Мечты камня (ЛП)

— Наверное… Да… — это лучшее, что мне удаётся выдавить из себя.
До меня доносится хихиканье волшебника, но я сосредотачиваюсь на том, чтобы идти дальше.
Наверное, мне стоит поблагодарить её…
Но я этого не делаю. Сохраняю молчание, которое на поверку оказывается довольно неудобным, но это всё равно проще, чем поделиться всем, что творится в моей голове. Или признать, что я благодарен.
ЛИНН
Как-то так получилось, что впервые за сутки нашего путешествия принц перестал ворочать. Он вообще замолк на некоторое время, совсем притихнув, и вот уже на его месте мы видим кого-то более спокойного и готового слушать — человека, которого невозможно было разглядеть под этой оболочкой самолюбия. Поэтому, когда мы спрашиваем его, кто такой Жак и с чего вдруг он претендует на корону, принц без особых возражений рассказывает нам правду. Оказывается, у Бридона был роман с одной дворянкой до свадьбы с ныне покойной королевой. Всё бы ничего, но из-за его неосторожности интрижка оказалась с последствиями. Девушка забеременела. Конечно же, он не женился на ней — он же король, его родители уже успели договориться о браке с другой леди. Поэтому он просто бросил её. И нет, не признал ребёнка, потому что… А почему? А потому, что никому не нужен скандал, когда на носу свадьба. Ведь жениться на принцессе намного важнее, чем позаботиться о собственном сыне.
Короче: глупость принца, похоже, наследственная, и бедолага не виноват, что вместо того, чтобы думать, он умеет только махать мечом. Надеюсь, что наш августейший спутник проявляет большую осторожность, чем его отец в своё время, и принимает противозачаточные зелья, купить которые совсем несложно тем, кто не хочет… размножаться там, где не надо. В борделе мы принимали такие постоянно, чтобы не оказаться в неприятном положении.
Вывод: бастард Бридона, по факту, старше, обаятельнее и так далее по списку, и теперь он претендует на место престолонаследника, потому что родился на пару лет раньше и совершил несколько благих дел для народа. Вряд ли много, потому что, по правде говоря, я никогда не слышала имени этого человека. Конечно, нельзя сказать, что я много общаюсь с уважаемыми людьми. Но точно могу сказать одно: он не из тех дворян, что постоянно зависают в борделях, иначе бы я про него знала.
И вот когда принцу сообщили о новообретённом брате, ему пришла в голову гениальная идея: поскольку его отец не верит в него, он должен отправиться совершать подвиги, чтобы все о нём заговорили, мол, как много хорошего он делает для своих подданных, что он достоин трона не меньше Жака, а то и больше.
Я ещё не определилась со своими чувствами: считаю ли это полным идиотизмом или, напротив, симпатизирую. Не тому, что он хочет превзойти брата и забрать все лавры себе, а тому, что, когда он говорит об этом, его мотивы выходят за рамки простого желания получить корону. Мне кажется, у него есть… ещё и личные причины. Он выглядел уязвлённым, когда рассказывал об отце, и у меня сложилось впечатление, что это волнует его больше, чем корона: он хочет доказать не всему миру, а именно отцу, что заслуживает доверия и способен на великие дела.
Так что оставшуюся часть пути я к нему не лезу. Он тоже ничего у меня не спрашивает, и мы заключаем негласный мирный договор, слушая Хасана, увлечённо рассказывающего нам то о преданиях волшебников, то о своей старшей сестре и их жизни.
И вот пока он болтает, а мы молчим, нам удаётся забыть о пережитых кошмарах в лесу.
На закате мы, наконец, добираемся до небольшой деревушки, где местные жители обрабатывают поля для какого-то дворянина. Мы не тратим много времени на выяснения. Мы все уже устали и умираем с голоду, поэтому находим небольшой трактир (и, похоже, что единственный здесь), где принц, как и обещал, оплачивает ужин и постой. Моей радости нет предела, когда передо мной на стол ставят тарелку супа.
— Всем приятного аппетита! — восклицает Хасан с сияющими глазами.
Он сразу же тянется к еде, и я не могу сдержать улыбки, умиляясь его непосредственности. Он просто очарователен.
 
— Здесь всё такое вкусное…
Отрываю взгляд от тарелки, чтобы посмотреть на принца, но тот ничего не ест. Вместо этого он глазеет на рыжую веснушчатую подавальщицу, которая, судя по всему, ничуть не возражает против подобного внимания от нашего королевского спутника. Закатываю глаза и возвращаюсь к своему супу.
— А у кого-то голод совсем иного характера…
И хотя я этого не хотела, его взгляд устремляется ко мне, и теперь он пожирает глазами меня. Я поднимаю брови, когда он слишком долго пялится на мою грудь. Серьёзно, он думает, что я не замечаю, как он минимум десять раз за день заглядывает в моё декольте? Скоро дыру прожжёт.
— Есть пища для тела, а есть для души… А мои аппетиты велики и разнообразны.
Фыркаю, потому что это уж слишком очевидное приглашение узнать, что там у него за аппетиты и всё ли так велико, как эти самые аппетиты.
— На меня даже не смотри, — я машу подавальщице, отпивая эль из кубка. — Можешь удовлетворить аппетиты с ней, она вроде бы не против.
Он облизывает губы и снова смотрит на неё. Из чистого любопытства я тоже разглядываю её: как она покачивает бёдрами, явно намекая, что готова подвигать ими и при более интимных обстоятельствах. С меньшим количеством одежды. От такой перспективы принц пошло усмехается, устраиваясь поудобнее на стуле.
Хасан наблюдает за всем этим с любопытством, и это не ускользает от внимания принца.
— Ну что, пацан, хочешь совет?
О нет. Ещё не хватало, чтобы он тут начал строить из себя великого знатока. Особенно передо мной: всё кончится тем, что советы здесь буду раздавать я. Может, мне и не нравилась моя работа, но это не значит, что я плохо с ней справлялась — приходилось стараться, чтобы не быть битой. Стараюсь не думать об этом, внезапно чувствуя себя не в своей тарелке за этим столом.
— Совет? — переспрашивает Хасан, слишком невинный, чтобы понять, о чём речь.
— Он же ещё ребёнок, принц…
— Вижу… Слишком маленький для взрослых развлечений, да? Ни алкоголя, ни женщин… Но у тебя ещё всё впереди — годы удивительных открытий и экспериментов. Лучшее время. Сколько тебе лет? Двенадцать?
Юный волшебник стремительно краснеет.
— Мне уже четырнадцать!
Четырнадцать лет…
Я сосредотачиваюсь на еде, отгоняя воспоминания о себе в этом возрасте.
Принц же скептически оглядывает его с головы до ног.
— Ну… Может, некоторые вырастают чуть позже.
Хасан надувает щёки, и я даю ему лёгкий подзатыльник.
— Для этого, принц, важен не рост, а размер кое-чего другого.
Он хмурится, потирая затылок, но снова окидывает меня взглядом. Я уже начинаю подозревать его в мазохизме. Может, в постели он предпочитает, когда женщины командуют, а он подчиняется… Я таких уже встречала. Всё может быть.
— Можешь прийти измерить, когда захочешь, принцесса.
Усмехаюсь, но не могу не признать, что меня забавляет его наглость.
— Даже за всё золото Маравильи, нет.
— Это мы ещё посмотрим, — заявляет он с улыбочкой, которая, наверное, предполагалась как соблазнительная, но у меня вызывает лишь смех. — А пока прошу меня извинить, но рыцарь не может себе позволить томить даму ожиданием.
Мы с Хасаном сидим и смотрим, как наш собеседник, не говоря ничего больше, встаёт и направляется к подавальщице, присевшей у барной стойки в свободную минутку, пока её услуги никому не требуются. Принц весь в грязи, в порванной после леса одежде, но всё же, по какой-то неведомой мне причине (наверное, потому что в мире есть девушки с необычными вкусами), она хлопает ему ресницами и кокетливо улыбается, когда он целует ей руку и заводит ничего не значащий разговор.
 
Ничего не могу с собой поделать, но мне любопытно наблюдать за ними. Их руки соприкасаются, лица всё ближе друг к другу. Интересно, каково это? Встречаться с тем, кто тебе нравится, и с удовольствием делить постель? Я говорю даже не о любви, а о желании. Быть свободным настолько, чтобы найти человека, отвечающего взаимной страстью, и просто приятно провести время вместе. Одна… случайная встреча без каких-либо обязательств. Без денег… Это может принести удовольствие? Людям, кажется, нравится, хотя я никогда так не делала.