Легенды Отрезанного Простора (СИ)

— Марквин! Учитель! Спасай! Он же… он меня съест! Адхи меня съест! — ломким мальчишечьим голосом беспомощно завопил Хорг, теряя большую часть защитного кокона. Черные линии вокруг лопались и истлевали сползающей с ветвей паутиной.
— Тьфу, спасай-спасай! Сам ничего не можешь сделать. И какой ты Разрушающий? — донесся недовольный возглас, прорезавший лес вокруг, небрежный и совсем не похожий на глас великого зла.
— Это все его тень! Тень! — оправдывался перепуганный Хорг. И Адхи понял, что его бывший друг все еще в мире живых, не держит его разум ничья злая воля, не заполнили пустую оболочку духи черной скорлупы. Он словно бы остался таким же непоследовательным веснушчатым мальчишкой-орком. Но теперь им владели темные идеи мистического наставника.
— Тупица, мы должны управлять тенями! Они же из черных линий. Ладно, уходи, — фыркнул Рыжеусый.
И тогда Хорг резко дернулся, точно его вытянули незримым канатом, а потом скрылся в крошечном «проколе», который по размерам напоминал узкий кротовый лаз. Адхи попытался ухватиться за края с помощью белых линий, но не успел. Лишь на месте «прокола» еще несколько мгновений колебался помутненный воздух, но вскоре ничто не напоминало о вторжении, разве что потревоженные птицы вспархивали с веток, да с треском рухнуло задетое во время поединка тонкое засохшее деревце.
Тень же за спиной Адхи по своей воле спокойно уменьшилась до правильных размеров и затерялась полупрозрачной дымкой под ногами. В этот раз она даже не пыталась огрызаться на хозяина, точно направив всю злобу на врага. Вернее, сам Адхи направил на Хорга все то темное, что терзало его тревожными кошмарами и чередой сомнений. Получалось, не только честное служение белым линиям помогало в борьбе с врагами.
«Спасибо, тень. Хотя тень ведь тоже часть меня? Наверное, страхи и дурные мысли могут быть и не совсем бесполезными. Если только ты управляешь ими, а не они тобой», — снова подумал словно бы чужие мысли Адхи. После использования магии в его голове рождались непривычно стройные фразы, точно выписанные из книг, хотя он и читать-то никогда не учился. Но множество голосов, звенящих среди светящихся линий, словно бы обогащали его и расставляли по местам неверно клубящиеся мысли.
«А теперь пора заняться тем, для чего я направился в лес. Слышите меня, кони? Собирайтесь в табун и идите обратно на луг! Нечего вам волков привлекать», — молча приказал Адхи, подцепляя кончиками пальцев частички белых линий.
Он слышал единую песню всех живых созданий, которые населяли лес и, казалось, весь этот новый мир. Но некоторые переливы мелодий доносились издалека, едва уловимо, а иные слышались отчетливо и ярко, касаясь теплым дыханием, согревающим сердце. Где-то звучали души друзей, где-то тревожно блуждал по лесу пастух Емеля. Но это были песни разумных созданий, облеченные в слова и отчетливые переживания.
Адхи же настраивался на песню лошадей. Он слышал ржание и тревожный топот копыт. Освобожденные от черной «грибницы» кони пугались и рисковали забрести в непроходимую чащу. Адхи звал их, собирая в табун, выводя с топких тропок на светлые прогалины. Он то ли плел узор белых линий, то ли молча пел, то ли играл на незримой флейте или бубне, как шаман Ругон. И, казалось, все светлые духи-из-скорлупы помогали ему в тот момент.
Вскоре он ощутил, что все безмолвные песни лошадей слушают его игру на несуществующем инструменте. Тогда он двинулся на свет, в сторону дороги и просторного луга. Он шел медленно, так, чтобы случайно не оборвалась ни одна ниточка, связывающая его разум с сознанием испуганных, но ныне кротких коней.
«Ох, как бы этот дар пригодился дома! Как бы легко стало пасти стада», — посетовал Адхи. Отчего-то он догадывался, что по возвращению уже не удастся повторить нечто подобное и придется следить за овцами и конями по старинке.
Природа не любит напрасных чудес — так поучал шаман Ругон, объясняя, почему кудесники обладают разными дарами, но не занимаются ни земледелием, ни скотоводством. Ведь и правда: никто из табора даже не пытался создать подобие общины или деревни, чтобы вместе кочевать или оседло жить, питаясь плодами земли, добытыми силой магии. Похоже, и впрямь природа не любила чудес, не терпела вторжения в ее законы.
 
Адхи тоже начинал ощущать сопротивление, словно сам воздух искажался; становилось трудно дышать, хотя он вел лошадей, затрагивая лишь белые линии. Но он что-то менял в изначальном порядке вещей, и мироздание постепенно отторгало его старания. Сердце колотилось, перед глазами вставала разноцветная муть. Нарушение законов природы выматывало сильнее, чем плетение «проколов».
К счастью, вскоре показался луг, и успокоенные лошади сами благодарно вышли на свет, прочь из леса. Адхи же устало опустился на траву, прислонившись спиной к ближайшему дереву. Ослепительный мир переплетения черных и белых линий окончательно погас.
========== Глава 13. Представление у барина ==========
— Ох, братцы, помогли вы мне, спасли простого человека, — умиротворенно сказал пастух, старательно пересчитывая лошадей. Адхи не сомневался, что ни одна не потерялась, потому что обостренно чувствовал присутствие каждой. Похоже, Хорг рассчитывал заманить в чащу и опутать «грибницей», а в итоге открыл в противнике новую силу.
Адхи даже усмехнулся, но очередной временной победе радовался слабо. Все их достижения, похоже, приближали к ловушке. Они сами искали путь, чтобы попасть в лапы монстра. Впрочем, орки привыкли сражаться с врагом лицом к лицу, не таясь и не выстраивая хитрых планов. Если Марквин Сент хотел заманить их, то Адхи готовился лично всадить нож в сердце проклятого похитителя, Разрушающего. Впрочем, на такие обещания в этот вечер уже не осталось сил. К тому же вокруг мирно расстилались цветущие луга, а враги больше никак себя не проявляли.
— Простой человек, а можешь на двор к барину нас привести? — спросила Офелиса, когда пастух окончательно успокоился.
— Это еще зачем? — недоверчиво нахмурился Емеля, насуплено вглядываясь в лицо кудесницы.
— Да артисты мы, представление хотим дать, — обворожительно улыбаясь, объяснила она. — Вот недавно из других краев далеких прибыли, поиздержались в дороге. До города далече, наверное. Нам бы еще запасы пополнить.
— Ну, видишь же ты, не конокрады мы, не разбойники. Артисты-ученые, — не соврал Аобран. Похоже, кудесникам во всех мирах приходилось бороться с извечным закономерным недоверием к загадочным странникам.
— Попробую поговорить со старейшиной, а он с приказчиком, может, поговорит, — неуверенно протянул Емеля, и Адхи подивился, как сложно все устроено в этом новом мире.
В племени каждый напрямую обращался к главе племени, если что-то тревожило. Конечно, вокруг вождя верными стражами восседали сильнейшие воины, в число которых входил и отец, но даже самый слабый и неумелый орк мог в любое время поделиться своими горестями и пожаловаться на несправедливость.
Хотя отца Хорга, вероятно, слушать никто не стал бы, но он потерял способность связно говорить. Раньше-то его сабля тоже защищала вождя, а Хоргу прочили будущее сильного воина. Еще прошлым летом мама ставила Адхи в пример его веснушчатого друга. Но никто не догадывался, что веселый приятель уже тогда, вероятно, впитывал ядовитые речи темного наставника. А зимний мор лишь укрепил его сомнения, обращая в страшную веру Разрушающих.
— Представление? — тихонько переспросил Адхи под вечер, сидя возле костра. Емеля отлучился к реке набрать воды для похлебки. Кудесники резали припасенные еще в Звене овощи осеннего урожая. Весна-то во всех мирах считалась красивым временем, но голодным: сложенное в погребах постепенно иссякало, новое не созрело.
 
— Да, Адхи. Поучись ходить на руках и кувыркаться, если еще не умеешь, — кивнула Офелиса, вызывая крайнее недоумение.
— Но зачем? — захлопал глазами Адхи. Кувыркаться-то он всегда умел. Еще бы он не научиться такой полезной забаве! Праздно ходить на руках не случалось, но он бы тоже справился. Сильные руки служили исправно, помогая натягивать тетиву или управляться с лошадьми. А с недавних пор еще и белые линии сплетали в двери «проколов» между мирами. Задача не выглядела сложной, скорее, бессмысленной.