Непокорная для шейха (СИ)

Другая бы на моем месте расплакалась. Или начала молотить в тяжелые двери с инкрустацией с требованием выпустить. Я же была не глупой девочкой и никаких иллюзий не строила. Рассчитывать, что сейчас сюда ворвется Висам и рухнет на колени с извинениями, публично наорет на мать и начнет класться пророком, что ничего не знал — было не просто глупо, а и смешно. Осталось прикрутить ярость, грозящую выйти из берегов, и признать: все это — тщательно отработанный план, призванный превратить меня в послушную игрушку. В чужой стране, без средств связи и документов, полностью во власти избалованного принца и его влиятельной семьи. Такое потрясение могло сломить кого угодно, но не Киру Полянскую. Я выживала там, где не было никаких шансов. Здесь тоже не буду сидеть, сложив руки!
Опустилась на софу, сжав кулаки и стараясь выровнять дыхание. От женщин гарема помощи не дождалась. Значит, надо действовать иным путем. Если мать Висама решила подарить сыну послушную игрушку, которую самолично собиралась перепрограммировать на послушание, эмир явно поведет себя по-другому. Если вспомнить все, что я знаю о традициях востока, глава семейства Аль-Махаби должен чтить традиции, и в роли жены своего наследника пожелает видеть девушку, подобную Газаль. Покорную, уважающую традиции, и самое главное — мусульманку. Если Амани проигнорировала факт, что я занимаю не последнее положение в своей стране, меня будут искать и когда найдут, дело о похищении получит резонанс, эмир должен принять это к сведению. Скорее всего, нам придется заключить негласный договор. Я пойду на это с легкостью. Скандал мне и самой не нужен — у нас общество всегда находит повод ополчиться против жертвы, особенно если девушка молода, красива, богата и успешна. Ни к чему им знать, что я сама шагнула в западню, руководствуясь сексуальным инстинктом.
Ярость отступала. Я даже ощутила некое торжество: не было сомнений, что эмир с радостью примет мое предложение и тотчас же отправит в Москву, по традиции озолотив на дорогу и сделав все, чтобы досадный проступок сына не сказался на дальнейшем сотрудничестве. Правда, укололи в самое сердце мысли о Висаме. Как ни крути, меня влекло к этому мужчине. Даже сейчас злость на него отбивалась в сердце сладким ядом предвкушения, кровь приливала к щекам при одной только мысли, как горячий араб завладел мною на теплом песке под звездным небом.
«Ни одна страсть не стоит потери свободы и чести. Как бы ни было — я должна забыть его и никогда больше не терять голову при встрече. Так и будет. А сейчас главное — вернуться домой!»
Шли минуты. Дворец погрузился в сон. Настроившись на позитивную волну, я и сама задремала, обняв подушку. Вскочила, когда по комнате поплыли блики автомобильных фар, прислушалась, но ничего не услышала.
Утро показалось неласковым и сулящим проблемы, несмотря на то, что солнечные лучи заливали сад за окном, пели птицы и журчала вода в фонтане. От неудобной позы у меня затекло тело. К тому же, пока я спала, успели принести завтрак. Кофе, рис со специями и мясом, и снова набившие оскомину восточные сладости. Воду и кофе я выпила залпом, к еде не притронулась.
Солнце поднималось выше, но никто так и не пришел. Рискуя пропустить визитеров, я прияла душ в примыкающем к комнате санузле. Стало немного легче. И насчет гостей я все-таки не ошиблась.
Вторая жена эмира стояла у окна, ожидая моего возвращения. Мне захотелось сказать ей что-то ядовитое, но я прикусила язык — Зейнаб вчера отнеслась ко мне с пониманием. Даже не побоялась возразить Амани. Возможно, она пришла мне помочь?
— Салам алейкум, — я улыбнулась, хоть и было острое желание сорвать всю злость на ней.
— Здравствуй, Кира, — мягко улыбнулась женщина. Она говорила на английском практически без акцента. — Я подумала, тебе будет необходимо.
Я скосила глаза на корзину с косметикой. Сразу отметила — не моя. Бутылочки, баночки и коробочки, как и известных брендов, так и местных, с арабскими надписями. На какой-то миг мне стало смешно. Зейнаб решила меня этим задобрить?
 
— Спасибо, — я закатила рукава абайи и, отыскав баночку знакомого мне крема, нанесла на лицо. — Когда я могу поговорить с эмиром? Ты пришла выпустить меня отсюда?
— Нет, — с сожалением покачала головой Зейнаб. — Принц Висам распорядился не выпускать тебя и даже не вступать в диалоги. Я пошла на риск.
— Висам? — я едва не уронила крем. — Не Амани, которая велела меня здесь запереть, а Висам, который так и не соизволил явиться? Ты уверена?
Она кивнула. Я ощутила, как внутри обрывается натянутая струна, наполняя сознание чувством бессильной злости и отчаяния. А ведь я была к такому готова! Значит, все же лелеяла надежду, что шейха Амани играла без правил за спиной сына и ее за это не поблагодарят. А может, все не так? Подруга первой жены пришла добить меня и лишить воли к сопротивлению?
— Зейнаб, как бы там ни было, вокруг да около ходить я не буду. Тебе известно, кто я?
Гостья покачала головой. Приободренная, я выложила ей все, как есть, подчеркнув свой статус и не забыв расписать в деталях последствия.
— Ты теперь понимаешь, к чему все это приведет? Я сразу поняла, ты умна и рассудительна. И прекрасно понимаешь, что никакие желания принца не стоят проблем, которые обрушатся на вашу семью. Дай мне позвонить моим родным. Уверяю, еще не поздно, я смогу убедить свою мать в том, что улетела по собственному желанию и вернусь. Кстати, мою встречу с шейхом сможешь устроить? Скажи, что я ваш деловой партнер, компания «Легрессо». Вы совсем скоро будете носить наши платья…
Зейнаб грустно усмехнулась и покачала головой.
— Увы, Кира. Никакие разговоры с моим мужем уже не изменят сложившегося положения. Висам выбрал тебя, и ты останешься здесь. Я не дам тебе телефон и не пойду вопреки воли племянника. Я пришла поддержать тебя и дать несколько ценных советов, чтобы тебе было легче принять действительность, и ты не навлекла на себя беду. Присядь. Сейчас принесут кофе и щербет, и мы сможем поговорить.
— Да не о чем говорить, если ты не собираешься мне помогать! — не выдержала я. — Я не буду вести беседы с кем-то из вас. Я хочу видеть Висама и эмира. Может, до ваших мужчин быстрее дойдет!
— Отрицание — это не гордыня, Кира. Так всегда, когда человек попадает в такие обстоятельства. Но Аллах поможет прийти к смирению. Мой первый совет тебе, не живи больше прошлым. Прямо сейчас отпусти его и прими свою новую жизнь. Стать избранницей будущего эмира и войти в его дом на правах будущей жены — огромная честь. Ты не представляешь, сколь много женщин желали бы оказаться на твоем месте!
В ее глазах и самой появился метательный блеск. Я же не стала делать скидку на то, что саму Зейнаб вряд ли похищали и принуждали. Отшвырнула крем в корзину.
— Ты слышишь себя? Если бы твою дочь кто-то из наших олигархов схватил прямо на пляже и затолкал в самолет? Ты бы не знала ничего, кроме того, что она просто пропала среди бела дня! Да у тебя бы сердце разорвалось. Кто-то из вас о моей матери подумал? Или хотелки Висама не стоят и рядом с чужими жизнями?
— Ты сможешь известить родных со временем. Висам готов мир к твоим ногам положить. Подумай, он отнял у тебя необходимость самой принимать тяжелое решение. Он подарит тебе жизнь, в которой у тебя не будет необходимости каждый день бороться за свое существование. Он подарит тебя счастье быть любимой, быть женщиной! Разве твое сердце не бьется сильнее при мысли о нем?
Определенно мы были с разных планет. Я смотрела на Зейнаб, как на полоумную. А она решительно не могла понять, как это я не радуюсь такому счастью.
— Мое сердце бьется тогда, когда я занимаюсь любимым делом! Когда веду свой бизнес так же, как и твой муж! Когда сама выбираю, с кем мне спать и у кого гостить! И да, заметь, все это до свадьбы!
Я хотела уязвить истинную арабскую жену как можно сильнее. Уверена, Амани бы моя речь впечатлила куда сильнее. Та стремилась к свободе и контролю во всем. Зейнаб же оказалась непробиваемой.