Серебряный змей в корнях сосны

– Янагибу нашли мертвым, – сообщил он, встревоженно сверкая глазами. – Зарезан.
– Даже так? – вырвалось у Хизаши, и они с Кентой переглянулись и сразу друг друга поняли. Зарезать может человек, ёкаю или демону нож ни к чему. Выходит, смерть управляющего не связана с ночными ужасами?
– Где его нашли? Кто? – спросил Хизаши.
– Служанка Юрико-химэ наткнулась на тело в коридоре, который ведет в тупик. Искала кота, а нашла…
– А Морикава-сэнсэй уже знает? – встрял Кента.
– Если честно, я не смог до него дозваться, должно быть, он рано покинул комнату.
Кента открыл рот, чтобы еще что-то спросить, но Хизаши его опередил.
– Ночью ты не ощутил чего-то необычного?
– Необычного? – нахмурился Арата. – В каком смысле?
– В смысле страшного.
Юноша поджал губы и неуверенно ответил:
– Всю ночь я проспал и ни разу не просыпался.
– Ты точно собираешься стать оммёдзи? – с издевкой спросил Хизаши, на что Арата покраснел, видимо, мучительно пытаясь придумать ответ.
– Оставь его, Хизаши, – попросил Кента. – Первым делом надо найти Морикаву-сэнсэя, а он, скорее всего, тоже придет посмотреть на тело. Значит, нам туда.
Краска сползла с лица Сасаки, но он нашел в себе мужество кивнуть. Хизаши и прежде его не особо жаловал, а сейчас окончательно убедился, что с такой нежной слабой натурой Арате вообще не следовало покидать отчего дома.
По пути они встретили заплаканную девушку, что прислуживала им за ужином, и та молча указала направление. Хизаши и не думал, что внешне монолитная и простая башня внутри окажется настолько запутанной. За пределами того коридора, которым пользовались они и где располагались их комнаты, раскинулась настоящая паучья сеть из переходов, узких коридорчиков и тупиков, ведущих в никуда. В одном таком на полу лицом вниз лежал управляющий Янагиба. Мертвый. Еще издалека Хизаши ощутил холодок смерти, а темное пятно под его головой не оставляло и шанса – слишком много крови, слишком давно она вытекла.
При виде посторонних начальник охраны Наримацу поднялся с колен и хмуро поприветствовал.
– Морикава-сэнсэй не с вами? – удивился Куматани.
– Не имел чести видеть его с ужина, – ответил Наримацу. – Бедняга Янагиба… Удар нанесли ножом, непохоже, что с особой силой и точностью. Он умер не сразу.
Все четверо посмотрели на старика, еще вчера живо похвалявшегося красотами замка перед восторженно внимающим Сасаки. И вот он здесь, тих и неподвижен, холодный и твердый, как камень. Хизаши, признаться, не мог оторвать взгляда. Чужая смерть будоражила, напоминала о нанесенной богами обиде. И если бы Кента случайно не задел его локтем, проходя мимо, он бы не вышел из оцепенения еще долго.
– Что это? Воск?
Кента присел и поскреб ногтем застывшие капли в нескольких шагах от тела. Сасаки не шелохнулся, а Хизаши приблизился и опустился на одно колено.
– Воск, – подтвердил он. – Откуда он здесь?
Ему ответил Наримацу.
– Должно быть, Янагиба принес с собой свечу. Ночью в этой части замка всегда темно.
– Но где она сейчас? – Кента огляделся.
– Или это от свечи служанки, которая нашла тело.
Хизаши не стал ничего добавлять. Поднялся и похлопал Кенту по плечу. Восковые следы тянулись дальше, но коридорчик заканчивался сплошной стеной, так что пройти сквозь нее мог только призрак. Даже у демонов есть материальное тело.
– Где же Морикава-сэнсэй? – озадаченно спросил Сасаки, не сходя с места. Он не мог скрыть нервозности, взгляд бегал, стараясь не задерживаться на мертвеце.
Этим утром трое учеников должны были вернуться в Дзисин, но они не могли покинуть замок, не предупредив учителя. Странная складывалась ситуация. Хизаши посмотрел на Наримацу и спокойно произнес:
– Мы ничем не можем помочь, если убийство совершил человек. Полагаемся на вас, Наримацу-сан.
Поклонившись и получив ответный кивок, развернулся и пошел прочь. Куматани и Сасаки присоединились к нему, и только тупичок остался далеко позади, Кента спросил:
– Ты что-то понял?
Хизаши неопределенно пожал плечами.
– В замке мало людей, но очень много ушей, – ответил он. – Давайте отложим разговоры.
 
Но этому не суждено было случиться.
Едва они добрались до комнаты Куматани, над головой раздался оглушительный визг. Он оборвался внезапно, будто женщина потеряла сознание, и последовавшая за этим тишина пугала.
– Не нравится мне это утро, – протянул Хизаши, а Куматани уже побежал на звук. Кричали с той стороны, где жили наложницы. Кента добрался первым и замер перед дверью в женские покои, но та распахнулась сама. На пороге стояла бледная, как полотно, служанка Сузу.
– Да что же это такое творится-то, а? – прошептала она. – Надо госпоже сказать…
И, прошмыгнув мимо Кенты, припустила бегом. Хизаши проводил ее взглядом, и тут как раз прибежал Наримацу и, задев Кенту плечом, шагнул в женские покои. Сасаки покачал головой, и Куматани отошел к нему, но никто из них не тронулся с места, пока Наримацу не вернулся. Его лоб пересекала глубокая морщина, отчего и шрам на лице исказился, изуродовав вконец благородные черты.
– Младшая наложница скончалась.
И он, закрыв за собой дверь, быстрым шагом направился к лестнице. Должно быть, ему требовалось послать весточку господину – виданное ли дело, за одно утро два трупа, и это при том, что в обход хозяина были приглашены экзорцисты из самой Дзисин. Только вот, похоже, без толку.
Хизаши раздраженно потер ноющий висок.
Хироко мертва? Но… почему именно она? Хизаши думал, ему все равно на этих чужих людей, которых он видел второй день в своей длинной жизни, но теперь его терзало мерзкое чувство, будто случилось и впрямь непоправимое. Может, это потому, что та девушка не прошла мимо? Не испугалась и спросила, в порядке ли он?
А теперь она мертва.
– Есть разговор, – решительно сказал он и отвернулся, чтобы скрыть злое лицо.
* * *
В комнате Кенты успело остыть, и пока он возился с жаровней, а Сасаки бегал в поисках слухов, Хизаши убедил себя, что поступает правильно. Ему предстояло так подать информацию, чтобы не пришлось объяснять то, чего его временным товарищам знать не полагалось. Ни сейчас, ни вообще когда-либо. Куматани будто понимал его состояние и не лез с разговорами, молча раздувал пламя, пока угли не затрещали, и живительное тепло не поползло по полу, согревая ноги.
Тут и Сасаки Арата вернулся.
– Младшая наложница по имени Хироко умерла ночью, никто ничего не видел и не слышал. Утром одна из девушек заметила, что та не встает, и подошла к ней. Говорят, лицо мертвой исказил ужас. Должно быть, она настолько испугалась, что не выдержала.
Плечи Кенты вздрогнули. Он посмотрел на Хизаши, и тот кивнул.
– Сегодня ночью мы почувствовали чье-то присутствие. Это… – он попытался подобрать слово, но не выходило, – как будто дух, жаждущий отмщения, бродил по замку.
– Это называется негодование, – сказал Сасаки, обращая к себе взгляды, один внимательный, другой недоверчивый. – У ёкаев есть способность распространять вокруг ауру осорэ, вызывающую ужас. А есть аура негодования, она исходит от людей, чьи негативные эмоции очень долго копятся и как бы обретают самостоятельность. Не человек управляет ими, а они человеком. Обида, ненависть, зависть. Я читал об этом в одной книге.
– А ты не такой уж и бесполезный, – похвалил Хизаши, за что получил тычок от Куматани.
– Раз вы ощущали ауру негодования, значит, в замке кто-то попал под власть своих негативных эмоций.
– И такой человек мог убить, сам того не сознавая? – уточнил Хизаши.
– Возможно. Не знаю. Там не очень много было написано. Спросить бы Морикаву-сэнсэя…
– Его нет, – напомнил Хизаши, – может, его тело тоже где-то валяется, куда даже слуги не забредают.
– Хизаши! – прикрикнул Куматани. Хизаши удивленно замолк. – Может, учитель в беде, не надо хоронить его раньше времени. Сначала разберемся с тем, что происходит, потом займемся поисками. И если он успел отправить послание в Дзисин, то скоро сюда прибудет помощь…