Квест "Охота на маньяка" (СИ)

— Мы всё обыскали в комнате, в коридоре. Ничего нового. Вчера подсказка на телефон Джону пришла.
Люся, рассказывала, глядя на меня, безразлично прихлёбывающего теплый чай. Надо поблагодарить Всевышнего, что обошлось без повидла.
— Но телефон разрядился, — сказал Бабкин, сверля меня глазами.
Что от меня хочет? Совета ждёт?
—  Ищи розетку.
Бабкин зло прищурился.  
— Чё, серьёзно?
— Ты для чего сюда приехал? Шарады разгадывать. У маньяка вариантов, как зарядить твой телефон, высотой с  трубу.
Птенчик вырос, папка больше не будет ему еду в клюве приносить.
Вчера я нашел то, что искал, два жестких провода в оболочке. Зачистил их с одного конца и, согнув крючками,  подцепил на линию осветительной сети, фазу и ноль. Телефон зарядил и теперь спокойно жду очередной серии.
— Штаны подтяни.
— Мы не в офисе.
— Пошли-ка, выйдем.
Мы вышли в коридор, спустились на первый этаж. Я остановился, резко повернувшись к нему.
— Ты чего выёживаешься?
— Назар, ты охуел? Тут такое творится?
— Какое, с-с-сынок? Денег захотел, на игру припёрся, девчонку притащил и зассал. Теперь кричишь, Назар, помоги! Разгреби дерьмо! Иди, собирай информацию. Тебе за это заплатили. И энергичнее булками двигай.
Ивану сейчас бы огрызнуться, а то прямо аж скулы свело.  
— Своё мнение засунь в задницу. Может она тебе подскажет, что делать, раз голова не работает.
В кои-то веки последнее слово за мной.
— Под мудака маскируешься? — всё-таки крикнул Бабкин вслед.
Я не маскируюсь, я и есть мудак.  
Спустился на первый этаж, вышел на крыльцо. Сейчас бы покурить.
Я не видел причин помогать этим людям. Вчерашний день показал, бежать впереди паровоза –  не моё. Прикрыл глаза, пережидая приступ ярости. Всё то, от чего я так старательно ограждал себя в городе, обрушилось на меня здесь неподъёмной глыбой. Завод фонил страхом в ядрёной концентрации. Ну, да, всё, что не убивает, делает сильнее. Какой кретин это сказал?
— Назар!
Даша! Догнала меня. Её умоляющий взгляд вчера загнал меня на трубу. Если бы ни она, мне бы в голову не пришла эта хрень. Рядом с ней я становился слабым.
— Пойдём вместе? Можно?
— Нельзя.
— Почему?
— Там грязно.
Сбита с толку, моргает. Заплачет? На меня не действовали эти женские штучки.  
—  Не страшно. С тобой не страшно.
Ох, Дарья! Хочется бежать от тебя так же сильно, как и быть рядом. Мне нужно сосредоточиться, навести порядок в голове, нырнуть в иллюзию, а не это всё.
— Пошли.   
Вчерашнее исследование территории привело меня к вентиляционной шахте, лезть без фонарика (телефон я зарядил гораздо позже) не имело смысла. Сегодня  я собирался исследовать шахту. Потому что именно в таких лакомых местах мог оказаться любой из нас.
Вчерашняя тропа вела вдоль стены старой котельной, которую я вчера прошёл вдоль и поперёк на предмет ловушек. Сегодня стоило проверить повторно. Вдруг там Вера с кляпом во рту.
Дарья всплеснула руками.
—  Окна заросли лианами!
Действительно. Кажется, только день назад я проходил здесь, но никаких лиан на окнах в цоколе не заметил. Этот завод обманывал меня и путал. Я отворил старую дверь. Мы оказались в пугающем мире запустения. Внутри могильный холод и запах уставшего бетона и металла. Нагнать жути, как и спрятать человека, можно только в подвале, поэтому я включил фонарик и сразу же направился в подвал. Мы осмотрели пространство.
— Если оказаться здесь ночью, можно умереть от страха. Будто какие-то чудища смотрят из углов.
— Не преувеличивай. Это лишь тени людей, которые когда-то работали здесь. Наполняли жизнью угрюмые стены.
— Тени превратились в чудища. От этого ещё страшнее.
— Страхи оживают в темноте. Мы сами оживляем их.
— Понимать это, не значит, не бояться. Как можно не бояться, если страшно?
Хороший вопрос.
Мы вышли из здания и двинулись вдоль заросших травой и деревьями улиц, миновали несколько производственных цехов.
У меня географический кретинизм, — сказала Дарья, — если пойду гулять одна, обязательно заблужусь. Бесполезно запоминать ориентиры, я буду бродить, как в Зазеркалье.
 
Безлюдные проспекты странным образом влияли на Дарью, она  разговорилась. Есть люди, которые не могут терпеть тишину, стараются её заполнить болтовнёй, Даша то ли от неловкости, то ли от беспокойства, трещала без умолку.
— Только второй день здесь, а уже скучаю по нашим оживлённым улицам. Я сейчас готова с радостью влезть в забитую под завязку маршрутку, хотя иногда просто ненавижу болтливых пассажиров. Недавно села вперёд с водителем. И парень рядом. Тут же начал разговаривать с подружкой по телефону. Я его толкнула в бок. Он повернулся, смотрит удивлённо. Я ему говорю: « Хочешь расскажу, что утром делала?» Он глаза выпучил. «Что, не интересно? Вот и мне неинтересно». После разговор с подружкой свернул.
Даша поддела ногой кучку сухих листьев. 
— Надо же, мечтала о тишине. Получите, распишитесь. Но здесь тишина другая. Непредсказуемая. От этой тишины можно свихнуться, чувствуется что-то такое… потустороннее. Которое…которое, — речь слегка прервалась, словно горло сдавил спазм,  — может меня сломать.
Что?
— Извини. Какая – то чушь лезет в голову.
Даша неестественно засмеялась, отвела взгляд, затихла.
—  Я помню. Ты предупреждал. Нельзя открывать коробку с котом. Я – дура. Но, возможно, что-нибудь узнаю? Не всё так плохо?
Смотря, как на это посмотреть. Этот «курорт» располагал всеми средствами, чтобы пропустить  человека через мясорубку.
Я заправил за ухо выбившуюся из косы прядь, рука легко переместилась на прохладную щёку девушки, Даша прижала её своей ладонью.  Ни ей, ни мне не избежать того, что приготовила игра. Я успокоил её, как мог, как умел. Даша удивила, оторвала мою ладонь и поцеловала её. Без слов подчинилась и сотворила между нами призрачную струну.  
Струна кольнула в сердце болью. Моё тело всегда откликалось на «подарки» судьбы, давало подсказки. Когда-то я сам попросил об этом.
Вход в бомбоубежище был наполовину заколочен досками, пришлось протискиваться в узкое отверстие, вчера я голыми руками отодрал несколько досок. Посветил фонариком – глубокий бетонный квадратный колодец метров пять в глубину, утыканный со всех сторон скобами. Спускался медленно, здесь не разбежаться. Даша торопливо следовала за мной, боялась отстать, из-под её кроссовок мне на голову сыпался песок. Чего уж, терплю, сам  притащил её сюда. Внизу колодца лаз, закрытый железной дверью на замке. Несколько ударов ноги и дверь открылась. Влезаю внутрь. Вот сейчас уже нужен фонарик. Голова Даши показывается из люка.
— Что там?
— Большое бомбоубежище. Надо его осмотреть.
— А если нас закроют, когда мы уйдём внутрь?
— Скажи, когда надо бояться, когда самолёт падает, или когда ты только занимаешь кресло возле иллюминатора?
— Бояться, когда падает, уже поздно.
Свет фонарика осветил небольшой коридор с кучей ящиков. Противогазы. Даша опять дышала мне в затылок, наступая на пятки.
— Ненавижу низкие потолки. Здесь как в склепе.
Парадокс. Люди, не желающие погибнуть из-за катаклизмов на земле, забиваются в бункер, чтобы выжить. 
Мы, насколько позволяли, сваленные как попало коробки, ящики, поломанная мебель и прочее, прошли несколько комнат, бегло осмотрели плакаты на стенах, систему очистки воздуха в облезшей зелёной краске, заглянули в санузел с разбитым унитазом.
Даша чувствовала себя неуютно, задавала дурацкие вопросы, комментировала увиденное испуганным шёпотом, крайне мешала. Мне нужно было остановиться, прислушаться к месту, уловить отклик. Я давно умел чувствовать энергию пространства, но сейчас не получалось. Единственное, что я понял, Алевтины здесь не было. Бомбоубежище не использовалось для игры.
Когда мы всё осмотрели, Дарья поторопилась к люку. В надежде немого побыть в одиночестве, я остановился у ящика с противогазами, словно нашёл что-то интересное.