Расскажи мне сказку на ночь, детка (СИ)

– Тебя обслужат по высшему разряду, ноги я раздвинула удачно, – с обидой сказала Феррари, когда мы прощались вчера. Чертовка надела темные очки и смоталась, оставив меня с толпой чужаков. Они захватили меня в заложники с той минуты, когда я ступил на американскую землю. Мне вторые сутки говорят, как себя вести, что говорить, куда улыбаться.
Сейчас я сижу на террасе, глядя с высоты пентхауса в Манхэттене на прокопченный городской пейзаж, и медленно закипаю. Я никогда не любил этот дом. Надеюсь, Джейсон завещал все свои капиталы бездомным, чтобы насолить Алистеру.
Алистер, кстати, пытается до меня дозвониться еще со вчерашнего дня, но я попросил Гарри, чтобы нас не связывали.
Гарри, охреневший от кампании по обелению моего образа, наивно пытается напомнить коллегам-адвокатам о важности расследования, но на беднягу Гарри никто не обращает внимания. А может, они не понимают сильного шотландского акцента, к которому я успел привыкнуть.
Я очень сонный: ночью мне устроили вечеринку. Ее организовали «друзья, для которых Чарли – пример для подражания». Меня поддержали какие-то селебрити, требуя законного расследования, а эта девчонка (зачем я с ней связался когда-то?), Триша Вудс, сказала, что я прекрасный человек...
Нет слов. Я с ней видео 21+ записал, и она по тупости сохранила ролик в «облако»; хакеры взломали аккаунт и выложили в Сеть. Только Ферр и спасла, поколдовала в интернете. Именно за это событие зацепился Джейсон, чтобы отправить меня в Шотландию до конца учебного года.
Будь Триша адекватной, обходила бы меня за километр, а она пришла в гости, из Лос-Анджелеса прилетела, и рассказывает байки о моей душевной красоте. Во время вечеринки она залезла на меня, и меня едва не вырвало от чужого приторного запаха. Хорошо, организатор вечеринки оттащил девчонку, потому что поцелуи не были заявлены регламентом.
Господи… Я всегда окружал себя людьми, но сейчас меня от них тошнит. Хочу одиночества. Хочу слушать голос Вселенной, а не вот это вот всё.
…Гарри выходит на террасу, жуя чизбургер из «Макдака», и подает мне бутылку колы.
– «Кока-кола» рекламу не оплачивала, возьми вот эту минералку, – сухо говорит женщина №3, вырывая из моей руки колу и впихивая минералку.
Я присвоил имиджмейкерам номера, чтобы не запоминать имена.
– Прочти вот это, утром разошлем, – деловито сообщает №3, и у меня в другой руке оказывается пригласительный на плотной бежевой бумаге с золоченым тиснением по краям и витиеватым черным шрифтом. Какой примитивный дизайн.
«Чарли Осборн скорбит по матери. Символическое прощание с оскороносной актрисой Джессикой Милборн состоится в часовне Фрэнка Кэмпбелла в пятницу, 19 марта…»
– Что за херня? – холодно спрашиваю и пью минералку, чтобы не психануть.
– Это…
– Я понял, что это. Кто вам разрешил лезть в память о моей матери? Джейсона хороните, а ее оставьте в покое.
– Но тело вашего отца еще в морге, – теряется №3.
– Только попробуйте разослать этот бред, и я вас вышвырну отсюда.
Грудную клетку сжимает от злости, которая была привычной в той, другой жизни, когда у меня не было выбора. Я возвращаюсь в просторную гостиную. Она кажется крошечной, до того здесь людно.
– У тебя есть постоянная девушка? Нужно представить, что есть, – листая виртуальные страницы на планшете, тоном голосовой почты говорит №2.
– Есть, но имени я не назову, – защищаю Рианну, а №2 и не спорит.
– Имя не нужно. Придумай пару слов о том, какая она, и я закажу статью в молодежный журнал.
– Кто ваши журналы сегодня читает?
– Домохозяйки, мы на них рассчитываем. Так какая она?
Мне не надо придумывать. Глядя на фальшь и безразличие, которые оккупировали квартиру, я громко, чтобы №2 хорошо расслышала, произношу:
– Моя девушка – шедевр. Она оправдывает существование этой конченной планеты.
№2 машинально записывает, а потом вдруг осекается.
– Ничего себе. Даже я прониклась. Слово «конченной» уберу, а остальное отправлю.
В обед я уже не могу отличить красное от синего. Рой голосов вызывает нестерпимую головную боль, и Гарри лечит меня парацетамолом. Я как раз запиваю таблетку, когда адвокат, отвечая на звонок, вдруг орет на высокой ноте:
 
– Ох ты ж, господи!
Я давлюсь таблеткой, и Гарри стучит меня по спине.
– Кто?! – кричит адвокат в трубку. – Ни хрена себе, святые источники!
Он хохочет и, отключив звонок, лезет ко мне обниматься.
– Джеймс звонил! Гений, чертов гений! Преступник написал чистосердечное.
– Кто?!
– Священник, твою мать! – Гарри продолжает гоготать на адреналине, потому что он взялся за безнадежное дело, а теперь его имя засветится в международном успешном проекте.
– Подожди, какой священник, – туго доходит до меня.
– Отец Трейси Блэквуд.
Две секунды – и я в шоке. Преподобный Мартин? Какого…
– А мотив?
– Не знаю пока. Какая тебе разница?! Ты свободен, Чарли!
Но я не слышу поздравлений. Мартин?.. Мне плохо, в груди давит безбожно. Мартин?! Рианна с ума сойдет. Она в шоке, наверное.
Я оглядываюсь на суетящихся людей и хриплю:
– Пошли все вон отсюда.
Но меня никто не слышит.
– Убрались из квартиры, – приказываю, хватая ртом воздух, неспособный закричать, и в глазах темнеет. Я иду к лифту, намереваясь спуститься на улицу, подальше от этого бедлама, но охрана останавливает:
– Вам запрещено выходить на улицу, мистер Осборн.
К счастью, лифт открывается, и в пентхаус заходит Феррари.
– Решила тебя простить, не могу на тебя обижаться больше суток.
– Ферр… Скажи, чтобы все ушли. Следствие нашло преступника. Все закончено.
– Ты бредишь, что ли? Ты что принимал? – она встревоженно смотрит на меня и берет за руку.
– Я серьезно. Доннаван… – Я даже договорить не могу, мне не хватает воздуха.
– Оз, расслабься, ты на взводе. – Она тянет меня на террасу, и я еле переставляю ноги. – У меня срочное дело, – тараторит она. – Чтобы выйти на человека, который тебе помог, я связывалась с Алистером.
– Зачем? У него же время не спросишь, чтобы он взамен душу не попросил, – напоминаю онемевшими губами, глубоко вдыхая то, что в Нью-Йорке называется воздухом.
Феррари поправляет волосы, криво завязанные в хвост, и начинает психовать:
– В тот момент я просто хотела тебе помочь. А теперь Алистер звонит, требует, чтобы ты поговорил с ним, он не может до тебя достучаться.
– Ладно, давай, мне и так хреново, хуже не будет.
Феррари нервничает. Она роется в сумочке и достает пачку сигарет и айфон. Ферр до сих пор боится Алистера. Особенно обидно, что ее усилия оказались в итоге ненужными, потому что инспектор Доннаван нашел преступника.
– Слушай, и еще такое дело… – нервничает Ферр. – У меня паническая атака утром началась из-за этого всего, и я сделала кое-что плохое. Написала твоей Дороти.
– И?
– Я ей ссылку на видео с Тришей сбросила. Через полчаса одумалась и удалила, но Рианна успела посмотреть… Извини. Просто ты сильно меня обидел, а на адреналине я творю дикие вещи.
Ч-ч-черт.
Но Феррари сейчас на грани, слезы по щекам текут, и я говорю:
– Ничего, Ферр, успокойся, все в порядке, слышишь? Рианна поймет. Тема закрыта. Набери Алистера, что он там хотел сказать мне…
Несколько долгих гудков, и я впервые за долгое время слышу голос дяди:
– Чарли, мальчик мой. До тебя труднее добраться, чем до президента. Я прилечу завтра, займусь похоронами Джейсона и церемонией для Джессики.
– Можешь не беспокоиться, я решу эти вопросы.
– Я не спрашивал разрешения.
Тогда какого черта дозваниваешься? Что ты хочешь?
– Феррари сказала, ты мне помог. Я это очень ценю, Алистер.
– Ну что ты, не смущай меня. Мы ведь семья.
– Да, ты прав, – широко, как Чеширский кот, улыбаюсь. – И какое счастье, что убийцу все-таки нашли.
Я ощущаю волну тихой ярости, но голос у дяди мягкий:
– Правда? Мне еще не сообщили. Это обнадеживает. Я не сомневался в тебе.