Пунктир (СИ)
— Куда «сюда»?! Где мы?! — разом воскликнули обе головы инферналицы. — И кто вы сами такой?
— Вы на равнинах Тоски и Одиночества, в пустыне Печали и Отчаяния, под небом Забвения… — Анубис чихнул и закончил: — Короче, в Чистилище. А я — проводник, души встречаю-провожаю. Так как же вас угораздило?
— Сами не понимаем, — развел руками Азатот. — Шли в человеческий город, а попали…
— Нам бы домой, в Ад, — добавила левая голова Гатаноа. Правая согласно вздохнула.
— Ну, это недалеко, я провожу.
— Вот здорово! Спасибо! Спасибо большое!
— Тс-с… — перебил их Анубис. Он вновь к чему-то принюхался, приподняв голову. Чуткие уши насторожились.
— Заболтались мы, а надо убираться. Наедет Миктлантекутли, гоняйся за ним потом…
Посох трижды ударил о землю. Ближайший каменный столб задрожал, теряя очертания, и превратился в золотую колесницу, запряженную парой вороных лошадей.
— Становитесь позади меня и держитесь за борта, — Анубис первым встал на плетеное дно повозки, подхватил вожжи, дождался, пока инферналы последуют его указаниям, и тронул лошадей посохом. Те пошли быстрой рысью.
Инферналы в ожидании тряски ухватились за гладкий деревянный поручень, идущий поверх борта, Гатаноа даже вцепилась в него кончиком хвоста, — но колесница двинулась так плавно, словно ехала по воздуху. Колеса беззвучно касались земли, не звякала упряжь, не стучали копыта. Каменные столбы остались позади, и по обе стороны колесницы потянулись длинные невысокие дюны из коричневато-серого песка и мелких камней. В полной тишине раздавался лишь голос возничего:
— А зачем вам в людской город понадобилось? И я пока не понял, как вы, не мертвые и не бессмертные, живете в Аду?
Гатаноа взяла на себя обязанность собеседницы, и в два голоса, толково и кратко, рассказала о происхождении инферналов, их месте в преисподней, а затем — о занятиях с демоном и ангелом в Лондоне.
— Знаю я одного демона в ваших местах… Рыжий такой, Кроули звать.
— Учитель Кроули! — просияла левая голова, — Так это он и есть!
— Передавайте ему привет, — Анубис натянул вожжи. — Приехали.
Колесница остановилась у обломка кирпичной стены, похожей на лицо слепого: два маленьких темных окна с выбитыми стеклами и провалившийся нос: дверь в глубоком проеме.
— Вам сюда. Там не заперто, так что просто откроете и войдете. Или, может, поедем к нам? Еще бы что-нибудь рассказали, а то скука у нас тут вечно-смертная…
— Давай зайдем? — вполголоса предложил Азатот, но Гатаноа только шикнула на него дуэтом и добавила, учтиво поклонившись:
— Большое-пребольшое спасибо за помощь и предложение, великодушный Анубис! Мы бы с удовольствием задержались, но нас там ищут.
— Надеюсь, вам не достанется за отлучку, — голос псоглавца потеплел. — Был рад знакомству. И приходите еще, уже вместе с вашим рыжим. — Он ударил посохом по лошадиным спинам и умчался, быстро скрывшись за дюнами.
— Зря не остались, — проворчал Азатот. — У него там, наверное, жутко интересно. И накормили бы…
— Дома о нас беспокоятся, как ты не понимаешь?! — инферналица скользнула в дверной проем, но ее товарищ остался на месте.
— Подожди. Подумай сама: мы с тобой попали в такое место, где никто из наших не бывал. И вот так просто взять и уйти?
— Кто-то есть хотел, — саркастически напомнила левая голова.
— Потерплю, — отмахнулся Азатот, озираясь. — Надо отсюда принести что-нибудь, ведь никто не поверит, что мы побывали в Чистилище. Мы же не демоны…
— Камни, песок… Что приносить-то?
— А что там блестит, видишь? Во-он, около того бугра?
В полусотне шагов от стены с дверью, у подножия дюны в самом деле что-то поблескивало, хотя никакого солнца не было и в помине.
— Мало ли что это, — инферналица пожала плечами. — Идем, я пить хочу.
— Я только гляну и назад, — Азатот рысцой потрусил к дюне.
— Никогда в жизни больше с тобой никуда не пойдем! — несмотря на крайнюю досаду, обе головы с любопытством вытягивали шеи, желая разглядеть находку. Не выдержав, Гатаноа скользнула следом, и в пыли рядом с раздвоенными копытами пролегла бороздка от хвоста.
Они были на середине пути, когда из-за песчаного холма беззвучно, как во сне, выскочил гигантский мохноногий паук, на котором восседал белокожий полуголый человек. Паука сопровождали огромная пестрая сова и летучая мышь размером с лошадь. Обогнав его, они бросились на инферналышей и подняли на воздух.
Обе головы Гатаноа отчаянно завизжали, Азатот взревел раненым быком, но сова и мышь не собирались выпускать добычу. Мерно взмахивая крыльями, они кружили над пауком, и человек на его мохнатой спине широко улыбался, блестя белоснежными зубами.
Очевидно, его радовало происходящее, но и будь это не так, изменить выражение лица он бы не смог: губы у него отсутствовали. Желтый человеческий череп, украшенный венцом из птичьих перьев, сидел на голых плечах, — худых, но все же покрытых каким-то слоем мышц и кожи. И плечи, и кости черепа густо испятнала кровь.
Махнув рукой крылатым спутникам, всадник направил паука прочь от стены со спасительной дверью.
Когда первый ужас схлынул, Азатот обнаружил, что когтистые мышиные лапы держат его поперек туловища крепко, но аккуратно. Изогнувшись, чтобы разглядеть подругу, он увидел, что и она чувствует себя в совиных когтях более или менее сносно и даже пытается указать ему на что-то позади и внизу, отчаянно жестикулируя. Азатот глянул вниз и вновь заревел — но уже от радости: нахлестывая лошадей, за ними мчался Анубис.
— ….житесь! — донеслось до инферналышей.
* * *Кроули задумчиво посмотрел на свои элегантные туфли, затем на расстилающуюся впереди безжизненную пыльную равнину:
— А почему, собственно, надо идти? Мы вполне можем ехать. Кстати, и нагоним их тогда быстрее.
— Но ты же не собираешься доставлять сюда «бентли»? — забеспокоился Азирафель.
— О, нет, она достойна лучших дорог. Воспользуемся этим…
Он щелкнул пальцами и перед поисковой группой возник высокий четырехдверный джип непроницаемо-черного цвета.
— Хастур, садись с Гретой на переднее сиденье, Азирафель — на заднее, — Кроули застегнул на запястьях неведомо откуда взявшиеся перчатки из тонкой кожи, и уже взялся за ручку дверцы у места водителя, но тут Хастур заявил:
— Только не черный.
И тоже щелкнул пальцами.
Дверца, за которую держался Кроули, сделалась ярко-красной — как и весь автомобиль.
— У тебя вкус нувориша, — поморщился демон.
Еще один щелчок, и джип вернул себе первоначальный цвет.
— Ненавижу твой черный!
Щелчок.
— Оставь красный для своей «феррари», гонщик недоделанный!
Щелчок.
— Вам сколько лет, дорогие мои?! — не выдержал Азирафель. — Ведете себя, как малыши в песочнице! Вот вам решение проблемы и поедемте уже.
Он тоже щелкнул пальцами. Демоны в молчании воззрились на результат его чуда. Грета насмешливо гукнула.
— И как это называется? — протянул Хастур.
— По-моему, очень мило, — Азирафель посмотрел на него с некоторым беспокойством. — Расцветка божьей коровки…
— Чьей-чьей коровки?!
— Ангел, ты неподражаем, — хмыкнул Кроули.
И еще раз щелкнул пальцами.
Подняв клубы пыли, от кирпичной стены, разделяющей Ад и Чистилище, отъехал мощный внедорожник, — полосатый, точно зебра. Черные и красные полосы чередовались с белыми. Их потихоньку добавил ангел: ему показалось, так будет красивее.
Грета попросила снизить скорость, чтобы не потерять тающий след инферналышей. Разогнавшись поначалу, джип теперь катился со скоростью среднего пешехода. Кроули от такой езды начал медленно закипать, Хастур с отсутствующим видом смотрел прямо перед собой, а Азирафель на заднем сиденье молча изнывал от беспокойства. У него скопилась уйма вопросов, но он сдерживался, опасаясь неосторожным словом вызвать очередную перепалку между двумя адскими склочниками.
Наконец он не выдержал и осторожно поинтересовался у Кроули, как долго они уже едут.