2070 (СИ)

Я начал отползать к флайеру, на котором, похоже, прилетел сюда Иг. Сломанная нога не слушалась и волочилась по земле, оставляя кровавые разводы. Я пока не знал, что буду делать, когда доберусь до флайера. Может, получиться сбить с ног Ига или раздавить его…
Тем временем Узза вплотную подошла к Игу и схватила его за шею. Рыжее сияние охватило Ига, и в его глазах я увидел страх. Он попытался отцепить её пальцы от себя, но Узза, казалось, даже не замечала его усилий.
Не выпуская их из поля зрения, я наконец дополз до флайера и, приподнявшись, схватился за борт руками. Подтянувшись, попытался подняться, но перед глазами всё поплыло от боли.
— Я стану второй Нитой, — прошипел в лицо Уззе Иг. — И твой питомец снова перейдёт другому!
Резкий взмах, и меня охватило синее пламя. Я упал на землю, стремясь сбить его, потушить, лишь бы перестать ощущать этот обжигающий холод, пробирающий до костей.
Узза испуганно оглянулась и на миг ослабила хватку. Иг этим воспользовался, и мощным ударом отбросил Уззу от себя на несколько метров. Узза пронзительно закричала, и я, сквозь сияние, увидел, как в районе её правого колена появилась рваная рана.
Иг расхохотался. Взмахом руки погасил пламя, освобождая меня от страданий.
— Я же говорил, что ты слаба, Узза, — прокричал он с наслаждением. — Твоё слабое место — Марк! Как тебе такое?
Он подошёл ко мне и одной рукой, схватив меня за плечо, поднял и отшвырнул.
— Не трогай его! — пронзительно закричала Узза.
— А то что? — поинтересовался Иг.
Он подошёл ко мне и с заметным удовольствием пнул в бок. Я не ощутил боли. Меня окутывали эмоции Уззы: страх, отчаяние, злость. А ещё то, что невозможно было описать обычными словами, оно не поддавалось логичным объяснениям и научным законам.
— Смотри, как я могу! — с вызовом воскликнул Иг и одним ударом отсёк мою правую руку по локоть.
Чёрное небо обрушилось на меня тяжёлой плитой. Я задохнулся от ужаса окружающей меня тьмы, от боли, охватившей меня, ослепившей и оглушившей. Сквозь навернувшиеся на глаза слёзы я смотрел на обрубок, из которого хлестала кровь, на часть руки, валяющуюся на земле и на браслет.
— Нет! — раздался пронзительный крик, и Узза, не обращая внимание на Ига, бросилась ко мне. — Нет! Нет!
Одним прикосновением она остановила кровь и обхватила моё лицо ладонями. В лицо ударил тошнотворный запах сирени и чего-то мерзко приторного. Я глядел в её лицо, которое какое-то мгновение назад считал самым прекрасным, и ощущал, как внутри меня закипает злость и ненависть.
— Ты… — выдохнул я.
Иг позади безумно расхохотался.
— Узза-Узза, — издевательски запричитал он. — Кажется, тебе стоило иначе закрепить связь с питомцем. Кто ж делает главным управляющим чипом браслет, который так легко отделить от плоти?
Узза посерела. Она всматривалась в моё лицо, будто ожидая, что я помогу ей.
А я вспомнил всё. Вспомнил Вадима, о котором переживал в первые недели захвата Земли и о котором так странно и нелепо забыл через месяц. Вспомнил Владислава Алексеевича и его семью, которые были мне близки и о которых я тоже не вспоминал долгие месяцы, не ощущая боли и тоски по ним. В голове проносились десятки моментов из лагеря, когда я, уподобляясь захватчикам, истязал заключённых, сдавал их Иным, избивал и нагружал работой. С ужасом и отвращением я вспомнил пытку Марины, которая тогда казалась абсолютно нормальным и справедливым наказанием за сопротивление. О Боги! Рядом с ней тут же появилась и Сталиа, сожжённая ревнивой рыжеволосой тварью, возомнившей себя всемогущим кукловодом.
— Ты, — прохрипел я, глядя прямо в глаза бывшей хозяйке, — ты тварь. Эгоистичная, лживая и жестокая гадина, которую волнуют только собственные желания и потребности! О, как ты умело и лицемерно оправдывала себя любовью к родине! Да не только ты, вы все, — я истерично хохотнул, — лживые лицемеры! — Узза отшатнулась, но взгляд так и не отвела. По её лицу медленно расползались серые трещинки, ручейками стекали на шею и руки, скрывались под воротом одежды. — Ты превратила меня в зверушку, посадили на поводок и контролировала каждое действие. Ты уничтожила меня! Превратила меня в пса, которого можно натравливать на любого, кто посмеет тебе не угодить! — я ощущал, как ненависть во мне сгущается в один плотный, тёмный сгусток. — Жаль, что я не смог тебя убить после первой потери браслета! Но ничего, — я оскалился, — пусть и поздно, но я искуплю свои грехи. Даже самый верный пёс, если его разозлить, может броситься на хозяина.
 
— Марк, послушай, — взмолилась Узза. Глаза её расширились от страха, а тело начало дрожать. Иг наблюдал за происходящим с интересом, не пытаясь вмешаться. Похоже, он не ожидал такого поворота событий. — Прости меня! Я сделаю всё, чтобы исправить это… Хочешь, я договорюсь с Советом, и мы возьмём на воспитание ребёнка? Будем полноценной и настоящей семьёй, о которой ты всегда мечтал. Хочешь? Хочешь, сыграем свадьбу, как это принято на твоей планете? Ты не в себе, я понимаю! Но это пройдёт! Нужно всего лишь восстановить руку и вернуть браслет на место…
— Нет! — вскрикнул я, и нечто чёрное, выплеснувшееся из моего рта, отбросило Уззу назад. Она упала на спину и уже не смогла встать. Судя по раздавшемуся хрусту, её позвоночник сломался. Я в два шага оказался возле неё. — Я не позволю более никому управлять мной, будто зверушкой! Я ненавижу тебя! И ненавидел с первого дня, как вы появились на нашей планете!
Узза судорожно вдыхала воздух и шкрябала пальцами по скалистой поверхности. На её губах появились пузыри крови, а глаза помутнели.
Я не чувствовал жалости и сострадания.
— Иг проговорился, что ты сделала меня чуть ли не Иным, — медленно произнёс я. — И, как вижу, он не обманул.
Я взглянул на Иного. Он встретился со мной взглядом, и неожиданно я понял его. Как и я, он оказался всего лишь игрушкой в руках Уззы. Поверив подруге и соратнице, он лишил себя воли и пострадал из-за эксперимента Уззы. И если до этого, во время моего избиения, он действительно хотел превратить мою жизнь в Ад, то теперь… Ему незачем теперь было жить. Разорванная жестоким образом связь с питомцем и отсутствие реабилитации сломило его. Сойдя с ума, одержимый только мыслями о мести, он бы не выжил в своём жестоком и суровом мире. Будто прочитав его мысли, я понял, чего он желает теперь. Кивнув ему, я отпустил на волю своё нечто. Иссиня- чёрное, оно укрыло собой всю площадку, превращая в пепел Иных, разрушая флайер, пожирая часть моей рукой с ненавистным браслетом.
Когда оно рассеялось, я был один. В бессилии я опустился на землю и, тяжело дыша уставился в небо.
Будто сквозь толщу воды я слышал голоса. Мальчишка спорит с учителем, и мне хочется сказать ему, что он прав, что семья важнее всего. Мужчина и женщина радостно обсуждают предстоящее путешествие, и мне хочется отговорить их, упросить остаться дома, но голос не слушается. Нестройный хор голосов обвиняет меня в предательстве, и я умоляю их о прощении, даже не пытаясь оправдаться лишением воли. Юная девушка в приступе безумия признаётся в чувствах, а её соплеменник читает молитвы своим Богам, и я мысленно отмахиваюсь от них. Мужской голос рассказывает о пережитой боли, и я прощаю его.
Я сидел посреди тьмы, такой и близкой, и чужой одновременно, и смотрел на далёкие огни стены. В душе было спокойствие, истинное спокойствие, о котором до этого я мог лишь мечтать. Я провёл рукой по кучке пепла, оставшейся от Уззы, и тихо улыбнулся. Я был свободен.