Серебряный змей в корнях сосны

После обеда «Хитоми» собралась возвращаться в родные края. О содержании послания управляющий Тояма не упоминал ни разу, но во время трапезы перед отплытием лицо его было темно, а мысли – далеки отсюда.
– Я буду молиться Араси-э, чтобы вы благополучно добрались домой, – пообещала госпожа Юэ.
– Спасибо, госпожа, – поклонился Куматани. После отдыха и сытной домашней стряпни он выглядел посвежевшим, ничего не напоминало о недавних приступах тошноты. Аюкава не вышел проводить учеников Дзисин, и вскоре причал Камо-дзимы стал медленно отдаляться. Кента смотрел на машущую ему госпожу Юэ и ее супруга, а Хизаши внимательно изучал безоблачное небо, по-осеннему чистое и прозрачное. После беседы с Аюкавой чувство тревоги лишь усиливалось, будто помощник смотрителя подкинул ему хитрую загадку.
– Что-то не так, Хизаши-кун? – спросил Кента. Он уже сидел на палубе, привалившись спиной к борту.
– Ты делал новое предсказание перед отплытием? – вместо ответа спросил Хизаши.
– Нет. Времени не было. Да и зачем?
– Сам догадайся, зачем делают предсказания. Затем, чтобы не попасть в неприятности.
– Но… – Кента поднял голову и нахмурился. – Что может случиться? Ты же не веришь, что здесь завелся «морской монах»? Если бы это было так, в Дзисин бы уже об этом знали.
Хизаши раздраженно передернул плечами и сел подальше от Кенты, раскрыл веер и принялся яростно обмахиваться.
Куматани Кента выводил его из себя. Он то простой, как соломенный варадзи бедняка, то смотрит так, будто видит насквозь. Хизаши не мог ни на мгновение почувствовать себя в безопасности рядом с ним, словно… Словно внутри него таилось что-то еще, какой-то другой Куматани Кента, с которым Хизаши не хотелось встречаться.
Задумавшись, он перестал обмахиваться веером, но ветер продолжал шевелить челку, принося неожиданный холодок. Хизаши поднял голову, и на глаза ему упала тень.
– Какого демона? – прошептал он. Небо, еще недавно безбрежно голубое, заволокло дождевыми облаками, словно на рисовую бумагу капнули тушью, и пятно расползлось над морем темными щупальцами, охватывая все больше пространства. Горизонт слился с морем, таким же тяжелым и мрачным. Небо встретилось с водой, и ветер заиграл волнами, заставляя их недовольно вздыматься и раскачивать лодку. Матросы забегали по палубе, кто-то проверял оснастку, кто-то зажигал лампы на носу и на мачте, но темнело слишком быстро – точки желтого света не способны были пробиться сквозь пелену непогоды. Хизаши достал талисман с иероглифами, определяющими близость демонов, духов и ёкаев. Если приближался демон, бумага мгновенно сгорала в красном пламени.
Обернувшись, Хизаши увидел, что Кента делает то же самое, и его талисман мягко светится слабым красноватым светом.
– Неужели и правда Умибозу? – испуганные голоса шепотом повторяли тот же вопрос. Все знали, как надо вести себя при встрече с исполинским ёкаем, но едва ли кому-то доводилось испытать это на своей шкуре. Страх овладевал людьми, но, в отличие от них, Хизаши не был напуган.
– Приготовьте бочку без дна! – крикнул он, и Кента принялся перебирать талисманы. Их было немного, только базовый набор, который точно не поможет при встрече с подобным существом, а меча у него еще не было, они положены только ученикам, прошедшим специальный обряд.
– Это не Умибозу, – сказал он. – Нет, это не Умибозу.
Его уверенность возрастала вместе с тем, как нарастала сила ветра. Хизаши схватил юношу за шкирку и толкнул в сторону каюты на корме лодки. В ту же секунду огромная волна перевалила через борт и смыла в море нерасторопного матроса.
Мир завертелся вокруг калейдоскопом воды, ветра, соленой пены и голубых призрачных огней фуна-юрей. Хизаши схватился за мокрый скользкий канат и призвал свою скрытую силу. Тьма приобрела очертания, но, прежде чем волна ударила прямо в лицо, Хизаши успел понять одно.
Это не Умибозу.
А потом все смешалось в потоке соленой воды, пробирающей холодом до самых костей. Хизаши не заметил, в какой момент его пальцы все-таки разжались, и его ударило спиной о мачту. Волна схлынула, унося с собой почти все, что было на борту. Кричали люди, рвались паруса. Хизаши попытался выпрямиться, но лодка накренилась, и он полетел лицом вперед, пока в живот не уперся острый край борта. И «Хитоми», зачерпнув носом, резко вздернула его вверх, Хизаши вцепился в доски, но ногти лишь бессмысленно царапнули по мокрому дереву. Из-под ног ушла опора, и очередная гигантская волна с ревом обрушилась на лодку. Хизаши задержал дыхание, и море сомкнулось над его головой…
 
У самой поверхности было неспокойно, и потоки воды швыряли его из стороны в сторону, пока не выбили из груди весь воздух. Но чем глубже он погружался, тем слабее ощущалась эта демоническая буря. Распахнув оба глаза, Хизаши взглядом рассек тьму и увидел в ней нечто, что испугало его. Нечто, что поднималось из глубины, извиваясь точно черный угорь в окружении шевелящихся отростков. И когда оно приблизилось, Хизаши увидел то же самое, что и перед началом бури. Это была овальная белая маска с красными узорами.
Хизаши вспомнил о веере, и, на счастье, тот не потерялся в хаосе кораблекрушения. Хизаши вытащил его, раскрыл и, преодолевая сопротивление воды, взмахнул по направлению от себя. Прижал два пальца к губам, посылая накопленную у маяка ки на помощь своему магическом оружию. Тепло распространилось по телу и усилило атаку. Монстр замотал головой, и Хизаши едва не оглох от вибрации, рожденной разъяренным ревом существа. Развернувшись, оно нырнуло в пучину, породив мощную волну, которая вытолкнула Хизаши на поверхность.
Небо просветлело.
Вода мягко качала обломки лодки, горизонт был чист, и солнце золотило его ровную линию. Хизаши ухватился за проплывавшую мимо доску и огляделся – кажется, от «Хитоми» больше ничего не осталось, но неожиданно взгляд Хизаши упал на скалу, торчащую из воды и кое-где покрытую скудной растительностью. Над странным островком парили чайки, и одна так низко пронеслась над Хизаши, что едва не задела крылом. Хизаши вглядывался в мрачный силуэт на фоне ясного неба, и в нем крепло дурное предчувствие. Все пошло не так с того самого момента, как он предложил Кенте, Мадоке и Сасаки пойти в идзакая. Не надо было этого делать, да жалеть поздно. Хизаши погреб в сторону клочка земли.
Его тело оказалось даже слабее, чем ему прежде казалось. Когда ноги коснулись камней у побережья, солнце уже начало клониться к закату. Холод пробрался под кожу, и Хизаши на четвереньках дополз до сухой земли и упал носом в песок. Ткань одеяний намокла и буквально пригвоздила его к месту. Тяжело шевелиться, тяжело дышать, тяжело даже думать. Почему быть человеком настолько тяжело? Хизаши заставил себя перевернуться сначала на бок, потом на спину и, полюбовавшись немного ясным небом, подернутым фиолетовой дымкой сумерек, которую у горизонта еще разрывало полыхание заходящего солнца, сел. С моря тянуло холодом, и Хизаши задрожал. Беспомощное чувство, вдруг охватившее его, было таким непривычным и странным, что поначалу сбило с толку. Но Мацумото Хизаши не мог позволить себе опускаться до такого уровня, он выпрямился, встал на ноги и оглядел унылое побережье.
Камни, камни, камни, светлый песок с проплешинами гниющих водорослей, выброшенных на берег загадочной бурей. Хизаши прижал рукав к лицу, защищаясь от едкого запаха, и побрел наугад, пока не обнаружил, что полоска суши не такая уж длинная. Этот остров настолько мал, что его и островом-то не назовешь. Хизаши остановился перед каменистой насыпью, на которую падала тень отвесной скалы, и внезапно кое-что выбилось из однообразной картины – рука. Безжизненная, белая, оплетенная тонкими нитями водорослей. Рядом с ней на камень опустилась чайка и зыркнула на Хизаши блестящим круглым глазом.
А он смотрел на руку мертвеца. Пройдя чуть вперед, Хизаши увидел и все тело, распластанное, как огромная дохлая медуза, лицом вниз. Оно стало таким жалким, будучи лишенным жизни, но в то же время страшным, что Хизаши оробел. И он ни за что бы не признался себе, что страх его был вызван вовсе не видом мертвой человеческой плоти, а догадкой о том, кому она могла принадлежать.