Аквариум(СИ)
— А где поезда? — вдруг спросила Настя. — Три станции уже прошли, ни одного не было.
— Без понятия, — ответил я, напряженно сканируя тьму позади нас, — Забыли, наверное, а может поленились; решили, что хватит с нас и такой детализации. Скажи еще спасибо, что само метро скопировали.
Ответ Насти пропал в грохоте ее автомата. Низкий сводчатый потолок осветили яркие вспышки, в свете которых я увидел множественное движение иссиня-черных тел метрах в десяти перед собой. А со стороны Насти, которая контролировала пространство впереди, раздался рассерженный рев, переходящий в жалобный скулеж, а затем треск падающего на рельсы двухсот с чем-то килограммового тела. Судя по громкости и силе удара, убитая тварь свалилась с потолка.
— Слушай, Егор! Они тут что-то совсем оборзели!
— У меня тоже. — ответил я. Цокот раздавался уже в каких-то пяти метрах. — Давай-ка опять вдарим, чтоб у них жопы задымились, а то патронов не хватит просто так их расстреливать. Сможешь?
— Да.
В этот раз получилось еще лучше. Мастерство приходит с практикой. Сила мысли, объединенная с яростью огнестрельного оружия, разметала многоруконогов по стенам тоннеля, только куски мяса и брызги крови в разные стороны. Отдачи в голове почти не ощущалось.
Мы остановились отдышаться. Шаги уцелевших зверят быстро удалялись. В ушах стоял звон от выстрелов, пахло пороховой гарью и чем-то еще, очень вонючим. Наверное, потрохами убитых тварей.
— Надо будет в следующий раз вместе попробовать, как с Аннунаками. — предложил я.
— Нет. — покачала головой Настя. — Сложно. Тогда все на пределе было, вот и получилось. По щелчку такое не повторишь. Вон, свет впереди. Олимпийская…
Интересно, зачем на станциях горит свет? Хотя, искать какой-то смысл в этом месте вообще бесполезно, это я понял давным-давно, все равно интересно.
Снова платформа, покрытая мрамором, ряд расширяющихся кверху колонн, поперечные балки перекрытия под потолком шагом метра в три уходят в перспективу, на стенах — изображения спортивных баталий, выполненные в советской стилистике. Все, как я помню. Только пассажиров нет. Вместо них — безобразные многоруконоги. Ждут. Не поезд, а нас. Упрямые…
В тусклом свете Олимпийской твари предприняли последнюю отчаянную попытку сожрать два непонятных и наглых деликатеса, которые вместо того, чтобы послушно замереть, подчиняясь беззвучным приказам со всех сторон, размазали по стенам больше половины популяции.
Попытка успехом не увенчалась. Дождались, когда мы окажемся примерно на середине платформы, и бросились сразу с двух сторон. Спереди, со стороны следующей станции — Космической и из параллельного тоннеля, пытаясь взять в кольцо. Но мы еще не успели выйти из режима «мысль-пуля», поэтому строгий интерьер Олимпийской быстро оказался забрызган черной гадостью и завален фрагментами тел. А когда я под конец, совсем озверев, взял в руки топор и пошел прямо на них, исполняя еще один танец смерти, как с Косяками, только намного быстрей и сокрушительней, подземные жители окончательно поняли, что добыча им не по зубам. До нас донесся отголосок их коллективных переговоров, после которого произошла безоговорочная капитуляция. Твари исчезли.
Перед нами темнела дыра перехода до Космической. Тихого и спокойного. Вместе с ним до конца пути оставалось четыре перегона. Почти половину прошли. И не сказал бы, что очень тяжко было. Хотя, с другой стороны, это сейчас, с высоты приобретенных навыков и качеств многорукие чудовища казались не такими уж и опасными. Я вспомнил, как мы с Лешим вылезли из подвала на проспекте Сталелитейщиков и охренели от витающей там ауры. Тогда проняло даже Леху. А ведь здесь, под землей, эти черные ребята фонят намного мощнее. Это мы с Настей игнорируем это давление, а обычного человека просто прижало бы к рельсам. А скорость и сила многоруконогов, я думаю, намного превосходит боевые качества тех же Косяков, например. Не говоря уж о количестве. Так что людям здесь делать нечего. Совсем.
Спустя минут двадцать оказалось, что я в который раз ошибался. Люди здесь жили. Хотя слово «жили», как выяснилось позднее, вряд ли было применимо, но все-таки присутствовали. Когда в левой стене начали появляться двери, а круглый свод над головой постепенно стал прямым, вместо электрических огней станции Космической мы увидели глухую кирпичную стену, перегораживающую выход на платформу. Заложено от души, да еще усилено арматурой. Ближе к правому углу, на высоте подбородка, — небольшой квадратный проем, по глубине которого можно судить о толщине стены. Три кирпича. Семьдесят семь сантиметров. Нормально. Проем закрыт металлической дверцей с внутренней стороны. Пролезть можно, но только вытянувшись всем телом. Понятно. Человек протиснется, а вот жуткие местные жители точно нет. За стеной чувствуется присутствие людей. Настоящих. Только каких-то странных. Не могу понять в чем эта странность, но что-то с ними не так. Ладно, лучше один раз увидеть…
— Ну и что будем делать? — спросила Настя. — Взорвем или постучим?
— Такое не взорвешь. — ответил я. — Самих только завалит. Давай стучать, не назад же идти.
Я просунул автомат в проем и несколько раз сильно ударил прикладом в металлическую поверхность двери. Получилось бодро и громко. Отошел чуть в сторону на всякий случай. Вдруг там совсем нервные живут?
Эмоциональный фон за стеной почти не изменился. Мелькнула пара тревожных мыслей, но в целом — никакой суеты и переполоха. Стук вроде слышали, но особого значения не придали.
— Им, что каждый день тут в гости приходят? — недоуменно пробормотала Настя. — Вообще, непонятные они какие-то, чуешь?
— Ага. — ответил я и постучал еще раз. Громче и продолжительней.
Прошло минуты две. Я уже начал размышлять о том, как выбить на хрен эту дверь, когда заскрипел засов, и тоннель осветила узкая полоска света.
Мы прижались к стенам, готовые к чему угодно. Могут ведь и гранату кинуть… Но вместо этого раздался шепелявый хриплый голос:
— Ну? Чего надо?
Я заглянул в проем. Напротив меня торчала голова мужика. Где-то далеко за полтинник, небритый, лохматый, грязный, под глазами — темные круги.
— О! Солдатик! — радостно сказала голова и улыбнулась, продемонстрировав почти полное отсутствие передних зубов. — А как ты Миксеров прошел?
— Ты кто? — спросил я.
— Я? Карбюратор! — ответил тот, будто очень удивленный, что я его не знаю.
— Пройти дашь, Карбюратор?
Сзади подошла Настя. Подняла очки на шлем, заглянула через мое плечо.
— О! Девчуля! — снова обрадовался Карбюратор. Потом выражение его лица резко изменилось, он быстро оглянулся назад, просунул голову в проем и уже серьезно и испуганно прошептал. — Валите на хер отсюда, ребята…
— Кто там, дед? — раздалось из-за его спины. Голос властный, сильный, уверенный. Очередной вождь. Я их уже даже по голосу определяю.
— Дык! Солдатики какие-то пришли. — прошепелявил Карбюратор, видя, что валить отсюда мы не собираемся.
— Какие, бля, солдатики? Совсем в маразм впал, старый? Дай-ка!
В проеме появилась другая голова. Она мне сразу не понравилась. Бывают такие люди, на которых смотришь и чувствуешь отвращение, словно не человек перед тобой, а змея. Ты его не знаешь, он тебе еще ничего плохого вроде не сделал, но где-то в глубине души ты безошибочно определяешь, что это — та еще сволочь. Так и сейчас. Вроде обычный мужик, ничего примечательного, примерно мой ровесник, но меня аж передернуло. А взгляд! Глаза маньяка. Опасного, очень хитрого, но совершенно безумного.
Он внимательно рассмотрел меня, перевел взгляд на Настю и улыбнулся. Лучше бы он этого не делал. Сначала я подумал, что передо мной очередной будущий Урод, пока еще похожий на человека. Потом пригляделся — нет, все-таки человек. Только совсем шизанутый. Все дело было в зубах. Этот долбогрыз то ли сам, то ли с чьей-то помощью, расточил все передние зубы, придав им треугольную форму. Прямо как у акулы, только в один ряд и не белоснежные, а серые, чернеющие по спиленным краям кариесом из-за разрушенной эмали. Но явно очень острые.