Обещай мне эту ночь

Внезапно ей пришла в голову безумная мысль, настолько дерзкая, что щеки ее запылали жарким румянцем. Может быть, ей надо потрогать его так, как он прикасался к ней? И прежде чем здравый смысл или девичья скромность успели вмешаться, она, принялась расстегивать пуговицы на его брюках.
— Ч-что ты делаешь? — сдавленно пробормотал Джеймс и схватил ее за плечи, не позволяя двинуть руками.
Иззи перевела взгляд куда-то за его правое плечо, не в силах взглянуть ему в глаза.
— Я подумала, что… ну, может, я могла бы… — Она судорожно сглотнула и выпалила: — Я хочу потрогать тебя, как ты делал со мной.
— Боже мой! — простонал Джеймс. Он отпустил ее плечи и схватился за голову. — Боже мой!
Правильно ли она расслышала, действительно ли в его голосе прозвучало страстное желание? Та же самая безумная жажда, которая проскальзывала в ее умоляющих возгласах? Но ведь ее любопытство сегодня уже довело ее один раз до беды. Этого вроде бы было вполне достаточно, чтобы послужить ей предостережением, заставить держать руки при себе. «Очевидно, нет», — подумала она, отстранение наблюдая за своими руками, которые действовали, казалось, по собственной воле, продолжая расстегивать на нем брюки.
Джеймс закрыл глаза, его хриплое дыхание участилось, но он не пытался остановить ее. Иззи осмелела, почувствовав себя дерзкой и могущественной, снова ощущая себя королевой пиратов. Она сомкнула пальцы на его разгоряченной плоти и с восторженным изумлением наблюдала, как этот мощный жезл вздрогнул и запульсировал в ответ. Джеймс застонал от удовольствия, и Иззи, расхрабрившись, пробежалась ладонью по всей длине, изучая и запоминая это захватывающее сочетание шелка и стали.
— Иззи, — хрипло пробормотал он, запрокинув голову и упираясь ладонями в пол.
— Тебе нравится? — спросила она голосом, полным соблазна. Правду сказать, Иззи очень надеялась, что голос ее звучит именно так. Героини в романах «Минерва-Пресс», соблазняя мужчин, всегда изъяснялись подобным образом, отчего те в конечном итоге оказывались перед ними на коленях.
С другой стороны, Джеймс и без того перед ней на коленях, промелькнуло у нее в голове, и Иззи пришлось приложить усилия, чтобы сдержать смешок.
Он все еще не ответил на ее вопрос, поэтому она убрала руку.
— Похоже, тебе не понравилось, — простодушно сказала она.
— Нет. Да. Понравилось. Боже мой. Пожалуйста. Твои руки. Потрогай меня снова.
Иззи улыбнулась и обхватила пальцами его жезл.
— Что теперь?
Он не ответил, а просто накрыл ее ладонь своей и начал медленно ее двигать. Раздвинув колени шире, чтобы облегчить ей доступ, он крепко уперся ладонями в бедра. Теперь Джеймс полностью находился в ее власти, буквально в се руках.
И ей это очень нравилось.
Нравилось, что она может дарить ему удовольствие.
Нравилось; что он не мог противиться ей.
Его кожа покраснела, пот выступил у него на лбу, пока она продолжала свою сладкую пытку. Сдавленные стоны, вырывавшиеся из его горла, только подстегивали ее возбуждение. Внезапно Иззи осознала, что не все звуки исходят от него. Жаркое пламя его желания разожгло ее внутренний огонь, который, совсем недавно полностью насытившийся и затихший, теперь снова пробуждался к жизни. Джеймс непроизвольно вскидывал бедра, вонзая свой жезл в кольцо ее ладони.
Он поднял голову и снова накрыл ее пальцы ладонью, сжимая крепче и двигая быстрее — показывая что и он хочет.
Лицо его, искаженное грубым неприкрытый желанием, застыло. Жгуты крепких мускулов бугрились на руках, костяшки пальцев, вцепившихся в бедра, побелели.
Заданный им примитивный ритм эхом отдавался у нее внизу живота, в интимном месте, которого он недавно касался. Ее внутренние мускулы сокращались в такт его движениям. Начал пульсировать набухший бутон, который он только что ласкал. Дыхание Иззи участилось. Она приближалась к той волшебной грани, за которую он увлек ее чуть раньше. Она уже чувствовала ее совсем рядом, но никак не могла достичь. Ей хотелось, нет, было жизненно необходимо вновь перешагнуть ее.
 
Продолжая ласкать Джеймса, Изабелла скользнула пальцами свободной руки себе между ног. Осторожно и неуверенно она коснулась себя, с изумлением и восторгом упиваясь потоком восхитительных ощущений, пронзивших ее тело. Ее ладонь начала двигаться быстрее, в унисон с его ритмом, и ее настойчивое стремление к разрядке все возрастало. Огненные сполохи, подобно золотым цветам, вспыхивали и распускались в ее крови, омывая жаром все ее тело. Глаза ее закрылись, и, застонав, она снова взлетела на вершину, блаженства.
В тот же миг тело Джеймса застыло. Отбросив руку Иззи, он схватил угол одеяла, которым она была обернута, и зажал им свой жезл. Теперь он стоял на коленях, быстро двигая бедрами, и Иззи с изумлением наблюдала за тем, как он, содрогнувшись несколько раз, поник и осел на коленях. Хриплое учащенное дыхание с шумом вырывалось из его груди.
Жезл его теперь стал совсем маленьким. Каким же уязвимым он выглядит сейчас, подумала она, когда тихо спит между его бедер, словно пытаясь спрятаться в гнезде золотистых завитков. Джеймс тоже казался уязвимым. Он не сумел сдержаться, потерял над собой контроль. Девушка почувствовала, как в ее груди поднимается теплая волна нежности.
Как же она его любит! Джеймс очень рассердился, когда она прошлый раз произнесла эти слова. Но это было прежде. Наверняка на этот раз все будет иначе. Должно быть иначе. Эти слова, эти невероятные эмоции распирали ей грудь, угрожая задушить и разорвать ее, если не выпустить их на волю.
И она решилась.
  
Глава 9
 
 
 Я подслушала, как мои родители обсуждали угрозу преподавателя отчислить Генри из Оксфорда, если он не перестанет безобразно себя вести. К сожалению, никаких подробностей не упоминалось. Папа сказал, что мальчикам допустимо совершать необдуманные поступки, свойственные юности. Я удивляюсь, почему это не распространяется на девочек? Мне кажется, что добрую половину большей части этих так называемых необдуманных поступков совершают представительницы женского пола. К тому же меня возмущает, что я должна быть образцом благоразумия, в то время как Генри только из-за того, что он мужчина, может делать все, что ему заблагорассудится. Я торжественно обещаю (только не говори моим родителям) не отказать себе хотя бы в одном необдуманном поступке, чтобы поквитаться за весь женский пол. 
 
 Из переписки мисс Изабеллы Уэстон, четырнадцати лет. 
 
 Письмо к тетушке Кэтрин, маркизе Шелдон, о прискорбном неравноправии полов. 
 
 Апрель 1792 г. 
«Я люблю тебя». Как могли эти три коротеньких слова заставить его почувствовать себя таким поразительно живым и вместе с тем вселить смертельный ужас в его сердце? Иззи смотрела на него с ожиданием, а он — черт бы его побрал, подонка, — не смог произнести этих слов в ответ. Судорожно сглотнув, Джеймс зарылся пятерней в волосы. Боже милостивый, как же могло случиться, что он до такой степени утратил самообладание? Или, вернее, как, к дьяволу, могло случиться, что он кончил в ее руке?
Ощутив легкое возбуждение в чреслах, Джеймс поспешно перевел мысли в более безопасную область. Он не хотел думать о том, что только что произошло, хотя это было дьявольски трудно, черт побери, потому что он пережил, бесспорно, самое потрясающее эротическое событие в своей трижды проклятой жизни. Но это произошло с Изабеллой, а значит, было неправильно. Совершенно недопустимо.
Он наверняка горько пожалеет об этом позже, когда его тело перестанет петь «аллилуйя». Однако от его внимания не ускользнуло, что, несмотря на свое явное нежелание и резкий отказ жениться на Иззи, он прилагал массу усилий, чтобы ее скомпрометировать при каждом удобном случае.
Он страстно желал ее; в этом не было никаких сомнений. Но он не хотел жениться на ней. Он не хотел ее желать. «Хотел» не совсем подходящее слово. Он не должен был ее желать. И не мог жениться на ней. Ему и так уже было неимоверно трудно бороться с чувствами, которые она пробуждала в нем. С чувствами, которые он похоронил и поклялся избегать много лет назад. А женитьба наверняка приведет его к самому краю обрыва, падение с которого неминуемо убьет их обоих.