепло. Снежинки мягко касались ее лица. Она наслаждалась каждой из них. Каждым вздохом свежего воздуха, каждым скрипучим шагом, что приминал снег.
Парень усадил ее на лавочку и сел рядом, держа ее руку. Слова были лишними здесь. Только лишь присутствие рядом грело душу обоим. Они сидели какое-то время, пока наконец Талия не нарушила молчание.
— Можно мне снежочка?
Он даже вздрогнул от внезапности. Встал, набрал в ладони немного снега, поднес ей.
 
— Мягкий и холодный… Тает в руках.
Талия лизнула комочек и протянула парню. Он засмеялся, повторил ее ритуал.
— Заболеешь ведь.
— Ради такого — не жаль.
Парень поправил ей курточку и плотнее подвязал шарф.
Прошло еще немного времени. Он не торопился шевелиться, так и сидел на корточках напротив, а она смотрела на него.
Талия подалась вперед, хотела встать, но ноги не слушались, были ватными. Привыкнуть к такому очень тяжело, а вот забыть — проще простого. Парень подхватил ее так нежно, как только мог и крепко обнял.
— Страшно… Мне очень страшно. — она шептала ему, будто бы это не должен был слышать никто, кроме него.
Кап. Кап.
На снег падало что-то мокрое.
— Я не хочу умирать… не хочу. — Она плакала, бессильно сжимая в руке ткань его куртки, прижимаясь лбом в его грудь.
Парень обнимал ее, склонив голову.
А снег все безжалостно падал и только он был свидетелем слабости Талии.
Она устала быть сильной, устала бороться. Ее тело переставало ей подчиняться. Все что она могла, это сидеть на больничной койке и ждать его прихода. Он делал ее последние дни не такими трагичными.
— Я тоже не хочу. Если бы я мог, Тали… Я бы отдал тебе свое тело, не раздумывая ни секунды.
— Вот бы я могла жить вечно, хотя бы вот тут. — она ткнула пальцем в грудь, где находилось сердце.
— Ты итак будешь жить там вечно.
— Клянешься?
— Перед всеми известными и неизвестными богами.
Тогда никто из них этого не заметил, но из руки Талии, что лежала на сердце парня вырвалась маленькая ярко-белая сфера, которая растворилась в Его теле. В их мире не было магии, поэтому даже если бы это увидел сторонний наблюдатель, он протер бы глаза и со стойкой уверенностью в том, что ему померещилось — ушел бы прочь.
С тех пор прошла неделя. С каждым днем Талии становилось все хуже, вскоре она даже голову поворачивала с трудом. Но все это время с ней рядом находился он. Девушка до последней своей секунды, до последнего вздоха чувствовала себя любимой и по-настоящему живой.
Парень держал ее руку. Даже когда пришли врачи, слова которых резали больней ножа, он не отпускал ее. А все что он мог сказать — лишь ее имя.
В тот день его потеря была невосполнима. Он потерял Талию, навсегда.
С большим трудом медперсоналу удалось отправить парня домой.
И он побрел пустыми ночными улицами, а снег уже не казался таким очаровательным.
Ему предстояло прожить еще четыре года, до того момента, как его собьет груженая фура, а потом еще два, пока он наконец не узнает правду.
Едва он покинул больницу, в палату к Талии заглянул человек. Судя по ярлыку на халате, он был главным врачом. Мужчина поправил круглые очки, вдохнул поглубже. Ритуал требовал огромной концентрации.
Он надеялся, что было не слишком поздно. Тот парень чересчур долго находился рядом, поэтому существовал риск, что душа уже растворилась.
Мужчина коснулся лба девушки двумя пальцами и влил невероятно огромное количество жизненной энергии.
— Ты единственный человек в этом мире, способный использовать свою жизненную и духовную силу. Было бы расточительно оставить тебя мертвой.
Девушка открыла глаза. Жадно вдохнула наполняя воздухом легкие. Мужчина внимательно смотрел на нее, изучая.
— Не может быть. Я не успел? Часть твоей души уже растворилась? Ох нет, все намного интереснее. Ты отдала частичку своей души ему. Как отчаянно.
Та, что когда-то звалась Талией вопросительно посмотрела на мужчину. Он был первым человеком, которого она увидела. И тем, с кого начались ее воспоминания.
— Что ж, рад представиться, первый Альбедо, Фауст.
Девушка не поняла и все так же вопросительно смотрела на мужчину, тот поправил очки.
— Я вижу, в твоей голове много вопросов, я отвечу на все если ты пойдешь со мной. Дашь ли ты свое согласие?