Эй, Микки! (СИ)

— Пиздуй отсюда. Я исправлю.
— Но ты не должен… – вяло пытался сопротивляться Йен. Микки напрягать не хотелось, но он вообще не знал, как всё исправить.
— А ты не должен каждый квартал составлять мне акты сверок, но составляешь. Думаешь, я не вижу, что ты делаешь их только мне?
Вообще-то Йен бы обязательно нашёл, что ему сказать, если бы только не хотел спать так сильно, при этом пытаясь вспомнить, что за экзамен у него сегодня – через тридцать шесть минут, – и сообразить, как ему отблагодарить Микки. В голову, как назло, лезла только похабная банальщина, и нет, Йен был бы совсем не против отыметь Микки во всех мыслимых и немыслимых позах, но тут должно было быть что-то большее.
Он так и не придумал. Забросал Микки миллиардом «спасибо», покидал вещи в рюкзак и втопил в колледж. Тем же вечером после учёбы он пытался вызнать, чем это всё обернулось, заметил ли Терри, будут ли проблемы у Микки, но тот отмалчивался и ужасно этим бесил. Деньги он, естественно, не брал – о, Йен с самого начала был уверен на сто процентов, что так оно и будет, – и вообще начал его избегать. Ему это даже удавалось, пока они не пересеклись вечером в туалете, и Йен, ведомый какими-то первобытными инстинктами, не впихнул его в кабинку.
Микки, кстати, не то чтобы сопротивлялся. Он сбито дышал и тянул Йена за волосы, пока он старательно насасывал член, помогая себе рукой, и сам Йен вдохновлялся всё сильнее, потому что реакции сводили с ума. Ему до этого момента даже в голову не приходило кому-то отсосать: привык, что все мечтают взять в рот его член. Не то чтобы он жалел, что не делал минет прежде. Тот факт, что первый член у него во рту – член Микки, заводил настолько, что он был готов выпрыгнуть из штанов. Был готов, но не мог к себе даже прикоснуться, заняв обе руки.
Йену всегда сосали неплохо. Фанатом минета он не был, драть зад нравилось ему гораздо больше, чем чужие глотки, но до этого момента он и не подозревал, насколько это сложно. Втянуть щёки, расслабить горло, умудриться не слишком сильно надавить на корень языка… деть куда-нибудь зубы, наконец. Хотя Микки и так всё устраивало, пока Йен не подавился и не сжал зубы чуть сильнее, чем прежде, тут же получив по щеке.
Извинения вслух с членом во рту не дались, так что он просто продолжил вылизывать его по всей длине, изредка глядя снизу вверх на Микки: тот стоял с закрытыми глазами, откинув голову на кафельную стену, и иногда морщился.
Кончив, тот потянулся было к члену Йена, но он зачем-то отскочил в сторону с быстрым «Я сам!». И пожалел об этом в ту же секунду, но Микки уже пожал плечами и вышел из кабинки.
Йен вряд ли когда-то сможет перестать задавать себе вопрос, чем бы всё закончилось, если бы он тогда не испугался.
  *
Это было откровенно тупо, но перестать каждый раз напоминать Микки о минете он просто не мог. Отмечал каждое движение и взгляд, когда упоминал об этом, в надежде зацепиться хоть за что-то и как минимум повторить, а ещё лучше – заполучить себе его в единоличное пользование. Но тот только закатывал глаза и отодвигал Йена в сторону, а ещё иногда приходил на работу не хмурым, а спокойным и, чёрт его дери, удовлетворённым, вызывая у Йена припадки лютой ревности.
Йен пытался плюнуть и продолжить жить прежней жизнью. Получив диплом, они с сокурсниками отправились в бар, где упились до невменяемого состояния. Придя в себя к утру, Йен обнаружил себя на кровати в незнакомой квартире. Стоило увидеть на соседней подушке чёрную макушку, как сердце тут же пустилось вскачь, и следующие несколько минут он пытался отдышаться. Пока парень не повернулся, и Йен не увидел, что до Микки тому как до Луны раком. Осторожно встав с кровати, он вслепую пошарился по квартирке в поисках двери в ванную, отыскал её, прополоскал рот от паскудного привкуса, оделся и собрался уже так же незаметно свалить, когда в спину донеслось:
— Ты не оставил свой номер, – и Йен мысленно не перекрестился от облегчения. – Не знаю, кто такой твой Микки, но если хочешь, я напишу расписку, что сосёшь ты охуенно.
 
— Обойдусь, – сухо ответил он и, открыв со второй попытки дверь, вывалился наружу.
Не то чтобы он планировал оставить свой рот девственным в надежде, что однажды Микки всё же прозреет, но в этот самый момент от себя было настолько противно, что он чуть не разрыдался от ненависти к себе.
Район был незнакомым и явно глухим, потому что первая машина такси попалась ему только минут через двадцать, а дома он оказался ещё через сорок.
Так старательно, как в тот день, Йену не приходилось чистить зубы ни до, ни после.
  *
К Рождеству он почувствовал, что готов наконец дышать полной грудью. Доказывать что-то Микки желания больше не было, и он как-то уже свыкся с мыслью, что его отпустило. И сразу как-то появилось больше поводов улыбаться, и знаки внимания вдруг посыпались со всех сторон. Может, они и раньше сыпались, просто Йен, увлечённый Микки, их не замечал. Он стал чаще бывать на вечеринках, перестал сторониться остальных и бояться, что Микки подумает о нём что-то неправильное.
Ему наконец-то стало похер, однажды утром решил он. «Серьёзно, что ли?» – ухмыльнулся кто-то сверху, и этот же самый день ударил Йена под дых.
До рабочего дня оставалось ещё минут пятнадцать, когда он вошёл в офисное здание. И застыл истуканом посреди холла, потому что метрах в десяти от него неловко переминался с ноги на ногу Микки, напротив которого стоял новый охранник. Не просто стоял, перегнувшись через свою чёртову стойку, о нет. Он вышел из-за этой самой стойки, и расстояние между ним и Микки можно было бы замерять линейкой: Йен был уверен, что там и пяти дюймов не наберётся. Сука, ну неужели не видит, что Микки явно некомфортно?
Гирлянды вокруг как-то особенно издевательски переливались огнями, новый охранник сиял, как начищенная монетка (самого низкого достоинства, яростно подумал Йен), а Микки вымученно улыбался. То есть Йен, конечно, не видел его лица, но его улыбка представлялась именно такой.
Йен почувствовал себя ещё гаже, когда, сделав несколько шагов на деревянных ногах, он увидел, что улыбка у Микки совсем даже не страдальческая. Он внимательно смотрел на этого мудака, форма на котором сидела так, будто сшита была специально для него. Да и вообще фигура у него какая-то дохуя идеальная, какого хера он в охранники пошёл? Пускай валит отсюда нахуй!
Он простоял так ещё пару минут, прежде чем Микки его заметил и, переменившись в лице, отпихнул в сторону охранника, мельком поздоровался с Йеном и двинул в сторону лифтов. Охранник проводил его растерянным взглядом, и тут Йен сделал, наверное, самую большую глупость в своей жизни: улыбнулся ему и подмигнул.
Следующие несколько месяцев Тони – а охранника звали именно так – будет ходить за ним, будто приклеенный, и зазывать то на бейсбольный матч, то ещё куда, но тогда Йен этого ещё не знал. Тогда он просто хотел, чтобы Микки оставили в покое. Он не был настолько наивен, чтобы думать, что тот ни с кем не трахается, но смотреть на это своими глазами был не готов. Обманывать себя, когда не знаешь чего-то наверняка, гораздо проще.
  *
Со временем всё же ощутимо полегчало. Во всяком случае, Йен научился – на этот раз окончательно – спокойно смотреть на Микки, а про минет напоминал уже исключительно стёба ради. Ну, себе он это именно так объяснял. Ему даже стало казаться, что они могут подружиться. Сразу, как только Микки перестанет воспринимать его нихера не соображающим стажёром.
Жизнь начала входить в свою колею, как бы сильно Микки иногда ни бесил своим поведением. Йен никогда особо не верил в эту херню с «насильно мил не будешь», но где-то в глубине души был уверен, что его время ещё придёт.
Когда-нибудь.
Когда Терри перестанет быть гомофобом? Хотя нет, это всё равно что никогда. Когда он перестанет палить всех и вся? То же самое.
У него в голове было много сценариев, начиная от случайных встреч и заканчивая его визитом к Микки поутру, в конце концов, не просто же так Йен выяснял, где тот живёт. Десятки и сотни сценариев, а случившееся он не мог предположить даже в самых смелых фантазиях. Но жизнь оказалась той ещё спонтанной сукой.