Пальмы в снегу (ЛП)
Явственно слышалось пение, удары мачете и шипение пульверизаторов: чтобы предотвратить появление мучнистой росы, какао обрабатывали смесью бордосской жидкости, сульфата меди и сока лайма. Вскоре он увидел первую линию рабочих, старшиной у которых был Нельсон, темнокожий мужчина с плоским лицом, маленькими глазами и двойным подбородком.
– Где масса Грегор? – спросил его Килиан.
– Я не знать, – пожал плечами Нельсон, потом поднял руку и указал сразу в нескольких направлениях. – Мы все приходить здесь. Но он не приходить.
Килиан ничего не понял, но кивнул. Не зная толком, чем заняться, он стал бродить среди рабочих, наблюдая за ними. Собственно, тем же занимался и Нельсон, который не очень-то любил наравне со всеми делать что-то полезное. И все же от него было больше пользы, чем от Килиана. Килиан, хотя и делал вид, что у него все под контролем, чувствовал себя неуверенно. До приезда сюда о какао, о том, как его выращивают, он имел самое смутное представление. Бывали дни, когда вместо делянки он оставался в поселке и помогал чинить дома, это получалось у него намного лучше.
– Я вернусь через пару минут, – сказал он Нельсону, подбирая с земли свежие листья. «Сходить в кусты» – хороший повод отлучиться.
Килиану пришлось воспользоваться мачете, чтобы расчистить удобное место. Он приспустил штаны и расслабился, наблюдая за черно-желтым пауком, который плел сеть между ветками растения. Ни пауков, ни тарантулов он не боялся. На острове пауки были в десять раз крупнее, чем их в Пасолобино, но какие-то неповоротливые – любого можно было легко прихлопнуть. Вот змеи – совсем другое дело, после того инцидента с удавом он постоянно был настороже.
Закончив свои дела, он подтерся листьями и поднялся, опираясь на ветку. Ветка внезапно ожила, начала изгибаться, и Килиан почувствовал, как сердце уходит в пятки. Присмотревшись, он заметил голову с раздвоенным языком. На автомате, не понимая, что делает, Килиан застегнул ширинку и отступил. Потом повернулся и побежал.
Вскоре он понял, что идет не туда. Выругался и пошел назад по своим следам. Внезапно до ушей донесся чей-то голос. Он прислушался и узнал голос Грегорио. Килиан вздохнул с облегчением: напарник знал местность, как свои пять пальцев. Он ринулся сквозь просвет:
– Грегорио! Ты не поверишь, но я… – И застыл как вкопанный. Грегорио, стиснутый черными ногами, постанывая, трахал кого-то.
Женская рука указала на Килиана, Грегорио обернулся и выругался.
– Нравится смотреть, что ли? – рявкнул он, вскакивая на ноги.
Увидев сперму, стекавшую между худых ног, Килиан покраснел. Женщина осталась на земле, на оранжевом клоте, совершенно голая, рядом валялась пустая корзина. Присутствие Килиана ее не смутило – она улыбалась. Килиан узнал негритянку – он видел ее на плантации.
– Простите, – начал извиняться он. – Я не думал вам мешать…
– Но ты помешал! А я еще не кончил!
Грегорио жестом велел женщине подняться. Та встала и обернула ткань вокруг бедер, потом подобрала корзину и, уже собираясь уходить, протянула мужчине руку.
– Дай мне то, что должен.
– Не в этот раз, – огрызнулся Грегорио. – Я не кончил, поэтому не считается.
Он жестом велел ей уходить.
– Ты не давать мне деньги? – Женщина смерила его раздраженным взглядом.
– Уходи. Сегодня ничего не получишь. Завтра придешь.
Женщина скрипнула зубами и в гневе удалилась. Грегорио подобрал с земли пробковый шлем, отряхнув и водрузил на голову.
– Ну ты и козел, – прошипел он.
Килиан сжал кулаки и молча последовал за ним. На него накатила новая волна зуда, и он начал яростно чесаться. Брат прав: пора очнуться.
Как и было запланировано, вечером они собрались проводить Дамасо, спокойного пожилого мужчину с мягкими чертами лица. Он возвращался в Испанию, после того как тридцать лет прослужил в колонии врачом. Народу собралось много. С одной стороны расположились «старожилы»: Дамасо, Лоренцо Гарус, Антон, отец Рафаэль, служивший в деревеньке Сарагоса, Грегорио и Сантьяго, еще один бригадир. По другую сторону сидела молодежь: Мануэль, который уже собрался переехать в дом доктора, Хакобо, Килиан, Матео и Марсиал. Пока накрывали на стол, старшие предавались воспоминаниям о первых годах жизни на острове – чинная беседа по всем правилам.
Управляющий предложил Дамасо сказать несколько слов в напутствие остающимся. Килиан почти не слушал: частично из-за щедрых порций «Аспиликуэта Рьоха», шикарного вина, выставленного Гарусом, частично из-за зуда. Но он присоединился к аплодисментам. По мере того как подливали вино, голоса делались громче.
– Ты со всеми попрощался? – прищурившись, спросил Матео, маленький и жилистый мадридец; его тонкие губы под острым носом и щеточкой усов всегда были готовы расплыться в улыбке.
– Думаю, да, – ответил Дамасо.
– Точно? – усмехнулся Марсиал, вечно лохматый увалень под два метра ростом с руками-лопатами; он работал в Йакате вместе с Хакобо.
Доктор с улыбкой покачал головой.
– Все, кто для меня важен, собрались за этим столом.
– Если так, значит, так, – примирительно произнес Сантьяго, примерно ровесник Антона, парень с жидкими волосами и бледным, не тронутым загаром лицом.
– А мне кажется, я знаю кое-кого, кто сегодня ночью очень огорчится, – встрял Хакобо, и молодежь расхохоталась – все, за исключением Килиана.
– Хватит, Хакобо! – прикрикнул на сына Антон, с опаской покосившись на отца Рафаэля. Хакобо поднял руки и с невинным видом пожал плечами.
– Не будьте таким дерзким, юноша! – погрозил пальцем доктор. – Пусть тот, на ком нет греха, первый бросит камень. Так ведь, отец Рафаэль?
Вся компания снова рассмеялась. Отец Рафаэль, дружелюбный круглолицый мужчина, заметно покраснел.
– Разумеется, речь не о вас, падре, – поспешил уточнить Дамасо. – Я просто цитирую Библию. Эти молодчики, – он покачал головой, – полагают, что все мы слеплены из одного теста.
– И посмотрите, куда это их завело, – вскинулся отец Рафаэль. – Я не устану повторять, что чем дольше мужчина обходится без женщин, тем лучше для него самого, его здоровья и кошелька. Но мои слова – что глас вопиющего в пустыне на этой грешной земле. – Он вздохнул и поглядел на Килиана. – Будьте осторожны в выборе компании, юноша. Я про этих молодых негодяев говорю, – добавил он, подмигнув, что вызвало новый приступ хохота.
– Ну что ж, не пора ли на боковую? – Дамасо уперся ладонями в стол и поднялся. – У меня впереди долгий путь.
– Да, я тоже пойду, – поддержал его Антон, позевывая.
Братья переглянулись, подумав об одном и том же. Последнее время отец постоянно был усталый, под глазами пролегли тени. А ведь раньше он никогда не болел, возвращался домой из Африки и работал в поле, как будто и не уезжал.
«Ему нужно выбраться в отпуск, – подумал Килиан. – Или уйти на пенсию и покинуть колонию, как Дамасо».
Старый доктор с каждым обменялся крепким рукопожатием, а затем направился к двери вместе с Гарусом, Антоном, Сантьяго и отцом Рафаэлем. Хакобо тоже ушел, предупредив, что скоро придет. Но не успела за ними закрыться дверь, как Дамасо вдруг вернулся и обратился к Мануэлю:
– Да. Можно дать тебе еще один совет? – Мануэль кивнул. – Это связано с зудом у Килиана. – Доктор сделал паузу, словно хотел убедиться, что его слушают. – Силицилово-йодистая настойка! – произнес он с театральным пафосом.
Глаза Килиана расширились, Мануэль поправил очки и благодарно улыбнулся, подыгрывая Дамасо.
– Пусть натрет все тело на ночь, – добавил доктор, – и все как рукой снимет. Ну, всем приятных сновидений!
– Доброй ночи и легкой дороги, – подхватил Хакобо, вернувшийся с бутылкой виски, которую привез из города. – Мы тут выпьем еще за ваше здоровье, если вы не против.
Дамасо по-дружески хлопнул его по спине и вышел, вспоминая, очевидно, как много ночей провел вот так же.
Хакобо попросил Симона принести стаканы, и Килиан наконец узнал, кто именно будет так сильно переживать из-за отъезда врача. Регина, его подруга последних десять лет.