За гранью времени. Курская дуга (СИ)

— Вставай, Сань, — Привалов, стоявший в проёме двери, обратился к Везденецкому уже по-свойски. Он на удивление оценил его помощь в сдерживании немцев, и как-то быстро проникся к нему доверием. — Ехать надо.
— Куда? — сонливо пробормотал Везденецкий.
— Не знаю, — пожал плечами Привалов. А потом добавил неохотно, даже немного грустно: — Я в штаб батальона звонил, рассказал о ситуации. Жуков тебя принимать отказался, но кого-то за тобой послали. НКВД, наверное, готово тебя выслушать.
— Это хорошо, — одобрил Везденецкий. — Хотели бы расстрелять, то поручили бы это тебе.
— И то верно, — ухмыльнулся Привалов. — На, — он протянул Везденецкому тёплую ватную куртку.
— Не надо, — отказался он. — У меня форма хорошо холод держит. Не хуже шинели. Лучше солдатам отдай. Им нужнее.
— Как скажешь, — пожал плечами Привалов, и они вышли во двор, сапогами проламывая хрустящий наст.
Офицер, явившийся по душу Везденецкого, выделяться не любил. После полуночи на территорию полевой базы въезал ГАЗ "полуторка" с закрытым кузовом. В луче фары мелькали косые стежки снегопада, кабины не было видно из-за яркого света, но, судя по хлопку дверцы, офицер сидел рядом с водителем.
На фоне света возникла чёрная человеческая тень.
— Кр-ру-у-гом! — скомандовала тень внушительно.
Везденецкий подчинился. Не было смысла сейчас предпринимать попытки к бегству. В таких условиях решение о расстреле принималось моментально, и НКВД не стало бы утруждать себя лишней работой. Во-первых, каждому будет любопытно, каким образом за считанные секунды удалось обезвредить около двадцати танков, во-вторых, Везденецкий интуитивно чувствовал, что убивать его не собирались.
Ему на голову, зачем-то, надели чёрный непроглядный мешок, пропахший табачным дымом.
— Товарищ, мне покурить бы перед отправкой, — попросил Везденецкий. — Уши пухнут.
— На месте покуришь, — отказал офицер. — Привалов, давай-ка троицу Лодырева мне в сопровождение.
— Есть, — ответил Привалов по уставу. Значит, визитёр был старше по званию. Старше капитана.
Меня усадили в кузов вместе с Митей, Сеней и Лехой.
— До прибытия мешок с башки не снимать. Тент закупорим, так что весь путь вы проведёте в полной темноте, — инструктировал офицер. — Если попытается сбежать — огонь открывайте незамедлительно.
— Есть, товарищ комиссар! — хором ответили бойцы.
Комиссар? Дайте-ка подумать…. Неужто по душу Везденецкого сам Серов явился? Ну, мало ли в СССР комиссаров. Из комиссаров на ум только Серов и приходил. Но Серов-то в это время был заместителем министра МВД, а это не НКВД. Значит, и не особист.
"Чем дальше, тем запутанней" — подумал Везденецкий.
Неужто его в Москву собрались транспортировать?
Ай, ладно.
Чего гадать?
Видно будет.
В кузове было тесно, штаны прилипали к холодной деревянной лавке, что не прибавляло поездке комфорта. Тронулись через минуту. Резко запахло выхлопными газами и бензином. Ход у "полуторки" был жёсткий, иногда она буксовала на промерзшей земле, колесами разбрасывая струи снега.
— Меня вырвет ща…. - это Леха, которого быстро укачало на неровной дороге.
— Я тебе дам! Терпи! — возмутился Сеня.
Ветер за бортом выл жутковато, но гром орудий и взрывы стихли. От этого стало полегче. Внезапные морозы принудили войска обеих сторон к определенной реорганизации, потому что зимой правила игры серьезно менялись. Как минимум, танки перед запуском отогревали. Некоторые танкисты разводили костры прямо под двигателем, чтобы растопить заледеневшее топливо.
Не любит техника зиму. Причем вся. Затворы пулеметов и автоматов примерзают. Немцы исхитрились таскать с собой разогретые на огне кирпичи, чтобы отогревать оружие в случае осечки.
— Это из МВД офицер был? — Везденецкий решил нарушить молчание.
— Да, — сказал Сеня. — Ещё и барахло твоё с собой тащить заставили.
— А ты не боись, хлопец, — Митя хлопнул Везденецкого по плечу. — Вопросы будут задавать. Вряд ли убьют.
Считать время было трудно. Темно, полностью отсутсвовали ориентиры, кроме стука собственного сердца. Их Везденецкий и отсчитывал. Семьдесять ударов в минуту. "Газик" остановился тогда, когда сердечных сокрашений набралось четырнадцать тысяч, а это примерно два с половиной часа пути.
 
— На выход, — скомандовал МВД-шник, которого Везденецкий условно назвал Серовым.
Из кузова пришлось спрыгивать вслепую. Благо, земля была ровной, да и снега намело прилично. Ноги, правда, стали подмерзать.
Когда мешок сняли, по лицу тут же хлестанул холодный ветер. Везденецкий увидел одинокую избу, которая стояла, чуть накренившись, в поле, окруженном лесом. В оконце тускло горел желтоватый свет керосиновой лампы.
— Чего вылупился? — Везденецкий увидел лицо офицера. Ну, точно Серов. Да ещё и наглый такой. Везденецкий наглецов не любил. — Вперёд. Вы пока остаетёсь в кузове, — это он скомандовал Сене, который собирался покинуть машину. — Гаси свет, не отсвечивай.
Водитель послушно затушил фару, заглушил двигатель.
Кого они тут спрятали и от кого скрывались? Неужто вражеский диверсант уже и Москву под себя подмял, а теперь решил встретиться?
Не тут-то было. Серов завёл Везденецкого в тёплую избу, а за столиком сидел сам товарищ Сталин в гражданском пальто. Покуривал трубку, задумчиво смотрел в окно, слушая вой пурги.
Сталин, черт побери! Собственной персоной! Нет, он никогда не был трусом и периодически посещал фронт, но тут вдруг сорвался ради какого-то гипотетического лазутчика?
Бред.
— Товарищ Верховный главноко…. - это Везденецкий, не выдержал удивления и клацнул каблуком ботинка.
— Не надо как балерина скакать, — властно потребовал Сталин, подняв руку. — Товарищ Сталин. Без канцеляризмов.
— Есть, — ответил Везденецкий.
— Выйди на минуту, в машине погрейся, — это Сталин к Серову обратился.
— Но товарищ Сталин….
— Этот разговор предназначен не для тебя.
Того как ветром сдуло, только дверь за ним закрылась. Забавно. Сталину было что от Серова скрывать, но при этом он был готов доверить информацию Везденецкому?
И молчание. Сталин взгляда от окна не отрывал. Морищинстое лицо эмоций не выражало, но по глазам стало ясно — он размышлял.
Везденецкий пока осмотрелся.
В углу жесткая кровать с тонким матрасом, печка-буржуйка, а в углу пара вещаков да барахло Везденецкого.
Теперь ясно, почему его везли ночью, с мешком на голове, а вокруг не было охраны. Сталин вообще не хотел привлекать к себе внимание, перемещаясь в условиях строгой секретности.
— Скромно вы устроились, товарищ Сталин, — осмелел Везденецкий.
— А что я, князь какой? Мне дворец не нужен, — ответил Сталин, выдохнув пахучее облачко дыма. — Присадь, — он указал на стул.
Везденецкий уселся, стул скрипнул, и вновь воцарилась тишина.
— Не боитесь, что убью? — спросил Везденецкий. — Может, на это и рассчет? На встречу с вами.
— Страх смерти помешал бы мне стать тем, кто я есть. Дон 100, - Сталин внимательно покосился на Везденецкого. — Откуда тебе известно это название?
— Это советская спецгруппа диверсантов, в которой я служу, — ответил Везденецкий. Причем ответил честно. Русские хроно-диверсанты входили в состав спецгруппы "Дон 100", выполняя задачи в разных странах и временах.
— О чем тебе говорит наименование "За гранью времени"? — вот этим вопросом Везденецкого сразило наповал. — Спецгруппа Дон 100 является главной частью проекта "ЗАГРАН". Эти вещи, — он указал на АШ и АПС-90. — Твои? Где ты их взял?
— Мои, — кивнул Везденецкий. — Из….
 
— Не мнись как барышня на танцах, — нахмурился Сталин. — Из будущего?
— Так точно, — кивнул Везденецкий.
Сталин задумался, затянулся трубкой, а потом спокойно, как ни в чем не бывало, сказал:
— Хорошо.
"Хорошо?!" — бедняга Везденецкий чуть со стула не вскочил, но удержался. Как можно с таким ледяным спокойствием отреагировать на чувака, который заряжает, что он из будущего? Может Сталин того был, поехавший?