Аквариум(СИ)
Теперь о Лешем. Леший стал моим другом. Настоящим… Таким, про которого писали в книгах и пел Высоцкий. Он знал про меня все, видел насквозь, а я, в свою очередь, знал, что всегда могу рассчитывать на его помощь и поддержку, да и сам за него порву кого угодно. Видимо, такая дружба возможна только в экстремальных условиях, на грани выживания. В моей бывшей плюшевой офисной жизни предпосылок для ее существования просто не было.
Как оказалось, несмотря на свою обыкновенную на первый взгляд внешность, он был в прошлом спецназовцем ГРУ, даже служил в Чечне, поэтому опыта выживания ему было не занимать. И в один прекрасный день, видя, как меня просто распирает от дури, а навыков и сил явно не хватает, он решил начать меня натаскивать, чтобы я, как он выразился «всех тут под монастырь не подвел». Сначала было очень тяжело. Гонял он меня нещадно. Борода смотрел на все это и откровенно ржал. Но постепенно, организм вошел в нужный ритм, тем более негативных отвлекающих моментов, типа алкоголя и табака, здесь в принципе не было. Физические данные у меня изначально были неплохие, в юности я активно занимался спортом, и потом постоянно ходил в бассейн два раза в неделю, даже с похмелья проплывая два-два с половиной километра за раз, но последние пять лет образ моей жизни сильно сказался на общем состоянии здоровья. Но здесь я начал стремительно наверстывать упущенное, и без малого за год из рыхлого, безвольного, обремененного пивным брюшком представителя офисного планктона стал превращаться в резкого, как понос, жилистого широкоплечего мужика, умевшего быстро бегать, высоко прыгать, сильно бить руками и ногами, метать топоры и ножи, а также более-менее метко стрелять. Основной опыт приходил, конечно, во время работы в «поле», то есть на поверхности, но и в Сарае Леший мне скучать не давал вообще. Так что, из зеркала на меня теперь пялился не грустный опухший мужичок, а настоящий волчара со свежим вертикальным шрамом на поллица через бровь до подбородка и с жестким прищуренным взглядом исподлобья, именно такой, каких я сам раньше старался обходить стороной.
Вообще, прошедший год выдался для нашей команды очень тяжелым. Мне сравнивать было не с чем, но Борода и Леший, тянувшие лямку здесь семь и четыре года, соответственно, в один голос утверждали, что столько разной херни и так часто еще не случалось. Причем, чем дальше, тем хуже. Неожиданные головняки возникали буквально в геометрической прогрессии.
По моим представлениям, началось все с нелепой и страшной смерти Сереги от Трассера, возникшего непонятно откуда прямо на пороге нашего убежища. Потом мы долго и упорно изучали рваный ритм его работы, так как выходить на поверхность периодически было необходимо, причем выходить, не рискуя быть разорванным на атомы неведомой силой. Ну а когда наконец определили точные координаты прохождения и интервалы вспышек, Трассер, словно издеваясь, взял и пропал… Тела Сереги так и не нашли. Пришлось хоронить только голову. Закопали. Постояли над кривым деревянным крестом. Света плакала, мы угрюмо молчали…
А потом один за другим начались разнообразные сюрпризы. Во-первых, на улицах днем стало появляться все больше и больше зверья. Всех видов и пород, как знакомых, так и ранее не виданных. Если иногда раньше, к примеру, можно было, выйдя рано утром, дойти до Рынка и обратно, не встретив по пути вообще никого, то сейчас даже путь в нашу Шестерочку, до которой рукой подать, не обходился без стрельбы. Причем с каждым разом все более и более интенсивной. Во-вторых, это самое зверье стало намного умнее и сообразительнее. Упыри все чаще собирались в стаи, иногда вообще в сводные отряды из разных видов, нападали из засад, прятались от выстрелов. Даже Уроды теперь, почуяв человека метров за сто, не орали во всю Ивановскую, а старались тихой сапой подкрасться и царапнуть наверняка. А еще они, видимо, додумались, что эти лохи с огненными палками, то есть мы, должны где-то прятаться ночью, в следствие чего стали все чаще прогуливаться мимо нашего Сарая. Поэтому при выходе на поверхность теперь соблюдались утроенные меры безопасности…
Но самым главным являлось «в-третьих». Что-то совсем уж неладное начало твориться с этим безумным, безумным, не помню сколько раз еще, безумным миром. А точнее с непонятными для нас в принципе, но крайне важными в плане выживания явлениями, которые мы называли «периоды». Около десяти месяцев назад они стали сменять друг друга чуть ли не через день. Полки в Шестерочке ломились от продуктов, которые мы не успевали оттуда выгребать и дотаскивать до Сарая. Все воспряли духом, типа жизнь налаживается, вдруг стали очень привередливыми, «кильку не буду, ее завались, дождусь, когда фрикадельки в томатном соусе появятся». А потом настолько обленились, что стали доходить до магазина только тогда, когда продуктов совсем не оставалось, забив на неприкосновенный запас.
Ну и, естественно, довыеживались… Примерно через месяц консервного изобилия смена периодов прекратилась. Прекратилась, как оказалось надолго, месяца на два с лишним. Но нам то об этом никто не сказал. Да и мы первое время особо не напрягались, сидели себе в Сарае, пили чай, ели тушенку. Но когда через три недели полки магазинов так и остались пустыми, все почуяли, что дело пахнет керосином. Происходит непонятное, а запасов толком не осталось.
Злой, как собака, Борода еженедельно сокращал продовольственный паек, все ходили голодные и мрачные, понимая, что долго так не протянуть. Обошли все окрестные магазины в радиусе доступности дневного перехода и даже дальше, ночуя в так называемых коробках, то есть проверенных подвалах, отмеченных на карте у Бородатого, но нигде ничего не было. Как при распаде Советского союза. Только талоны никто нам выдавать не собирался. В итоге начали выдвигаться безумные идеи попробовать есть что-нибудь из скудной городской флоры или совсем нескудной фауны. Я даже вызвался пойти завалить какого-нибудь Волосатого, отрубить его мохнатую ляжку и, притащив в Сарай, выступить в роли подопытного кролика, пожарив и съев кусочек… Но до этого к счастью не дошло.
Как-то раз группа, отправленная в одну из ежедневных вылазок в Шестерку, вернулась со счастливыми улыбками на лицах и с полными рюкзаками за спиной. Смена периодов наконец произошла. Правда, ассортимент и количество продуктов были намного скромнее прежнего, но после двух месяцев вынужденной диеты все радовались, как дети. Бороде даже пришлось бить особо проголодавшихся по рукам, чтобы не смели сразу всю принесенную жратву…
Следующая смена случилась через четыре недели. Потом прошел целый месяц, прежде чем на полках снова появилась еда. Причем в количестве на порядок меньше, чем раньше. Тогда мы поняли, что жить теперь станет намного труднее, стратегический запас продовольствия почти не дожил до пополнения, а когда будет следующее не знал никто…
Сейчас, правда, все более-менее устаканилось, периоды стали приходить раз в месяц, плюс минус два дня, и Бабушка предложил переименовать их в Месячные, вызвав у Светки целую бурю негодования. Но еды появлялось совсем впритык, еле хватало до следующей «перезагрузки». Зато изменений, вызываемых этими явлениями, стало происходить все больше и больше.
Борода рассказывал, что давно, много лет назад, когда он только очнулся в этом мире, Город вообще не отличался от оригинала. Те же улицы, те же здания, только людей почти нет и зверье стаями бегает. Ну и Река, конечно… Потом иногда стали пропадать или меняться отдельные фрагменты застройки, но процесс этот шел медленно и вяло, вплоть до прошлого года. Теперь же каждая смена периодов приносила столько перемен, сколько раньше не происходило за несколько лет. Дома исчезали целыми группами. На их месте появлялись здания, вроде бы знакомые, но совсем из другого района, или вовсе незнакомые, явно зарубежного производства. Или вообще не появлялось ничего. Был дом, стоял себе, трещал штукатуркой, потом бац! — и нет дома. Зияет вдоль неровной стены уличных фасадов, как выбитый зуб, здоровенная дыра, клубится туманом. Лезть туда, смотреть, исследовать никто не решался. Не было дураков.