Эй, Микки! (СИ)

========== Глава 1 ==========
Микки слегка ненавидит своего начальника. Совсем чуть-чуть – до дна души, от кончиков волос до кончиков ногтей на ногах. Вообще-то Микки – концентрат ненависти, что несложно: такого мудака, как Терри, любить нереально. На самом деле его зовут Терренс Альберт, но он предпочитает, чтобы называли его исключительно мистером Альбертом, – и это при том, что к корпоративной этике в их компании всерьёз никто не относится, и мисс Фишер, которая рулит их кораблём уже несколько лет, все зовут не иначе как Ви. За какие такие заслуги начальника департамента сбыта стоит называть по фамилии, никто не знает, но называют, сквозь зубы и с придыханием.
Впрочем, ненавидит Терри не только Микки: кадровый департамент периодически делает рассылку результатов анонимного опроса на тему внутреннего климата, и вот климат вокруг Терри каждый раз не очень. А Терри похер, Терри знай себе продолжает нагибать подчинённых. Метафорически, слава всем богам. Микки, хоть и давненько принял свою ориентацию, всё же быть нагнутым Терри в буквальном смысле желания не имеет никакого. Вообще. Да и в целом больше помалкивает, потому что подозревает, что тот – гомофоб, каких поискать.
Этот понедельник не задался с самого утра: из-за замены водопроводных труб Микки не удалось ни принять душ, ни заварить себе кофе. А ещё стиральная машинка, которую он запустил на ночь, не успела довести до конца цикл стирки, а из-за этого не включилась и сушилка. А ведь Микки заранее знал, что не стоит стирать все рабочие рубашки разом! И хотел на выходных прикупить пару новых, но отложил поход в магазин на следующие. Молодец, Микки, гениальное решение.
Ему пришлось сушить рубашку позаимствованным у соседки феном, а потом гладить, и всё равно она осталась влажной и мерзкой на ощупь. Потом сумку с его рабочим ноутбуком защемило между дверей вагона метро – кажется, там что-то хрустнуло, – а ебучий хипстерский «Старбакс» в соседнем с их офисом здании оказался закрыт. На работу Микки явился взмыленным и злым, швырнул портфель на стол и, не говоря никому ни слова, провожаемый какими-то перешёптываниями, пошёл на кухню: лучше уж мерзкий кофе, чем никакого. «Старбакс» он всё равно не любит: стоит туда зайти, сразу ощущение, будто все эти похожие на лесников пидоры вылизывают с головы до ног своими взглядами. Мерзость какая.
Кофемашина взвывает, когда Микки нажимает на кнопку, и принимается трястись. Даром что ножки прорезиненные: к моменту, когда американо прекращает литься, она сдвигается в сторону раковины на добрых четыре дюйма.
Сливок в холодильнике, конечно, нет. Сахара в полке – тоже.
Микки уверен, что этот кофе на вкус такой же, как душа Терри.
— Понедельник – день тяжёлый? – подмигивает ему Галлагер, на которого Микки натыкается в дверях кухни, только чудом не пролив на себя кофе.
— Как и остальные дни со вторника по воскресенье, – бурчит в ответ Микки, делает глоток и кривится.
— Хочешь, подниму тебе настроение? – продолжает изображать начищенный пятак Галлагер, чем бесит только сильнее: у Микки вообще в голове не укладывается, как можно быть таким жизнерадостным придурком в восемь утра понедельника.
Да и в любое другое время любого другого дня.
— Опять отсосёшь мне в туалете? – приподнимает брови Микки. – Нет, спасибо. Хотя если с прошлого раза ты научился управляться со своими зубами, то я подумаю.
Галлагер закатывает глаза и скрещивает руки на груди.
— Не будь таким злопамятным, Мик. Во-первых, с тех пор прошло без малого три года, а во-вторых, это был мой первый минет.
— Какая честь.
— Да, обычно всё как-то мне отсасывали.
— Твою мать, избавь меня от подробностей, Галлагер.
— В общем, слушай, – тот хватает его за рукав и дёргает на себя, и Микки только чудом успевает выгнуться: пролившийся кофе образует бесформенную лужу на полу, забрызгав лишь ботинки и низ брюк.
Микки уверен: если бы можно было испепелять взглядом, пепел, в который превратился некто по имени Йен Галлагер, уже растворился бы в кофейной луже. Тот, к слову, ужасно невосприимчив и не обращает никакого внимания на суровые взгляды Микки, только дверь закрывает и, забрав чашку из его рук, ставит в раковину.
 
— В общем, можно дышать свободно, – провозглашает он и выжидающе умолкает.
— Спасибо, что разрешил. Я этого очень ждал всю свою жизнь, – язвит Микки.
— Терри наконец-то перестанет до нас доёбываться, – продолжает Галлагер.
— Всё бабло, которое мы собирали якобы на дни рождения, на самом деле шло в счёт накоплений на киллера? – ехидно предполагает Микки. – И сегодня светлый день избавления от гнёта наконец настал?
— Почти, – ухмыляется тот. – Его хату грабанули на выходных, а Терри рановато пришёл домой. В общем, он в коме. Прогнозов никаких.
Микки вдруг понимает, что за окном, оказывается, сияет солнце. И птички поют, перелетая с ветки на ветку, да и рубашка по пути на работу успела высохнуть до конца. А кофе пролился – да и хер с ним. Всё равно был невкусный.
— А ты не пиздишь? – подозрительно уточняет Микки, и Галлагер фыркает.
— А оно мне надо? – спрашивает справедливо и тут же сам отвечает: – Не надо. Это была рассылка Ви, а поверить до сих пор никто не может. Не думаю, что наш отдел сегодня будет работать. У нас что-то вроде траура. Сам понимаешь, канкан станцуем, купим пива. Ну, траур, – разводит он руками.
— Да, я понял, – кивает Микки, всё ещё не в силах поверить собственному счастью.
Ему уже откровенно похер на всё, что случилось за сегодняшнее утро: если это было нужно, чтобы сейчас он услышал эту новость, Микки готов пережить ещё пару-тройку таких понедельников.
— И, кстати, с зубами у меня проблем больше никаких, – вставляет Галлагер.
— Рад за тебя, – хлопает его по плечу Микки. – Впиши это в резюме, когда соберёшься устраиваться на новую работу, и какой-нибудь престарелый виагроид примет тебя даже без собеседования. В общепринятом смысле.
— Мудила.
— Не понимаю, почему ты удивлён, – парирует он и выходит с кухни.
За те десять минут, что его не было, разговоры определённо стали громче. А ещё все начали улыбаться, а иногда в кабинете даже слышатся смешки. Для Микки, который проработал под началом Терри больше пяти лет, это необычно: тот, скорее бы его приняло царство подземное, бдительно следил, чтобы подчинённые и глаза от мониторов не отрывали, а отсутствие на рабочем месте, будь то обед, перекур или поход в туалет, засекал по секундомеру. В общей сложности за день каждый должен был сидеть, не отрывая задницу от стула, ровно восемь часов. Не семь часов пятьдесят минут и даже не семь часов пятьдесят девять минут и девяносто три миллисекунды – ровно восемь часов. Можно больше.
Микки кажется, ему сейчас даже дышится легче, и развалившееся на части после встречи с дверью вагона зарядное устройство ноутбука настроение не портит ни капли. В конце концов, компания у них крупная, технику постоянно списывают, у айтишников наверняка найдётся подходящая зарядка.
Игги на своём рабочем компе рубится в стрелялку, а Лип прямо на клавиатуре скручивает косяк – у Микки такое чувство, будто у них всех сегодня внеплановый выходной. Он даже свысока ухмыляется Деб, которая влетает в офис с сумкой наперевес, опоздав к началу рабочего дня почти на сорок минут и ожидая, видимо, сиюминутной расправы. Которой, естественно, не следует.
Даже в других департаментах сегодня все выглядят такими спокойными, будто они коренные народы Америки, вдруг избавившиеся от колонистов и закрывшие континент обратно.
— В коме только Терри, а работа встала во всех отделах, – веселится Кев, когда Микки заглядывает наконец в департамент айти. – Я уверен, Ви поймёт.
— Она сама болтает по скайпу в конференц-зале, – отмахивается Микки, пожимая руки Кеву и остальным. – Ну и мы перевыполнили все показатели прошлого квартала, так что в этом имеем право на отдых. Терри бы поспорил, но сейчас не в состоянии.
Ему отвечают разноголосым гоготом, и Микки улыбается в ответ. Будто плита с головы свалилась. Вроде и работу можно не менять, а то он её уже несколько месяцев ищет, но хоть со сколько-нибудь удовлетворительной зарплатой так и не нашёл. Надо, кстати, резюме скрыть, да.