Мародёр (СИ)

Шахта шатается, с потолка, со стен сыпется пыль и мелкий камень, внизу снова что-то загрохотало, сверкнуло. Волна жара вновь выбила пол из-под ног. Меня швырнуло в стену, левое плечо взорвалось болью. Я упал, поднялся, на колено, попытался левой рукой схватиться за стену, но не смог ее поднять, а боль отбила и желание это делать. Примотать бы руку к телу, но не до того. Надо выбираться.
На четвереньках, упираясь в пол одной рукой, я рванул к выходу. Меня кидало еще пару раз, било об стены, но уже не так сильно. Из боковых проходов выбегали люди, мешали друг другу, наступали на упавших. Шахта наполнилась криками боли, вопли отчаянья раздирали уши. И я бежал вместе со всеми. И я вопил, как и все.
Я не сразу понял, что лечу. Лечу головой вперед и в воздухе перебираю ногами, продолжая бежать. Что-то ударило в грудь, выбило из легких воздух, оглушительным хлопком врезало по ушам. Мгновение спустя я сам врезался в камень и провалился во тьму.
Я жив. Я еще жив. Я лежу в жутко неудобной позе, одна нога задрана к потолку, вторая согнута колене и подвернута под тело, под животом острой гранью впивается в кожу камень. Левую руку не чувствую совсем, пальцы правой утопают в чем-то мягком и липком. Вокруг темно. Темно и пыльно. Воздуха почти нет, дышать тяжело. Я скатился с камня, дернул ногами, вроде нормально, шевелить могу. Вдохнул полной грудью, закашлялся от мгновенно налипшей на горло пыли.
Кашель едва не вывернул на изнанку, но я удержался. Подтянул руку, оперся об пол, попытался встать. Спина ткнулась во что-то твердое, мокрая рука соскользнула, и я снова рухнул на камни. Ничего. Больно не слишком сильно, я потерплю. Мне бы только немного воздуха и света.
Пошарил рукой перед собой, нащупал что-то круглое, пушистое. Взгляд вырвал из темноты очертания раздробленной головы. Он лежал лицом вниз, нижняя часть его тела скрыта под завалом камней, от головы осталось не так много. Мозг, точнее то, что когда-то им было, растекается по камням и в нем сейчас утопают мои пальцы. С отвращением поднял руку, и на этот раз не удержался. Меня вырвало. Прямо на мертвеца. Дышать на мгновение стало легче. Но новый вдох принес новый приступ кашля.
Сорвав с мертвеца остатки рубахи, я, не, обращая внимания на пятна, крови прижал ее к лицу, закрыв и нос и рот. Не лучшая защита, но от пыли пойдет. Работая лишь ногами, протиснулся между мертвецом и прикрывшей меня каменной плитой.
В коридоре лежали люди. Я мог их видеть, валяющийся неподалеку камень огня мерцал, но еще давал немного света. Им не повезло. Одного нанизало на острый камень, второму сломало хребет, третий, судя по вывернутой шее, получил по голове камнем. Я прополз мимо, стараясь не смотреть на них. Отвращения я не испытывал, когда каждую ночь рядом с тобой умирает кто-то, к покойникам привыкаешь быстро. Но тревожить мертвецов не хотелось.
Коридор закончился быстро. Завал из камней перекрыл выход. Я попробовал было оттащить ближайший камень, но не смог даже сдвинуть его. Что-то затрещало, там откуда я только что уполз и плита, что спасла мне жизнь, рухнула, погребя под собой мертвеца, чей мозг до сих пор на моих пальцах.
Переборов отвращение подполз к парню со свернутой головой, вытер мокрую о кровь ладонь, о его одежду. Насухо обтер пальцы и задел руку.
Суть сил Света Порядок использование иных ипостасей Сути запрещено. Рабский ошейник.
Иных ипостасей? Иных? Я шлепнулся рядом с мертвецом. Каких еще иных ипостасей? У меня и Порядок не полный, только сила. Грубая физическая сила. Нет у меня никаких иных ипостасей. Или все же есть?
Я подполз к следующему мертвецу, дотронулся до него, но в этот раз Порядок промолчал. Тогда я взял за руку третьего и снова тишина. Вернулся к первому.
Суть сил Света Порядок использование иных ипостасей Сути запрещено. Рабский ошейник.
Что за ерунда? Почему на этого покойника порядок реагирует, а других игнорирует? И что вообще это значит? Неужели… Неужели Суть Смерти все-таки сидит во мне, и мне не привиделась седая богиня.
 
Шахту тряхнуло. Каменная плита, казавшаяся монолитной, заскрипела и отползла в сторону, открывая узкий темный проход в боковое ответвление. Я узнал его по глубоким, словно оставленными зубами огромного чудища, царапинам на балке. Теперь я хотя бы знаю где я. Если пройти по нему шагов триста, можно добраться до выработки уходящей вниз, а там еще шагов через двести и до узкого прохода выходящего наверх и вентилирующего шахту. Лаз узкий, но и я человек не толстый, пролезу как-нибудь.
Я подобрал камень огня, отряхнул его от пыли, поднял над головой так, чтобы он мог осветить вскрывшийся проход. Камень мигнул и погас. Но того мгновения, что он еще светил, мне хватило, чтобы понять, что я пролезу.
Откладывать я не стал.
Мертвые. Как много мертвых. Каждый день сюда, вглубь шахты спускаются сотни рабов, чтобы добыть немного Соли. Каждый день они выходят наверх и лишь иногда, крайне редко кто-то остается здесь навсегда. Сегодня же смерть собрала большой урожай. Пока я протискивался между завалом из камней и стеной я насчитал с десяток покойников. Выбравшись же в проход, еще пятерку.
Дышать здесь было легче, воздух был горяч, но свеж. Да и идти в почти полный рост, не то же самое, что пробираться по камням, скользя на покрытых чужой кровью острых гранях.
Его я не видел. И вообще не заметил бы, но нога соскользнула и уперлась во что-то мягкое. Мертвец. Очередной мертвец. Сколько здесь сегодня погибло? Пятьдесят человек? Сто? Двести? Я не знал сколько нас вообще и никогда не пытался сосчитать. Зачем? Сегодня одни, завтра другие. Рабы меняются слишком быстро и жизнь наша слишком коротка.
Стон отразился от стен шахты. Внизу и чуть сзади мелькнул огонек. Я отдернул ногу, прижал колено к груди. Огонек разгорался сильнее. И вот из темноты проступила фигура человека сжимающего в одной руке булыжник, а в другой камень огня. Живой!
Я бросился к нему, наклонился, всмотрелся в лицо. Молодой парнишка, лет двадцати с небольшим, на сбоку на лбу шишка, кожа лица содрана, словно его тащили по камням, нос разбит и опух, губы потрескались и тоже опухли.
— Воды, — прохрипел он, приподняв голову.
— Дал бы, — ответил я. — Но нет у меня воды.
— Пить хочу, — голова откинулась назад, гулко ударив о камни.
— Напьешься, — пообещал я, глазами шаря по тощему телу и не понимая почему он не пытается выбраться. Его придавило балкой. Длинный толстый гвоздь едва не пропорол бедро. На палец левее и парень бы не дожил до этого момента.
— Пальцами пошевели!
Он послушно шевельнул рукой, выронив камень огня.
— Да не этими, — прорычал я. — На ногах!
Он шевельнул, на правой, пальцы левой не двинулись. Демоны знают, что у него с ногой, возможно, что ее и нет, но бросить его я не могу.
— Больно! — пожаловался он.
— Потерпишь, — я наклонился к балке.
Рука оплела шею, в горло уперся заточенный камень.
— Ты убьешь меня? — прохрипел парень мне в ухо. Его лицо искажено гримасой ярости, взгляд не обещает ничего хорошего, но прирезать меня сил не хватит.
— Какого демона ты мне сдался? — рыкнул я, легко выбив камень из его руки.
— Так… — он покосился на аккуратный ряд из восьми полных кулей Соли.
— Ради этого? — я не сдержался и залепил ему по щеке тыльной стороной ладони. — Очнись, покойник! Кому здесь сейчас вся Соль мира нужна? Помоги лучше!
Я обхватил здоровой рукой балку и постарался ее приподнять. Не помню как его вытащил, не помню как взвалил на спину и потащил по коридору. Очнулся, только когда он стал помогать, упираясь руками в стену и проталкивая себя вперед. И очнулся лишь потому, что он выронил камень огня. Аккуратно опустив парня на пол, я сел рядом и, тяжело дыша, хлопнул его по ноге.
— Выберемся! Ты молодец!
— Спасибо! — смущенно прошептал он. — Я уж думал мне конец.
— Возможно, — я глянул на вывернутую левую лодыжку, — но точно не сейчас. Руки целы? Сильные? Подтягивать себя сможешь?