Темный янтарь 2 (СИ)

— Там у вас по-разному может обернуться. Комендантские бойцы не ко всему готовы.
— Едем. Следовать за мной, не отставать, – приказал капитан, одергивая свою новенькую портупею.
Катил грузовик «Л-3» за выкрашенной в белый цвет «эмкой». Особо далеко уехать не успели, ведущие встали – ориентироваться в разбитом городе действительно было сложно. Серега выпрыгнул из кабины, пошел уточнять. Глянули карту, определились:
— Хорошо, веди, товарищ Васюк. Мы не местные, – признал капитан.
Серега пошел к «Л-3», услышал, как в кузове отчетливо ворчит Кононов:
— Докатились, уже к этим… мордатым нас причисляют…
— Олег, хлебало заткни, – вполголоса приказал старший лейтенант. – Ты у меня договоришься, твою…
Остановились среди маленьких домов – боев тут особых не было, но повыгорели домишки. Сиротливо торчали остатки труб, обугленные ветви садиков и остатков штакетника, болтались оборванные провода на столбе.
Серега построил бойцов у машины, капитан переговорил со своими здоровяками, подошел, показал удостоверение:
— Особый отдел. Ну, вы уже догадались. Участвуете в операции особой важности. По окончании – забудете что видели, и что слышали. Уточняю: берем не дезертира, не самострела. Немец. Матерый. Возможно, не один. Наверняка окажет сопротивление. Категорически приказываю – не стрелять. Нужен целым и невредимым.
— А это как? – удивился Тедер.
— А это молча, товарищ красноармеец, – процедил капитан. – Берем немца мы. Вы прикрываете, обеспечиваете нам спину. Проверяете подходы. Могут мину пристроить или еще что-то этакое. Кто сапер?
Вот с саперами капитан говорил как с людьми, даже рисовал примерные подходы на снегу. Серега на правах командира вспомогательной команды поглядывал, остальные бойцы топтались у машины. Вот это неразумно – все бы послушали, не убыло бы секретов, а полезно было бы. Какие там тайны про подход к блиндажу и возможные мины?
Нужно признать, обстановку капитан-особист понимал хорошо, видно что готовились, думали, не на «авось» ехали. Наконец выдвинулись: впереди капитан и саперы, потом «крепыши», за ними основная группа Васюка.
Шли медленно, осторожно, чуть заметная, уже почти заметенная тропинка уводила от разрушенной улицы. Из приметного впереди была кучка сараев, далее вообще поле, слегка бугорчатое, пустое и унылое. Миновали ветхие строения. Капитан махнул – под ноги смотреть, рассредоточиться шире.
Бойцы раздвинулись, держа автоматы наготове. Серега кивнул Косько – за тылом приглядывай. Тот чуть отстал… Прошли еще с десяток метров. В воздухе ощущался новый запах – слегка тянуло остывшим дымом. Печка топилась, но еще ночью. Надо бы сказать об этом капитану, но тот явно и сам учуял. Но где? Землянка должна быть, блиндаж какой-то, подвал старый, труба печная… ничего же не заметно, никаких признаков и следов. Тропинка старая, и та отвернула к дальним домишкам…
Впереди замерли. Что-то видят… Бойцы-особисты присели, настороженные, готовые метнуться вперед, капитан держит пистолет приподнятым, у плеча, словно в тире собирается стрелковое упражнение выполнять. Но по-прежнему вокруг никаких признаков… заснеженный разоренный город за спиной, далекий силуэт монастыря, холодное поле…
Взрыв оказался внезапным – слева, за сапером, взлетел столб снега и огня, все мгновенно рухнули на землю, по спине Сереги застучали мерзлые комья. Мина? Но не наступал же туда никто…
Застонал Костя-Конопач – руку задело…
Из-под земли выскочили две фигуры – в маскировочном, но не таком уж белом, если с такой близи смотришь – грязновато-серые балахоны. Странно петляя, словно пьяные, кинулись врозь. Мгновенно стукнул винтовочный выстрел. Боец из Особого был точен – один из беглецов сбился на полушаге, упал, лежа на боку, вскинул автомат. Морда оскаленная, заросшая бородой…
…Над полем затарахтела длинная очередь немецкого «шмайсера»[7]. Серега вжался в снег, положение было глупое: стрелять по немцам вроде нельзя, а что тогда делать?
Особисты, саперы, автоматчики – все лежали, словно дожидаясь чего-то, наблюдая, как один фриц пытается ползти, другой, не оглядываясь, убегает, опять шатаясь и виляя. Может, больной-подраненый? Да нет, жучит хорошим ходом, наверное, от пуль зигзагом уходит… Но ведь можно такого и не догнать, очень прыток. Чего ждем?
 
Дождались. Ползущий фриц оглянулся, повел автоматным стволом… застучала очередь в весь остаток магазина. Похоже, знает гад, что не уйти, на себя отвлекает. Но жить-то ему хочется, отпихивается здоровой ногой, ползет…
… ползущего и пытавшегося поменять в автомате магазин немца подбросило – сверкнуло прямо под ним, не то чтобы сильно, но перевернуло, замер, спина и поясница стали черно-красными, дымились...
— Мина. Это минное поле! – в панике закричал кто-то из автоматчиков.
— Противопехотки стоят и ручные фугасы – прохрипел зажимающий предплечье Костя-Конопач.
— Лежать! Не стрелять! – взвыл капитан-особист уже на ходу.
Капитан с одним из своих бойцов, уже налегке, без телогреек, мчались за убегающим фрицем. Видимо, строго по следу беглеца – виляли, прыгали, подбирая ногу. Со стороны выглядело нелепо, но скорость догоняющие практически не теряли. Ох и тренированные хлопцы. Третий боец Особого лежал полубоком, целился из винтовки, но уж так неудобно выцеливал… наверняка зацепила его очередь немецкого автомата.
Что нужно командовать в такой ситуации, Серега вообще не знал – нет подобных ситуаций в боевом уставе пехоты, да и на практике они тоже пока не попадались.
— Кононов, перевязочный пакет есть? Чего рот раззявил? Помоги Конапачу. Но строго по следам…
Сам Серега осторожно продвинулся – ступая точно по натоптанному – к лежащему бойцу Особого, снег под тем уже пропитался розовым. Боец промычал:
— Не трожь. Потом…
Он неотрывно смотрел за бегущими, все пытался винтовку удержать. Опустившийся на колено старший лейтенант Васюк тоже смотрел на поле…
…Настигают. Немец прыток, но догоняющие быстрее. Опять виляют следом за беглецом… неужели и там мины? Неужто фриц точно помнит безопасный маршрут? Не видно же на снегу нехрена, какие там ориентиры…
…В последний момент немец оглянулся, вскинул руку. Пистолета издали видно не было, но донесся хлопок-выстрел… кажется, не попал – догоняющие разом нырнули в ноги беглецу, завозился-забрыкался сцепившийся зелено-белый ком.
— Взяли, – прохрипел лежащий боец Особого, роняя давно ненужную винтовку.
— Куда тебя? Показывай.
Бойца зацепило дважды: в плечо и левую руку. Пока снимали телогрейку, распарывали гимнастерку и нательную рубаху, погоня практически вернулась со своей ценной добычей – шли осторожно, вдвойне неспешно. Собственно, тут все оставшиеся бойцы старались строго на одном месте топтаться, даже на чужой след опасались лишний раз ступить. Уцелевший сапер группы пояснил, что под снегом любая мина не особо предсказуема. Из лаза, зияющего рядом с местом столкновения, крепко разило «насиженным жильем»: немцы явно прятались не первый день, а нора тесная. Но люк лаза оказался сделан аккуратно – узкий, только-только протиснуться плечами, да и белой тканью обтянут. Как же они изнутри умудрялись еще и снегом маскировать, что и вблизи не заметно?
— Вот он, сука, красавец. Даже не помятый, – издали закричал радостный капитан-особист. – Прямо хоть на фото, хоть на парад.
— Если надушить, – согласился Серега.
— Это да, пованивает, – признал особист. – Бил-то в меня, сучара, в упор. Прям не знаю, как не попал – во! – гимнастерку подпалил. Раненых к машине понесли? Моего бойца тоже? Он как?
— Жив будет. Уже дотащили, вон возвращаются.
— Пусть там ждут, местечко еще то, того и гляди подорвемся, – особист замахал бойцам, – там стойте! Лишний раз не суйтесь. Слышь, старлей, надо бы на улочке указатель какой поставить, а то точно кто-то подорвется. Мин тут напихано…
— Указатель поставим, саперов предупредим, – заверил Серега, разглядывая пленника.