Ложь, которую ты плетешь (ЛП)

— Я не украл у тебя ни единого гребаного пенни, Виктор, — умоляет папа.
Он делает шаг ко мне, вытаскивая плоскогубцы из заднего кармана, обходя мой стул.
— Нет, — рявкает папа, явно понимая, к чему все идет. — Не прикасайся к ней, пожалуйста. Вымести это на мне.
— Папа, нет. Ты только что сказал, что ничего не сделал.
Виктор колеблется позади нас, хотя я уверена, что это не потому, что он не может решить, кому из нас навредить. Он извращенный ублюдок, и более чем счастлив помучить нас обоих, не задумываясь.
Знаю, что многие слухи, которые ходят вокруг Харроу-Крик о его поведении, преувеличены, но они исходят из доли правды, я точно это знаю.
Слезы катятся по моим щекам при мысли о том, что он обрушит свой гнев на моего отца, когда тот невиновен. Виктор может ему и не верить, но я верю.
Мой отец никогда бы не сделал ничего из этого добровольно. Я считаю, что у него не было выбора, и он сделал это ради своей семьи. Это тот человек, которого я знаю. Мой отец.
Виктор двигается, и я наблюдаю за каждым его шагом через плечо, когда он подходит к моему отцу.
— Нет, пожалуйста. Я сделаю все, что угодно, пожалуйста. Не причиняй ему вреда. — Теперь это привлекает внимание больного ублюдка.
— Что угодно? — рычит он.
— Да, что угодно.
Его взгляд скользит по моему телу, как будто никакого стула, закрывающего от него обзор, вообще нет.
— Знаешь, как бы это ни было заманчиво, я могу найти шлюх получше тебя одним щелчком пальцев.
— Не смей разговаривать с… — Отец кричит, когда Виктор наклоняется, зажимая плоскогубцы на одном из его пальцев.
— Нет, пожалуйста! НЕТ, — молю я, когда тело отца сотрясается от боли.
Я не слышу приближающихся шагов, когда стоны агонии отца наполняют мои уши, пока он не встает передо мной.
У меня перехватывает дыхание, когда мой взгляд останавливается на Риде.
Я не видела его много лет, но эти годы были добры к нему, если не обращать внимания на то, что парень выглядит как более молодая и горячая версия своего злобного отца.
— Хватит, Виктор, — рявкает он, и Виктор замирает.
— Что мы можем для тебя сделать, сынок?
— Уильям не тот, кто тебе нужен. Я нашел крота.
Мои легкие сдуваются быстрее, чем я когда-либо знала, когда огромный поток воздуха проходит через мои губы.
— О, боже, — выдыхаю я, моя голова кружится.
— И?
— Об этом уже позаботились. — Рид кивает в сторону отца, и Виктор встает рядом с сыном и его заместителем.
— Хорошо. Отлично. Итак, Уильям свободен?
— Да. Меня заверили, что он не знал о сложившейся ситуации. Но мы будем следить за тобой, — предупреждает Рид моего отца. — Еще одна лажа, и ты так легко отсюда не выйдешь.
— А Скарлетт?
— Я с ней разберусь. — Его глаза впились в мои, и тот же уровень страха сотрясает мои кости, как это было, когда его отец смотрел на меня.
Было бы глупо полагать, что только потому, что Рид моложе, его будет легче убедить, чтобы он позволил мне выбраться из этой передряги.
Мы могли вместе ходить в школу. Он может быть другом Кейна. Но у него нет привязанности ко мне, и все в Харроу-Крик точно знают, что Рид Харрис делает со своими врагами.
Парень вытаскивает клинок из-за пояса и делает шаг ко мне.
— Пожалуйста, нет, — умоляю я, когда он подходит ближе.
Что-то похожее на веселье светится в его глазах, прежде чем его губы на мгновение приоткрываются, перед тем как коснуться моего уха.
— Будь чертовски напугана, Скарлетт, — предупреждает он, его глубокий голос посылает мурашки по моей коже.
Я задерживаю дыхание, когда он исчезает позади меня, и секунду спустя я вздыхаю с облегчением, обхватив себя руками и осматривая повреждения на запястьях. К счастью, они в лучшей форме, чем у папы, но это не заставляет меня чувствовать себя лучше в этой ситуации.
Затем Рид разрезает путы на моих лодыжках и поднимает меня на ноги.
Мои колени едва держат меня, и если бы не его рука, обнимающая меня за талию, то я бы сейчас валялась кучей дерьма на земле.
Это заставляет меня задуматься, как долго я была привязана там и не осознавала этого.
 
— Пошли, — рявкает Рид, его жесткая хватка впивается в мою талию.
— Но мой папа, — хнычу я.
— Нам с твоим отцом нужно кое-что обсудить, Принцесса, — рычит Виктор, когда Рид оттаскивает меня.
— П-пожалуйста, не причиняйте ему вреда, — умоляю я.
— Как насчет того, чтобы беспокоиться о себе? Мой сын точно знает, как наказать женщину, не так ли, мальчик?
— Нет, — кричит папа, стул так сильно качается от его попытки сбежать, что опрокидывается. Папа падает головой о холодный бетонный пол.
— Нет, — кричу я, пытаясь вырваться из хватки Рида, чтобы добраться до него.
— Пойдем, — требует он, поднимая меня на руки, как будто я маленький ребенок.
Я борюсь, чтобы вырваться, но его хватка слишком крепка, и, в конце концов, мои мышцы слабеют, когда он уносит меня от той судьбы, которую должен встретить мой отец.
Рид молчит, пока мы не выходим за пределы того, что, как я теперь понимаю, является зданием клуба «Ястребов».
Почти каждая пара глаз поворачивается в нашу сторону, когда он проходит через общественные зоны, где болтаются все члены клуба. Тот факт, что так много людей все еще бодрствуют, дает мне первый намек на то, что, возможно, я не так уж долго была в отключке.
Эта мысль подтверждается, когда Рид пинком распахивает дверь, и мы выходим на солнце, только начинающее появляться над горизонтом.
Парень останавливается возле своего грузовика и ставит меня на ноги.
Распахнув дверь, достает изнутри черную толстовку с капюшоном и протягивает ее мне.
— Вот, надень это. Ты воняешь.
— О… эм…
— Все в порядке, я не собираюсь причинять тебе вред.
— Но он сказал…
— Я знаю, что он сказал. Так ты хочешь переодеться или нет?
— Д-да. — Не раздумывая, я быстро стягиваю отвратительную рубашку через голову и бросаю ее на землю.
— Везучий ублюдок, — бормочет Рид, когда я забираю у него толстовку.
— Что?
— Черт. Ничего.
Схватив с земли рубашку, которую я сбросила, он открывает заднюю дверь и бросает ее внутрь.
— Залезай, — говорит он, кивая на заднее сиденье грузовика.
— О… конечно.
Влезаю внутрь, раздумывая, действительно ли я хочу, чтобы он забрал меня. С одной стороны, мне хочется оказаться как можно дальше от этого места, но, с другой стороны, мой отец внутри, и я понятия не имею, сможет ли он уйти так же легко, как я.
Как только оказываюсь внутри, Рид захлопывает за мной дверь и забирается на водительское сиденье.
— А как насчет моего отца? — спрашиваю я, просовывая голову между сиденьями.
Мое тело кричит от моего внезапного движения, но я отталкиваю боль, моя потребность знать, будет ли мой отец в безопасности или нет, важнее.
— Твой отец может позаботиться о себе, Летти. Он был частью этой жизни в течение многих лет и знает правила.
— Кстати, об этом.
— Летти, — выдыхает он, выезжая со стоянки и поворачивая к шоссе, ведущему в округ Мэддисон. — Не мое дело рассказывать тебе о жизни твоего отца.
— Ну, ты мне очень помог, — фыркаю я, откидываясь назад и прислоняясь головой к окну. — Который час?
— Шесть утра.
Мои веки тяжелеют, когда я смотрю на проезжающий транспорт. Последствия алкоголя, который я выпила до того, как моя ночь превратилась в сущий ад, давно прошли. Голова пульсирует, но думаю, что это больше связано с тем фактом, что Виктор вырубил меня.
Чем дольше Рид едет, тем больше я чувствую, как начинаю отключаться. Моя потребность бороться вместе с адреналином покидает мое тело и оставляет меня измученной и сломленной. Это то чувство, с которым я знакома, но которое с радостью бы никогда больше не испытала.
— Вот, — говорит Рид, и когда я оглядываюсь, то вижу, что он протягивает мне сумочку, туфли и платье, которые я оставила на вечеринке.