Исход чумы

Андрей рассмеялся, но Каше показалось, что он вовсе не шутит. Сойти с ума было от чего. Эта пестрота картинок, множества, со всех сторон сразу, сдавливала и наводила тошноту. Каша тряхнул головой, пытаясь отогнать это. Не помогло.
– Пока непривычно, – произнес Андрей. – Не сопротивляйся этому. Просто дай им помочь тебе. Дай им стать частью тебя.
«Как?! Как это сделать?!» – хотел крикнуть старик, но сдержался – очередной приступ тошноты подкатил к горлу.
Вдох. Выдох. Как же больно глазам!
Каша схватился за голову – показалось, что в нее вонзают стальные раскаленные иглы.
– Не сопротивляйся.
– Пытаюсь! – простонал Каша.
Боль усиливалась. Казалось, башку сейчас разорвет изнутри.
«Успокойся. Возьми себя в руки», – до боли знакомый голос прозвучал в голове.
«Мира?! – удивленно спросил Каша. – Как… ведь…»
«Просто дыши. Не волнуйся. Оно не причинит тебе вреда».
«Я… я пытаюсь».
«Я знаю. Вижу».
«Видишь?»
«Верно. Я всегда рядом с тобой».
«Я скучал!» – По щекам старика покатились слезы.
«Не волнуйся, мы скоро вновь увидимся с тобой».
«Правда?!»
«Правда. Но сначала давай поможем твоим друзьям. Сделай глубокий вдох. Задержи дыхание. Очисти разум. Пусть он будет белым как лист. Выдохни».
И мощный поток света в ту же секунду ударил прямиком в его разум. Старик захрипел – на большее уже не хватило сил. Его било и корежило словно под мощными разрядами тока.
А потом все резко прекратилось.
Он вдруг поплыл в мягком тумане, то ли теряя сознание, то ли уже давно потеряв его. Сколько так продолжалось, он не знал, просто плавал в этом свете, осознавая лишь одно – именно так и приходит свет.
Старик очнулся, когда за окно уже темнело. Андрей шумел в другой комнате, кажется, разговаривал с псом, гремел кастрюлями. Компьютеры и техника были выключены.
Каша тяжело поднялся со стула. Все оборудование было аккуратно прибрано, проводки отцеплены. Старик осмотрел себя. Вроде такой же, как и прежде. Присмотрелся. Нет, зрение то же самое, что и было, без ощущения тысячности глаз. Показалось? Нет, было на самом деле. Тогда куда прошло?
– Андрей?
Каша осторожно сделал шаг, другой. Его шатало.
– Ты очнулся? – в комнату вошел Андрей, пристально осмотрел своего гостя. – Как себя чувствуешь?
– Словно катком по мне прошлись! – невесело улыбнулся старик.
– Ничего, скоро пройдет.
Андрей похлопал старика по плечу.
– А когда будет… ну, эффект?
– Что значит когда? Эффект уже наступил, ты един с Пыльным Владыкой. Просто, видимо, еще не ощутил этого до конца.
Каша задумался, словно прислушиваясь к себе.
– Я испытывал странные чувства, – признался он. – А потом пришел свет. А потом…
– Давай так – выпьем чаю, и я попытаюсь ответить на все твои вопросы, – перебив его, предложил Андрей. – У меня как раз чайник закипел.
– Давай, – согласился Каша.
Есть и в самом деле хотелось нестерпимо. А приготовленные Андреем поджаренные хлебцы просто сводили с ума.
Стоп! Каша встрепенулся. Откуда он знал, что хозяин приготовил хлебцы? Кухня совсем в другой части квартиры, он явно не мог видеть отсюда хоть что-то. А запах жареного… у Андрея стоял такой плотный запах сырости и вони, что заглушал все другие.
Хозяин, видя реакцию гостя, ухмыльнулся.
– Вот видишь, организм сам настроился на нужные волны.
– Так я что, уже все?
– Пошли пить чай! – рассмеялся Андрей.
В кухне и в самом деле были приготовлены хлебцы, они плотно разместились на чугунной сковородке. Рядом стоял чайник. Под ногами суетился Сальвадор, скуля и требуя своей доли.
– Давай перекусим, – пригласил гостя Андрей.
Сели. Хозяин разлил по кружкам чай. Некоторое время ели молча, Каша прислушивался к себе, пытаясь ощутить что-то новое, чужое, но ничего похожего не находил.
– А как это в себе обнаружить? – наконец не выдержал он.
– Не надо в себе это обнаруживать. Просто расслабься и дай Пыльному Владыке самому обрести тебя. И тогда все получится.
Выпили чай, доели хлебцы.
Каша заметно нервничал.
– Ты чего? – спросил его Андрей, забивая самодельную кривую курительную трубку какой-то бурой дурно пахнущей травой. – За ребяток своих переживаешь?
 
– Переживаю, – кивнул Каша. – Мне надо к ним. И чем скорее, тем лучше. Я ведь бросил их там, в самом сердце вражеского лагеря.
– Отправь на разведку ветер, – ответил Андрей, раскуривая трубку.
– Как это? – Каша недоуменно глянул на друга.
Хозяин не ответил. Он подошел к окну, долго смотрел на снег, молчал.
– Как это – отправить ветер на разведку? – переспросил старик.
Начало одолевать раздражение – сказывалась усталость.
– Как… – Каша замолчал на полуслове.
Он вдруг ощутил. Что-то мягкое тепло и осторожно подтолкнуло его в спину – он даже оглянулся. Никого.
Тогда Каша закрыл глаза и интуитивно начал вслушиваться в ветер, который задувал на улице. Это было гипнотическим ощущением – вникать в каждый шорох, в каждое дуновение. Старческий слух стал вновь удивительно тонким. Улавливались каждый нюанс, каждая нота и гармония.
В какой-то миг старик почувствовал, что и сам словно стал этим самым ветром.
«Нет, не ветром, – холодно и отстраненно отметил он. – Небесной пылью, развеваемой этим ветром».
Он несся через заснеженное поле, где едва чуть не погиб и где его нашел Андрей. Потом поднялся выше, еще выше и еще.
Каша вновь смотрел на все миллионами глаз, и это было удивительно. Он чувствовал округу, зная, что там, впереди, летит стая. Все птицы больны, и потому старик смог стать частью их. Взмах крыльев, упругая волна воздуха, по которой скользят вороны, – невероятно!
Полет. Стремительный, свободный, удивительный.
Но еще более удивительным было то, что он мог понимать, о чем думают птицы. Беспокойство, голод, усталость. Вполне понятные чувства. Птицы спасались бегством. Еды нет. Зима.
Не долетят – понял старик. Слишком обширные поражения, слишком много раненых и изголодавшихся юнцов. Конечный путь, к которому ведет вожак, не по силам им.
Каша решил направить стаю чуть в сторону, просто чтобы попробовать – получится ли?
Получилось. Птицы покорно отклонились от первоначального курса, полетели по ветру в сторону седых гор. Они слушались его, и даже вожак молчал, не смея подумать хоть что-то.
Кажется, он даже не понимал, что его разумом управляли.
Тем лучше, подумал старик. Пусть будет так. Пусть лучше послужат мне, чем бессмысленно погибнут, не добравшись до нужного каменного устья, к которому они так упорно летели и в котором, как помнил вожак, лежала полуразложившаяся туша оленя. Туши все равно не хватит на всех. Да и нет ее уже – это старик тоже знал. Ее съел волк.
Взмах крыльями, плавный подъем вверх. Обжигающий холодный ветер, колкий и острый, как лезвия ножей. Каша наслаждался полетом. Он осматривался по сторонам, разглядывая холмы и деревья, пересохшие русла и заснеженные низины.
Увидел дорогу, по которой ехал с призраками. Дом, где переночевал. Именно там умер первый из его фантомов. Дальше. Дальше. Дальше. Заснеженное бескрайнее безмолвие. Там, за ним, была база противника. Каша чувствовал ее.
Еще немного. Еще взмах, нырок вниз, под киль ветра, почти к самой земле. Поймать поток и отдыхать, чувствуя, как воздух несет тебя.
База уже совсем близко.
Старик чувствовал Тринадцатого, его запах был тут повсюду. Запах смерти. Тринадцатый стал олицетворять для Каши все то плохое, что случилось в этом мире. Старик уже не отличал его от жнеца с косой, который выкашивал города.
«Доберусь – ответишь за все!» – злобно подумал старик.
И от этой внезапной злости стая сбилась, начала махать крыльями не в такт, ушла под ветер.
Каша с трудом выровнял птиц, успокоился. Нужно держать себя в руках.
И вдруг старик ощутил присутствие Вики и Глеба. База! Они были там. Живые! Скорее! Скорее! Только бы успеть!