Майнбласт. В бездне тьмы. Часть первая. Двуличие (СИ)

— Помочь чем? — Карвер осматривается.
— Чувствуй себя в гостях! — кидает рюкзак на пол при входе и через пару секунд подбрасывает пару брёвнышек прямо к ногам Стрелка, от которых разлетаются разные кусочки грязи и коры. Убийца снимает ножны и кладёт на одну из кроватей, пистолет же при нём. За окном смеркается. Снег окрашен кровавыми оттенками солнца, но цвета смываются холодом и тьмой, которая стремительно наступает. Майнбласт понимает, что на озере чуть не сделал роковую ошибку в своей жизни. Пусть тьма вонзает клыки или когти в вапор, пусть тело медленно погибает или бездна поглощает его, но жизнь — то, что имеет великую для каждого ценность. Он будет бороться за себя, пусть даже теперь в долгожданном одиночестве. Его путь освещают такие, как Оле, которые встретив случайного прохожего, способны пригласить на ночлег и развести огонь в печи. Радость медленно разгорается в голове Карвера, но всё же гадко из-за событий прошедших дней. В мысли, кажется, тоже перестали приходить плохие воспоминания.
Лесник поджег в печи сухие щепки, что лежали прямо под рукой, а после уже бросает раз за разом топливо больше и больше. Печка представляет из себя маленькую металлическую бочку на ножках, из неё выходит труба, та делает полный оборот по потолку и выходит со стороны двери на улицу. В топливоприёмник помещаются небольшие брёвнышки. Также у печи есть дверца, имеющая три тонких полоски — отверстия, чтобы заглядывать внутрь, и чтобы тепло лучше разливалось по помещению. Сверху на плоскости лежит чайник и небольшая мятая кастрюля. Не раз бывавший здесь мужчина достаёт из-под кровати разные шкуры. Двое хорошо устроились.
Стрелок лёг на кровать, закинув руки за голову, на груди лежит одна волчья шкура, но малых размеров. Печь открыта, поэтому всё тепло разносится по комнате в разы быстрее, а лица двух освещаются приятным, тёплым светом. Лесник достаёт самокрутку и поджигает об огонь в бочке. Делает пару затяжек и протягивает Стрелку. Тот не отказывается. Достаёт вторую, прикуривает и возвращает сигарету назад. Обратив взгляд на природу, видит — лес совсем померк, хотя благодаря окну свет разносится не только внутри, но и жутко освещает мертвую пустошь. Пеньки, словно павшие на ратном поле, бессмертно, уже в небытие гниют, лишь только говоря о гуманности человеческих действий.
— Меня, по правде говоря, пугает, что лес… — кладёт маленькую щепку в огонь, — каменный, — говорит парень, разбавляя атмосферу. Он поднимается и, взяв палочку, помешивает содержимое чайника.
— Каменный? — продолжая наблюдать за удивительным пейзажем.
— Природа в лесу в холодное время каменеет, как и сердца людей, — долгая затяжка, которая задерживается в легких еще пару секунд, и они оба выдыхают едкий, но приятный дым.
— Хотел бы побыть на их месте. Хотя бы на время стойких морозов, — Стрелок тем не менее держит семисотый в руке, несмотря на то, что она за головой.
— А что у вас случилось, Майнбласт?
— А какая разница?
— Погодите! — уверенно. — У меня есть то, что точно развяжет вам язык, — Оле встаёт и замирает. Чешет лоб, смотрит на почти заваренный напиток. Травяной и успокаивающий, состоящий из разных трав, что растут в лесах и у подгорья в теплое время года, когда вся растительность растёт невероятно быстро и бесконечно долго, пока вновь холода всё не убьют. Махнув рукой на этот согревающий напиток, лезет под кровать. Кряхтит и достаёт большую бутылку зеленоватого оттенка с приятным для пальцев изгибом у горлышка.
— Вот так вот! — восторженно молвит лесник. Стрелок же от этих слов парня поднимается и, облокотившись на руку, спрашивает:
 
— Крепкий?
— Ха-ха! Мы, лесники, другого не пьем! — большие латунные кружки мигом приземляются на стол, а жидкость поднимается почти до краёв. В воздухе кружит аромат горячих трав, а кипящая вода булькает припеваючи. Оле снимает с огненной печи чайник и кладёт на деревянную подставку у стены. Вернувшись на место, так же достаёт из рюкзака рыбу, что очень удивляет Стрелка, бросает её на тарелку и широко улыбается.
— За знакомство! — оба опрокидывают кружки. Карвер вскакивает и неимоверно сильно кашляет и плюётся, капельки попадают на огонь в печи и вспыхивают, испаряясь.
— Абаналара! — ругается, задыхаясь. Ходит по хижине в поисках спасения и вскоре вываливается за дверь, упав на холодную землю. Парень же понимающе смеётся, почти падая от неутихающих эмоций.
— Мы, лесники! Другого не пьём! — смеясь, подходит к Стрелку и помогает ему подняться. Майнбласт, прокашлявшись и похлопав глазами, говорит:
— Наливай.
— Вот это по-нашему! — кладет руку на плечо своего товарища, и вместе они захлопывают дверь. Немного погревшись у печки, пропускают ещё пару кружек.
Спустя три, Карвер уже качается, заваливаясь то в одну, то в другую сторону, подскакивая, когда орбита смещается. Вместе знакомые обсуждают разные темы. В последних парень ведает о работе, сообщает о том, что люди здесь бывают нечасто, то и дело говоря о странных событиях в Портэлдо, рассказывает, как попал в эти края. Майнбласт же, в свою очередь, говорит об опьгараниду. Для него удивительно то, что все краски города вложены в это здание.
— Каждый приходящий туда оставляет себя, — говорит Карвер в заключении своих слов. Достаёт сигарету и предлагает собутыльнику, тот не отказывается. На столе красуются остатки большой рыбы.
— Слушай, Майнбласт! — кричит лесник. — А это что? Это имя твоего рода? — шатаясь и бормоча себе под нос. — А, ну! как звать-то тебя?
— Карвер, — усмехнувшись. Кружки снова ударяются. Перед тем, как выпить, Стрелок тоже обращается с вопросом.
— А твой род как звать?
— Нина, — гордо отвечает парень, немного приподняв голову. Опрокидывают кружки, едкий спиртовой напиток отправляется в желудки.
Карвер размахивает через некоторое время пистолетом и уже совсем пьяный говорит:
— Я… знаешь, — никак не может сказать то, что хочет, — вижу образы из чьей-то жизни! Будущее! — широко раскрывает очи и приставляет дуло к виску. От чего собеседник подрывается и отрывает револьвер от головы.
— Ты… — оттягивает орудие от черепа, — крыша поехала уже? — гневно.
Карвер рассказывает последние события молодому человеку, подробности опускаются, а собеседник от слов бледнеет. Речи о везении и тяжелой доли убийцы, его пугают события, когда тот чудом выбирается живым из удивительных случайностей.
— Мастерство? — возмутившись, интересуется Стрелок. — О каком мастерстве может идти речь, если не в тебя ударила молния, а в твоего напарника? Случайность! — монолог продолжается. Повествователь вскоре, прислонив к голове холодный семисотый тыльной стороной, замолк. Треск бревен в шумных всхлипах скорбит и плачет, как и завывающий ветер. — Непонятно, но и волки страшатся меня.
— Точно крыша поехала. Но знаешь… для начала скажу тебе, раз видишь будущее — будь уверен, проживёшь до этого момента. Значит, чтобы ты не сделал, ты в любом случае будешь жить! Как бы, если бы ты умер сегодня, то как ты вчера видел, что будет завтра, если оно уже никогда не наступит? — говорит лесник, потерев подбородок. Взор, потеряв фокус, направлен на остатки рыбы, что лежат на столе. — Но рассказать я тебе хотел следующее: есть одна легенда, — медленно наливает полкружки каждому. — Существует, как говорят, такой человек, который обрёл, — притих и уже шепотом. Он оборачивается по сторонам, взглянув на пеньки, — бессмертие!