Год дурака (СИ)
Перед завтраком я встала на весы, и они показали 62 килограмма. Два кило чистого жира испарились, будто их никогда и не было. Если я продолжу сбрасывать вес так быстро, вскоре мне придется покупать новую одежду. Надеюсь, денежное дерево поможет с финансами.
После завтрака я два часа пялилась в зеркало, находя себя заметно постройневшей, а потом еще два часа зависала над фотографией Роланда на пляже. Во мне горел огонь. У меня ехала крыша. Тишина начала орать.
— Эрик, — постучалась я в соседскую дверь, — у тебя, случайно, нет бубна?
— Нет, — стоя в дверях, он развернулся и посмотрел в глубь комнаты, где мерцал голубоватый монитор. — Но подумываю приобрести.
В пять я села на трамвай и поехала просить у леса любви. После трамвая я пересела на маршрутку, через полчаса выплюнувшую меня на окраине. Вывалившись на обочину, я замотала головой, пытаясь рассмотреть, где, собственно, этот лес. Я никогда не бывала здесь прежде и не имела понятия, куда идти. Сдавшись, я решила позвонить Вовану, как рекомендует в таких случаях симорон. Мой забытый дома мобильный остался возле компьютера, и я просто прижала к уху кулак:
— Вован, привет! Я маленько заплутала… не подскажешь, как пройти к лесу? Ага… ага… — периодически соглашаясь, я медленно побрела по грунтовой дороге.
— Дочка, а ты знаешь, что телефона-то у тебя нету? — услышала я мягкий голосок и, обернувшись, увидела низенькую старушку в голубом платочке. Настоящий божий одуванчик с лучистыми глазами.
— Я знаю, но Вован в любом случае меня услышит. Знаете, если что-то приключилось, надо звонить ему. Он поможет.
Старушка механически закивала, не сразу справляясь с полученной информацией.
— Это ты Владимиру Владимировичу, что ли? — спросила она после долгой паузы.
— Для меня он просто Вован.
— Ты из этих… олигархов? — робко осведомилась бабушка. Чувствовалось, что значение последнего слова она понимает достаточно смутно.
Я рассмеялась, недоумевая, почему меня вдруг приписали к олигархам.
— Нет, я симоронщица!
— Эк тебя угораздило, — крякнула старушка и, резко развернувшись, с нестарческой скоростью устремилась прочь.
Чего это она? А я ведь так и не спросила ее, где лес… да и Вован не спешит просветить меня. Наверное, надо было пользоваться настоящим телефоном. Я пошла наугад и вскоре, бочком спустившись с взгорка, действительно увидела лес. Жалкий такой лесочек, где между хлипкими деревьями мог спокойно проехать грузовик, ломая заросли кустов и крапивы. И везде обертки, пакеты, бутылки. Самая настоящая помойка! Вспомнилась услышанная где-то фраза, что, бросая мусор на землю, не забывайте хрюкнуть. Все это очень печально, но придется довольствоваться тем, что есть.
Хорошо, что у меня оказался с собой полиэтиленовый пакет. Расчистив полянку для ритуала, я сложила в него мусор, намереваясь после отнести до урны. Нельзя же оставить это безобразие в лесу. Затем я достала банку с мелочью, которую взяла вместо бубна (а что, звенит неплохо), и прислушалась к звукам леса, чтобы войти с ним в эмоциональный контакт. Но в голову постоянно лезло что-то не то…
Вон обертка от «Сникерса». И почему люди такие свиньи, неужели тяжело убрать за собой? Хочу «Сникерс». Он вкусный, но калорийный. А капуста низкокалорийная, но не вкусная. Это несправедливо. Ну вот, прошлогодние листья накололись на мои каблуки. В девяностых годах талоны накалывались на металлические штыри. Интересно, а зачем Эрику бубен? Черт, я столько думаю, а толку все равно никакого нет. Будем считать, что лес заметил мое присутствие.
Подняв банку с мелочью, я принялась неуклюже пританцовывать, пытаясь мысленно воссоздать образ Роланда, но мне упорно представлялся «Сникерс». Надо было пообедать… Давай же, Роланд, представляйся. Помнится, на той неделе ты мне так хорошо представился, что я проехала свою остановку.
— Лес, лес, помоги, — затянула я, стараясь, чтобы голос звучал менее жалобно. — Меня любовью награди. Лес, лес, помоги…
— Угу, — услышала я.
— Что? — я даже перестала танцевать от удивления. — Ты мне поможешь?
— Угу. А ты харэ прыгать, а то еще инфернальную ючу призовешь.
Послышался смешок, и даже до меня начало что-то доходить. Я потянулась за своими вещами, и тут из кустов вывалилась парочка хаотично шевелящихся деревенских мужиков, которые, видимо, все это время тихо сидели на соседней поляне (как я умудрилась их не заметить?). То ли от употребления горячительных напитков, то ли от длительных усилий сдержать смех, их лица были багрово красными. Один из них, с дикой усатой рожей, пополз ко мне на четвереньках, выгибая спину, как кот:
— Великий Ктулху услышал твои молитвы!
Поскальзываясь на траве и листьях и костеря мужиков, испортивших мой ритуал, я побежала прочь. Один раз я все-таки упала, спровоцировав взрыв смеха.
Уже сидя в маршрутке, я вдруг осознала, что прижимаю к себе пакет, полный мусора, уже успевший привлечь внимание окружающих. С мыслью, что хуже не будет, я достала из сумочки лист с надписью «диета» и подложила его под себя.
До дома я добралась расстроенная и усталая, но в воскресенье с утра меня немного взбодрила потеря еще пятисот граммов — голодовка, лесные танцы и последующее потрясение сделали свое дело. Решив не портить свой внешний вид раздувшимся по причине переполненного желудка пузом, я решила воздержаться от еды и несколько часов бродила по улицам, надеясь встретить мужчину, как две капли воды похожего на Роланда, с одним принципиальным отличием: он влюбится в меня с первого взгляда. Если я его и не встретила, так только из-за тех гадких мужиков.
— Да, ты похудела, — заметила Диана в понедельник.
— Я же «сижу на диете».
— Ты бегаешь по офису с полоумным видом и читаешь про свой симорон, забывая пообедать, вот поэтому. Делать Вселенной нечего, кроме как растоплять твои жиры. А что твоя толстянка, окупилась?
— Почти, — соврала я.
— И когда твой мозг вернется из отпуска…
— Мне непонятен твой негативизм. Эффективность этого метода легко проверить. Ты просто берешь позитивную энергию и направляешь ее на…
— Все, с меня хватит. Если я соглашусь слышать от тебя слова на букву «С», так только «Сознаюсь, Совсем Свихнулась».
К одиннадцати часам подкатила наша любимая до скрежета зубовного начальница. Она загорела, но ее настроение не улучшилось. Я решила применить к ней технику переименования. До полудня я следила за ней взглядом, мысленно называя ее не иначе как «Та, которая ценит меня как сотрудника и дает мне самые важные поручения». В обед я почему-то съела весь хлеб из хлебницы, и мне стало плохо.
После обеда у Ирины действительно нашлось важное поручение, и она подошла ко мне, мрачно щурясь.
— София, нужно разобрать шкаф.
Я оглянулась на лопающийся от бумаг шкаф позади меня.
— Просто выбросить все это?
— Там резюме. Персональная информация. Мы не можем выбросить их. Возьми шредер и уничтожь все бумаги.
Не слишком важное поручение, но все-таки «работа с персональной информацией». Будем мыслить в позитивном ключе. Не стоит ссориться с Вселенной. Она меня похудела, она меня и обратно потолстеет. Отыскав шредер, я приступила к заданию и уже спустя полчаса впала в черную депрессию. Шредер был маломощный и соглашался проглотить всего несколько листиков за раз. Стоило мне добавить один лишний, как бумага застревала в зубцах шредера намертво. К тому же каждые полчаса устройство перегревалось. Ожидая, когда шредер остынет, я сгребала резаную бумагу в пакеты для мусора и оттаскивала их к бакам у черного хода. В шесть все засобирались домой. Я тоже, хотя еще не закончила.
— Ты оставишь здесь этот беспорядок? — холодно осведомилась Ирина, прежде чем накинуть на плечо сумочку от Луи Виттон и избавить меня от своего общества.
Пришлось попросить у уборщицы пылесос. Водя щеткой по ковровому покрытию, я задумалась, что, кажется, теперь я уже даже не ассистентка. А ассистентка ассистенток или вроде того. Меня немного подбодрил звонок мамы, которая сообщила, что у нее резко разболелся зуб и теперь она собирается к зубному, поэтому приезжать мне не нужно. Хотя я только собиралась посиморонить на этот счет, тем не менее оно уже сработало, и я предположила, что это маленький утешительный поцелуйчик от Вселенной.