Невеста для чудовища (СИ)

Это ожидание, неизвестность и неясность намерений сводили меня с ума. Я точно знала, чего он хочет и не понимала, почему медлит с этим.
И с каждым днём всё яснее чувствовала, как к ожиданию примешивается толика разочарования. Воспоминания о жадных поцелуях вдруг всплывали в памяти посреди ужина, в полуночной дрёме, во время разговоров с Лизаветтой и заплывов в бассейне. Я заставила Артура позировать мне для портрета, вырисовывала изящные кисти и точёный профиль, но перед глазами у меня стояли совсем другое лицо и другие руки. Горячие, сильные до грубости пальцы, которые оставляют за собой огненный след, пробираясь по коже. Тяжёлый взгляд синих глаз, скользящий под одежду так просто, словно ткань — это лишь иллюзия.
Мы не всегда сталкивались по утрам, порой я выходила к завтраку и улавливала запах его одеколона, витающий в воздухе. Мне нравился такой парфюм, насыщенный, статусный, пахнущий дорогой кожей и табаком. Но даже он не мог сравниться с запахом тела мужчины, который сходит с ума от желания.
— Время пришло, — засмеялась Лизка, когда я поделилась с ней опасением, что «мистер муж», как она его называла, что-то подмешивает мне в еду. — А я боялась, что ты до старости не созреешь. Так оно и бывает, когда встречаешь того, кто тебе нужен. Не самого красивого. Не самого сильного или смешного, или богатого. А того, кто одним прикосновением вызывает в тебе такую бурю, что ты срываешь с себя платье раньше, чем поймёшь, что не надо этого делать посреди семейного ужина.
Я чувствовала себя монахиней, которая поддалась искушению.
И если уж ступила на путь порока, то иди по нему до конца.
Именно этим я подкрепляла свою решимость, когда, кусая губы и дрожа от волнения, постучалась в его дверь среди ночи.
  
Глава 25: Контрастный душ
 
— Открыто.
Я повернула ручку, толкнула дверь. Открыла. И тут же закрыла обратно. Из комнаты раздался хрюкающий смешок.
— Да заходи уже, чего хотела?
Максим валялся под одеялом, закинув руку за голову, экран телефона подсвечивал лицо. Он сонно щурился, пытаясь разглядеть меня в темноте.
— И как ты понял, что это я? — растерянно спросила я, мысленно завывая от ужаса.
Я примёрзла к полу, боясь продвинуться вперёд хотя бы на миллиметр. Зачем я сюда припёрлась? Господи, зачем я сюда припёрлась?! Вопли в голове достигли такой силы, что я зажмурилась.
— Крадёшься, как кошка, — фыркнул он.
— А на самом деле?
— А на самом деле все здесь в курсе, что если мешать мне спать, то до утра можно и не дожить. Так что припрутся сюда только в случае, если вокруг дома БТР-ы, гранатомётчики и пехотный взвод. А в таких ситуациях, как ты понимаешь, в двери не стучат.
— О, — сказала я и замолчала.
Ночная тишина вливалась в уши тёплой смолой, обволакивала, натягивала нервы чуткими струнами.
Я перешагнула сброшенную на пол одежду, остановилась у края кровати в нерешительности. Взгляд Максима стал испытующим. Улыбаться он перестал.
— Так зачем же ты пришла, киса? — вкрадчиво спросил он.
От этой бархатности тона по рукам побежали мурашки. Я осторожно вынула из его ладони телефон, положила девайс экраном вниз на тумбочку.
— Почему ты… — начала я и запнулась. Стыд залепил рот кляпом, ломал меня изнутри, как шоколадную плитку. — Почему ты не… Я не понимаю. В смысле, ты же… П-х-х-х…
Издав нечто среднее между пароходным гудком и хрипением утконоса, я совершенно смешалась и спрятала лицо в ладонях. Как глупо.
Дубовский явно наслаждался ситуацией и тем, как тяжело она мне даётся.
— Хочешь спросить, — начал он медленно, — почему я не исполняю свой супружеский долг?
Покраснев так, что над верхней губой выступили бисеринки пота, я кивнула, смотря куда угодно, только не на него.
— А может, ты даже решила… — Максим внезапно схватил меня за руку и дёрнул, опрокидывая на себя. — …стребовать с меня его выполнение, м-м-м?..
Он запустил руку мне в волосы, провёл носом вдоль шеи, глубоко вдыхая. Но не касаясь самой кожи.
 
Он ждал.
И глаза его мерцали в полутьме, как две звезды на затянутом рваными облаками небе. Я положила ладонь ему на грудь, широкую, гладкую, на которой бы уместились две меня. Максим чуть вздрогнул от этого прикосновения, задышал чаще.
— Скажи это. — Глухой хриплый шёпот ощущался кожей, зачаровывал. — Чего ты хочешь?
Я посмотрела на него в упор, не мигая.
И бросилась в этот омут.
— Тебя.
Рука на моём затылке сжалась. Максим замер в миллиметре от моих губ. Наше дыхание смешалось.
— Скажи ещё раз.
— Хочу тебя.
Его ресницы дрогнули. Ладонь оказалась на моей щеке. Он поцеловал меня так, что из головы вышибло все мысли.
Я не думала о том, что делаю — так сильно хотелось чувствовать его прикосновения. Он гладил мои плечи, шею, спину; губы касались губ то быстро, едва касаясь, то впивались почти зло, до самого дна выпивая поцелуй. Его язык, ловкий, умелый, доводил меня до исступления, до дрожи в коленях.
Воздух вокруг сгустился, тишина прерывалась лишь нашим учащённым дыханием, одним на двоих. Я не заметила, как бретельки ночной рубашки покинули плечи. Максим медленно, мучительно медленно потянул ткань вниз, заставляя скользить по разгорячённому телу. Я прикусила губу и приподнялась, освобождаясь от ставшей лишней одежды, сладко обмирая от смеси страха и желания, вспенивающей кровь в венах.
Максим с силой провёл пальцем по моим губам, заставляя открыть рот, куснул за шею так, что я ахнула. Он на мгновение отстранился, чуть мотнул головой, будто приходя в себя. И с томной улыбкой шепнул:
— Нет, не сегодня… Сегодня сделаем по-другому.
По шее скользнул язык, жалея укушенное место. Максим провёл по моему бедру, поднимаясь к талии, а сам стал спускаться ниже. Медленно. Вкрадчиво. Не пропуская ни сантиметра кожи. Он оставлял лёгкие поцелуи, сопровождаемые тихими вздохами. Это была настоящая пытка.
Я вся горела внутри и подумала на секунду, что он наслаждается тем, что дразнит меня, заставляет истомиться и начать умолять. Признаю, я была близка к этому.
Одна рука накрыла мою грудь, вырвав сдавленный стон.
— Какая же ты чувствительная, — тихо и хрипло рассмеялся Максим. Его голос стал ниже. В лунном свете, льющемся из окна, он был похож на демона с пылающим взором, явившегося забрать мою душу. Хитрая улыбка шла ему, как никогда: — А здесь?
Он коротко поцеловал мой живот, сильно вжимаясь в кожу. От удовольствия я прикрыла веки, лаская его затылок под короткими прядями волос.
— Или здесь…
Рука соскользнула с талии и коснулась внутренней стороны бедра. Я ахнула — и этот короткий звук заставил Максима ускориться. У его терпения тоже был предел. Он вернулся наверх, впился долгим поцелуем, пока внизу его пальцы осторожно проникали в меня. Я дугой выгнулась ему навстречу, застонала прямо в губы. Едва не теряя сознание от возбуждения, я раздвинула ноги, раскрываясь перед ним.
— Нравится? — Он упивался тем, как моё тело отзывалось на ласки.
— Очень, — простонала я, всхлипнув. Я взяла его лицо в ладони, прижалась лбом, отдаваясь ощущениям. И сказала то, от чего Максим рыкнул, как дикий зверь: — Но этого мало…
Он отстранился, стаскивая трусы. Я сглотнула, впервые увидев его обнажённое тело, отчаянно стесняясь, но не способная сейчас отвести взгляд. Он навис надо мной, словно идеальная статуя божества. Человек, демон, бог — сейчас он был всеми ими.
Его пальцы вырисовывали каждый изгиб. Глаза заволокло дымкой от страсти. Он наклонился ближе, чтобы оставить дорожку из поцелуев на моей шее. Когда его губы коснулись груди, я резко выдохнула.
Скользя губами по моему телу, он быстро спустился к животу, провёл по нему языком — моя кожа тут же покрылась мурашками, и Максим довольно улыбнулся, заметив.
Его голова оказалась между моих согнутых в коленях ног. Я вздрогнула всем телом, когда его язык коснулся меня там. Это… Это не было похоже ни на что другое, раньше испытанное. Вроде бы нежное, тонкое ощущение, но от него по всем нервам бежали разряды тока.