Отважные капитаны. Сборник
Помимо всего, он должен уметь добиваться от людей максимума, но не давлением авторитета, поскольку это рано или поздно приведет к взрыву, а на основе их искренней симпатии к его персоне.
Кают-компания молода, полна юношеского строптивого задора и находится в постоянном близком общении с самой собой. Как вы думаете, сколько ума, такта, опыта и знания психологии требуется для ее усмирения? Сверх того, первый лейтенант обязан той парой глаз, которую люди его положения обычно имеют на затылке, бдительно следить, чтобы ни один уоррент-офицер или петти-офицер, ни один корабельный капрал или профос не использовали своих полномочий и влияния против младших по чину. И вдобавок, ему приходится заботиться о том, чтобы ни один из офицеров, движимых вполне понятным желанием обрести популярность, не подрывал тем или иным способом дисциплину на нижней палубе.
Старший лейтенант должен прочитывать мысли капитана за семнадцать и две трети секунды до того, как капитан откроет рот, потому что именно это время требуется ему для того, чтобы мысленно расписать все этапы выполнения грядущего приказа. Он должен быть человеком сверхпрочных моральных устоев и нерушимой чести, но при этом обязан разбираться в подоплеке и тонкостях всех матросских хитростей и уловок, с которыми сталкивается по двадцать раз на дню.
В отсутствие капитана он принимает и сопровождает по кораблю гостей, а поскольку гостями в гавани могут оказаться кто угодно, от членов королевской семьи до последних голодранцев, его манеры должны быть готовы к адаптации в самом широком смысле слова. И наконец, в кризисных ситуациях, когда людям остро необходим пример, он первым прыгает в водную бездну, лезет в самое пекло, ступает по самой скользкой поверхности и смиренно пережидает скверные времена, не теряя при этом ни хладнокровия, ни остроты взгляда, необходимых в его положении.
А кое-кто еще удивляется, когда военно-морской офицер вдруг демонстрирует отменное знание дипломатии!
Примечание 2
Старшины шлюпок
Старшина капитанского катера — очень важная персона. Как правило, капитан знаком с ним уже давно, лет десять или пятнадцать, и старшина с непоколебимой уверенностью следует за карьерой своего капитана, пока не достигает вершины на должности старшины адмиральского катера. В сравнении с таким положением на флоте титул герцога не стоит и трех пенни. В соответствии с требованиями, предъявляемыми к такой должности, это умнейший человек на корабле, а постоянные тренировки со временем превращают его в образец такта и рассудительности.
Команда каждой шлюпки живет собственной жизнью в маленьком мире, который образуется всякий раз, когда катер или вельбот отходит от борта своего корабля; но я убежден, что командный дух всего сильнее проявляется в капитанской шлюпке.
Однажды мы вышли рыбачить на целый день, а на обратном пути ветер заставил нас возвращаться на веслах. Целых семь миль мы выгребали против течения, огибая острые скалы в бахроме прибоя. Море было неспокойным, свинцово-серым, и лишь в тех местах, где скапливались косяки, сквозь воду фосфоресцировали светлые рыбьи бока. Это трехчасовое путешествие оживляли лишь хриплый рев и грохот прибоя у скал и ответное шуршание волн, откатывающихся с пляжей.
Я наблюдал, как неутомимый человеческий механизм вспахивает тяжелые волны, как восемь пар плеч поднимаются и опускаются под первыми звездами и пеленой прозрачного тумана, и все мои мускулы ныли от сочувствия к этим парням. Трижды им предлагали отдохнуть, потому что шел уже десятый час их гребли, а в шлюпке лежали балластом шестьсот фунтов пойманной нами трески, и трижды они отвечали: «О, мы еще долго можем в таком же духе, сэр!» В бурном море они не сбивались с ритма и темпа, а когда мы достигли спокойной воды под защитой корабельных корпусов, они устроили спурт на финише, словно возвращались от стоявшего в полумиле от нас флагмана.
Я поинтересовался у их старшины, как добиваются подобной спаянности.
— О, к этому привыкаешь, — сказал он. — К тому же сегодня не было ничего особенного. Иногда нас по пояс заливает водой, шлюпка встает на дыбы и опускается, как молот, — вот тогда-то и учатся грести по-настоящему.
— Понимаю... Но почему никто из команды не пропустил ни гребка в той мешанине течений у маяка, когда мы зачерпнули волну бортом?
— Ну, — с той же усмешкой ответил старшина, — если бы кто-то это сделал... Тогда бы он больше не был в команде капитанского катера. Пропускать гребок можно где угодно, но только не здесь. А вы ведь ни разу не видели нас под парусом!
Ради чистого удовольствия я посетил катер, который как раз принял вызов от другой капитанской команды «прогуляться под парусом по бухте».
Управление снастями здесь было простым до удивления: к каждой снасти, хоть с чем-нибудь связанной, был приставлен отдельный матрос, а при необходимости все они единодушно превращались в самый тренированный балласт-противовес, действующий по мановению руки своего старшины.
Примечание 3
Артиллерийское искусство
Многие любят потолковать о недостаточной вооруженности наших кораблей. Так это и выглядит на бумаге, где оружием считается только корабельная пушка, торчащая над бортом. Но никто не видит ни той группы людей — от трех до девяти человек, — которые приводят ее в движение, ни запасенных для нее боеприпасов, ни груд стреляных гильз и оболочек дополнительных зарядов, которые остаются рядом с орудием. Все это требует места, и чем больше места вы можете предоставить орудийной обслуге, тем меньше у пушки шансов устроить катастрофу себе и соседям.
Наши люди не любят работать в толпе. Они предпочитают, как и мы на берегу, самостоятельно заниматься своим делом. Вид раненого, который корчится на палубе во время перезарядки батареи, не добавит точности стрельбе, а помимо того, санитары и их помощники, эвакуируя раненого в подпалубные помещения, будут мешать орудийному расчету. На открытых палубах при достаточных промежутках между выстрелами раненого легко убрать с работы; но если будет повреждено само орудие, запас прочности не позволит ему откатиться назад, и у расчета останется место, куда отступить.
Я говорю сейчас о легкой артиллерии, защищенной бронированными щитами. Но знание того, что всего одно удачное попадание противника может сбить в стальной ком целую батарею близко расположенных орудий, нисколько не добавляет радости. Вот почему наши палубные пушки немногочисленны, но чрезвычайно эффективны.
В свою очередь, наши люди, конечно же, знают, где именно располагаются орудия на борту противника. Пара-тройка попаданий в «гнездо» таких пушек, снарядные элеваторы и груды готовых к бою снарядов причинят куда больший моральный и физический ущерб, чем установка на судне еще пары-тройки пушек для якобы равномерного их распределения вдоль бортов.
Примечание 4
Омдурман
Вы должны осознать, что флагман является не только оперативным центром флота, но и своего рода агентством «Рейтер»; и что между приказами и выволочками нас питают крохотными дозами информации о том, что происходит на суше.
В одно прекрасное утро старшина-сигнальщик явился в капитанскую каюту с обычной скоростью, но с необычным цветом лица и непривычно блестящим взглядом.
— Сигнал с флагмана, сэр, — отрапортовал он и зачитал сводку: — Омдурман [36] пал, убитых столько-то, раненых столько-то.
— Благодарю, — ответил капитан. — Сообщите команде.
После этих слов я отправился взглянуть, как будет воспринята эта новость. В то утро все были заняты покраской палубных надстроек, и работа шла под аккомпанемент приглушенных голосов — как обычно и бывает под надзором командования.