Вторая попытка (СИ)

Бросив еще один брезгливый взгляд на распростертое на полу тело, мужчина швырнул ремень на соседнее кресло и вышел из кабинета. Через десять минут, обеспокоенная мертвой тишиной в библиотеке, туда вошла пожилая домработница. Женщина давно служила в этом доме и семье, знала Лену еще малышкой. Она испытывала к девушке теплые чувства, любила ее, как родную… пусть не внучку, но милую девочку. Увидев, что девушка без сознания лежит в луже собственной крови, одежда на ее спине задрана, а на коже алеют следы широких полос, женщина едва не закричала в голос. Она с трудом овладела эмоциями, и торопливо набрала номер «скорой помощи». Услышав ответ диспетчера, задыхающимся от волнения голосом, продиктовала адрес.
* * *
Она плыла по реке. Жгуче-ледяная вода сковывала тело, спеленала в свои смертоносные объятия. Не было ни сил, ни желания вырываться из этого плена. Но какая-то смутная тревога беспокоила сознание девушки, не давала провалиться в небытие. Что-то нужно узнать? Спросить? О чем? Или о…ком?
— Что ж, ей повезло, что вы вовремя зашли, — сухо сообщил незнакомый голос невидимому собеседнику. Он звучал глухо, будто издалека, и девушка не могла понять, кому он принадлежит. — Зайди вы немного позже, она просто скончалась бы от кровопотери. Теперь необходим покой и усиленное питание…
— Спасибо, доктор, — она все же узнала второй голос, принадлежащий их домработнице, Фаине Марковне. Сердечная, добрейшая женщина, которая после ухода матери стала ближе и роднее, чем отец.
«А доктор? Значит, я в больнице? Что я здесь делаю? — мозг неохотно обрабатывал информацию, а память подкидывала последние события — разговор в библиотеке, ярость отца и… ребенок! Это о нем она и хотела узнать. С трудом оторвала руку от одеяла, которым была укрыта, девушка коснулась полы халата доктора.
— Доктор, а ребенок? — с надеждой в голосе прошептала девушка. Голос звучал слабо, да и она сама поморщилась от боли в горле и моментально закашлялась. Марковна тут же подлетела, подставляя к ее губам стакан с водой. — Скажите…
Врач оказался молодым, привлекательным мужчиной. Он наклонился, чтобы лучше расслышать тихий шепот, но не сразу смог ответить. Столько эмоций плескалось в глубине зеленых глазах девушки, где застыли мольба и надежда. Врач выпрямился и вынужденно отвел взгляд — пусть и редко, но ему приходится говорить неприятные вещи своим пациентам.
— Мне жаль, — начал было он, но звук, который она издала, был больше похож на рычание раненого зверя. Мужчина невольно вздрогнул. За время своей работы он повидал многих женщин, которые теряли детей, иногда взрослых детей, многие бились в истерике, кто-то замыкался в себе и молчал, переживая горе. Но эта девушка, на вид еще ребенок, поразила своей реакцией.
— Нет! Нет! Ненавижу! — она металась по узкой кровати, била руками по матрасу, стонала от злости и боли. 
— Успокоительное, быстро, — резко скомандовал врач куда-то в сторону. Отодвинул с пути Марковну, которая бестолково топталась рядом, не в силах помочь своей девочке. Потом укол в плечо и спасительная темнота накрыла сознание молодой женщины. Постепенно погружаясь в мрачную пучину беспамятства, она лишь твердила, как мантру, два слова: ребенка нет. 
Ребенка нет! 
Она уже любила этого малыша, мечтала, как прижмет к своей груди, мечтала узнать на кого он будет похож. Будут ли у него светлые волосики или станет брюнетом, как папа? Унаследует от матери зеленые глаза или они будут цвета грозового неба? Этот малыш был единственным воспоминанием о той ночи, ниточкой, что связывала ее и Зорро. А теперь ничего нет! И ребенка тоже нет! Последняя мысль медленно угасла под воздействием введенного лекарства, и пациентка погрузилась в сон без сновидений. 
Фаина Марковна тяжело вздохнула и откинула со лба девушки прилипшие пряди золотистых волос. Некоторое время она смотрела за действиями медсестры, что ловко подключала капельницу с препаратами и вводила в вену иглу. Лечащий врач дал напоследок несколько рекомендаций, а затем поманил за собой пожилую женщину. Они вместе покинули палату.
 
— Мне действительно жаль, — снова начал прерванный разговор молодой врач. Он был поражен утонченной красотой девушки, которая поступила к ним чуть больше часа назад. Что таить — она понравилась ему с первого взгляда. — Но спасти ребенка не представлялось возможным, — пояснил он, невольно бросая взгляд в сторону палаты. — А где же муж? Почему не с ней рядом? Сейчас, как никогда, ей нужна поддержка семьи.
Фаина Марковна не знала, что нужно ответить на его вопросы. Ведь она простая домработница, а зная суровый нрав хозяина и его статус, можно остаться и на улице за одну неверную фразу. Хоть она и испытывала гнев в отношении Бориса Николаевича и сейчас бы легко высказала ему все в лицо, вот только разборки в общественном месте были ни к чему. Девочку привезли в обычную больницу, а как хозяин распорядится перевезти ее в частную клинику, так и скажет ему все! Кивнув своим мыслям, она повернулась к ожидающему ее ответа доктору.
— Вы сделали все, что могли, — тихо произнесла женщина, уходя от ответа. Покачала головой, — бедная девочка, что ей еще предстоит…
— А вот в этом ты права, — раздался грубый голос за их спинами. Они разом обернулись, заметив стоящих неподалеку Бориса Антонова с женой Анной.
Марковна заметила довольное выражение лица новой хозяйки, которое та и не пыталась скрыть от посторонних. Но как только на ней остановился пристальный взгляд ее супруга, заметившего, как она строит глазки молодому врачу, тут же придала лицу озабоченное выражение. Только Марковну она обмануть своим невинным видом не могла. Пожилая домработница знала, что в отсутствии мужа Анна водит в дом любовника, правда представляет его, как своего тренера по фитнесу. Не раз женщина слышала звуки, доносящиеся из тренажерного зала, а уж о причине этих вздохов догадаться было не трудно. Сказать своему начальнику об этом Фаина Марковна даже не пыталась — после ухода первой жены, Борис Николаевич стал нелюдимым и все разговоры о бывшей жене пресекал на корню. Даже пообещал уволить сразу, если она заикнется когда-либо на эту тему в присутствии Леночки. И Марковна терпела. Ради девушки и терпела.
Анна пользовалась этим, заставляя всю прислугу в доме исполнять ее капризы. Все, что умела новая жена, так это спускать денежки отца Лены на новые шмотки, салоны красоты и своего любовника. Конечно, Марковна мудро держала свое мнение при себе, пока дело не коснулось Елены. Анна пакостничала, пытаясь выжить падчерицу из дома, и планомерно настраивала хозяина против дочери. 
А ведь решение о свадьбе было принято с подачи Анны. Фаина услышала однажды обрывок разговора Анны с кем-то по телефону. Осторожные намеки хозяину не привели к результату, Борис Антонов непрозрачно намекнул домработнице, что ее место может в один миг стать вакантным и ей бы лучше не вмешиваться в дела семьи. И хотя девочку ей было жалко, она считала ее единственным лучиком радости в этой семье, ослушаться хозяина пожилая женщина не могла. Вот и сейчас, глядя на мужчину, что пребывал в ярости, Марковна опустила взгляд в пол, мечтая оказаться подальше от семейных разборок.
— Какого черта, ты вмешалась не в свое дело? — подлетев к домработнице, заорал Антонов. — Если бы эта дрянь сдохла, никто бы и слезы не уронил.
Марковна на секунду опешила от его напора, а потом махнула рукой на «лучшее место» и решила, что здоровье и жизнь невиновной девушки дороже денег, да и совесть будет чиста. Не хотела пожилая женщина скандала, но видно придется…
— Уж по вам точно теперь никто слезы не уронит, — глядя ему прямо в глаза, громко произнесла она. — И по тебе, потаскушка, — обратилась она к Анне, — тоже.
Анна вытаращила глаза на сердитую домработницу, опешив от такого обращения. Подобным образом ее еще никто не унижал. Она повернулась к мужу и обиженно поджала пухлые губки, а из глаз покатились крупные слезинки.
— Боря, — прошептала его жена, ее губы затряслись от обиды. — Она сумасшедшая…