Мечты камня (ЛП)

— Конечно же, я принц. Разве не видно?
— Если принцев отличает раздутое эго, то да, видно издалека, — перебиваю я.
Он пропускает мою реплику мимо ушей. Точнее делает вид, но его выдаёт злое пыхтение.
— Я Артмаэль Сильфосский, — представляется он с такой гордостью в голосе, что удивительно, как ещё не лопнул от самомнения. Я закатываю глаза, сытая по горло его поведением. Сомневаюсь, что во всём этом лесу хватит места, чтобы вместить его любовь к себе. — Сильный и добрый защитник…
— Наследник? — перебивает лягушонок.
Почему-то этот вопрос застаёт парня врасплох, он замолкает на мгновение, но уже через секунду вновь встаёт в свою позу победителя.
— Само собой. Престолонаследник. Единственный кронпринц Сильфоса.
Да все это знают. К несчастью для Сильфоса, Бридон ничего не дал своей стране, кроме глупого сынка.
— Тот, о котором говорят, что он ничего не делает для своего народа? — продолжает лягушонок.
Меня едва не разрывает от смеха, как от непосредственности юного мага, так и от реакции принца на это обвинение.
— Ладно, а ты что сделал хорошего для других за последнее время? В чужом глазу соломинку…
— Чтоб ты знал, я вообще-то на очень важной спасательной миссии!
Ответ оказался таким неожиданным, что я опускаю взгляд на свою руку, где лягушонок снова подпрыгивает — на этот раз, чтобы слова звучали внушительнее.
— Спасательной миссии? — переспрашиваем я и принц одновременно. Я с удивлением, а он с интересом.
Маг смотрит на меня, когда отвечает:
— Я должен спасти свою сестру. Она больна, и ей срочно нужно лекарство. Поэтому я и искал магистра: надеюсь, что великий магистр магии сможет ей помочь.
Интересно, как он собрался спасать кого-то, если не может помочь самому себе снять чары. Но не говорю этого вслух. Не хочу ранить его чувства. Признаться, маг кажется мне милым мальчиком, даже очаровательным.
— Сильно больна? — уточняет принц, встревая в разговор. Он вроде даже немного наклоняется, чтобы лучше разглядеть моего нового спутника. Сдвигаю брови. Мне не нравятся эти нотки в его голосе, слишком уж заинтересованные. Но ничуть не обеспокоенные. — Может, у неё чума? Что-то очень заразное? Она при смерти?
Отступаю на шаг от него, прищуривая глаза.
— А тебе-то какое дело?
— Я не к тебе обращаюсь, плебейка, — я хмурюсь, а он продолжает задавать вопросы, глядя на мага: — А твоя сестра, она… красивая?
— Что? Не знаю… Она же моя сестра.
— И добрая, наверное? Всеми любимая, уважаемая?
— Она волшебница… как и я.
Принц задумчиво потирает подбородок.
— Это считается за другую расу? Предположим, что да. Помочь кому-то, независимо от его происхождения или расы, это очень благородно в глазах всех остальных. Идеально! Так, мы с тобой не встречались, ладно? Если кто-то спросит, ты мне об этом не говорил. Я не знал, что она красавица и всеобщая любимица… Я просто выполнял свой долг.
— Что за чушь он несёт? — спрашивает меня лягушонок.
А я, кажется, понимаю, в чём тут дело. Это продолжение той темы, которую он поднял ещё в Дуане. Героические поступки, забота о других…
— Что ты задумал? — резко спрашиваю я принца.
— Очевидно же: я вам помогу. Лягушонок и одинокая девушка… Сами вы далеко не уйдёте. Я предлагаю вам свой меч и доброе сердце. Не могу бросить своих подданных…
— Мы с сестрой не из Сильфоса…
— Так даже лучше! Не могу бросить в беде никого в этом мире! Это, конечно же, мой священный долг, как принца…
Священный долг принца? Он принимает меня за идиотку? Видно же, что на самом деле ему плевать на мага-лягушонка и его сестру. Он хочет воспользоваться ситуацией и раздуть своё эго ещё больше, если это, конечно, возможно (в чём я сильно сомневаюсь).
— Я на это не поведусь, принц, — осаждаю его. Он переводит на меня удивлённый взгляд, как будто не ожидал, что я вообще могу что-то сказать по этому поводу. — Очевидно, что ты просто хочешь поправить репутацию. Из тебя же альтруист такой же настоящий, как лягушонок из этого мага. Так что если ты думаешь, что можешь просто взять и воспользоваться несчастьем людей, чтобы создать себе репутацию неравнодушного героя-спасителя, то лучше отправляйся куда-нибудь в другое место. С нами ты не пойдёшь.
 
— Так говоришь, будто я хочу пойти с тобой. Как же, — фыркает. — Нашей встречи мне хватило до конца жизни. Я бы предпочёл никогда больше с тобой не пересекаться. Так что отдай мне лягушонка.
— Что, прости?
— Отдай мне лягушонка, — повторяет он, хотя я и с первого раза прекрасно его расслышала. Делаю ещё один шаг назад, закрывая собой лягушонка. Он правда хочет так нагло использовать его? Откуда только взялся этот эгоистичный осёл? — А сама можешь идти жить в лес со спокойной совестью или искать себе мужа, или что ты там ещё можешь сделать со своей заурядной жизнью. Это задача для настоящих героев, а не для… — он окидывает меня взглядом с макушки до пят, — таких, как ты.
Сужаю глаза. По какой щеке я ударила его в первый раз? По левой или правой? Потому что надо уравнять. Или можно сразу по обеим.
Пытаюсь успокоиться, вернуть себе терпение и способность мыслить логически. Меня столько раз били без веской причины, как я могу теперь так легко разбрасываться кулаками? В конце концов, раньше я могла вытерпеть всё. Надо дышать глубже, как бы сильно ни хотелось врезать ему снова по этой высокомерной роже.
— Ребят?
Мы двое опускаем взгляд на лягушонка, всё ещё сидящего на моей руке.
— Что? — спрашиваем в унисон.
Маг словно стал ещё меньше, съёжившись.
— Почему бы нам просто не пойти всем вместе? Не надо ссориться, мы можем решить этот вопрос, как цивилизованные люди… Чем больше народу, тем веселее!
Никак не могу избавиться от мысли, что голос у лягушонка совсем детский, но признаю, что он просто прелесть. Такой милый, в отличие от этого невыносимого принца. Кошусь на парня и перевожу взгляд обратно на лягушонка.
— Ты точно хочешь, чтобы он пошёл с нами? Он же эгоист с манией величия. Серьёзно, мы же долго не протерпим.
— Я всё слышу, плебейка.
— Вот видишь?
— Да, он не вызывает особого доверия… — признаёт волшебник, квакая в подтверждение. В этом мы единодушны. — Он кажется немного диким.
— Вас двоих никогда не учили уважать членов королевской семьи?
Довольная улыбка расплывается у меня на лице. Пересаживаю лягушонка себе на плечо, где он удобно устраивается.
— Тогда решено: дикарь идёт своей дорогой, а мы с тобой своей. Счастливого пути, принц.
Разворачиваюсь и иду, думая, что на этом всё, конец. Больше мы не увидимся, мне не придётся слушать его раздражающий голос и нелепые речи, словно мы персонажи героического эпоса, о котором знает только он.
Но он же у нас из знати. Высокомерный, эгоистичный, привыкший получать желаемое дворянин.
Поэтому он крадёт у меня спутника.
Принц делает это так быстро, что я даже не успеваю заметить его приближение. Догоняет, протягивает руку, хватает лягушонка… И бежит вперёд сломя голову. Я замираю неподвижно, пытаясь осознать, что только что произошло у меня на глазах.
Моргаю. Нет. Это слишком нелепо. Этого не может быть.
— Меня похитили! — разносится крик мальчика, заточённого в теле амфибии.
Пытаюсь уложить в своей голове. Это реально происходит. Принц убегает с лягушкой. С волшебником. Он похитил человека! Разве можно быть таким придурком?
— А ну вернись сюда, кретин!
Срываюсь на быстрый бег, задирая юбки до бёдер, чтобы догнать этого идиота. Он оглядывается назад, замечает, что я преследую его, и ускоряется. Это что, всё реально? Я взаправду бегу следом за принцем с лягушонком, который на самом деле никакой не лягушонок?
 
— И не мечтай!!! Моя лягушка!
Когда я была проституткой, мне всё время говорили, что мир снаружи опасен. Но никто не предупреждал меня, что всё может быть до такой степени нелепым. Уж точно не настолько абсурдным.
— Это же человек! Ты не смеешь!..