Огненная льдинка (СИ)

— Очень интересно. — Проницательно смотрит на нас архимаг, и готова поспорить, что в его взгляде скользит усмешка. — Но поговорим об этом чуть позже. А сейчас, адептка Арильская, вынужден попросить вас проследовать за мной.
— Зачем? — На всякий случай уточняю я.
— Гм... Да вот жених ваш повидаться хочет.
Сдавленно сглатываю и растерянно переспрашиваю:
— Простите, а который?
— А вот это, — с нажимом произносит ректор, — вы мне сейчас и расскажите.
Изи бросает сочувствующий взгляд в мою сторону и покорно присаживается на низкий диванчик, возле приёмной господина Барнабаса, всем видом демонстрируя, что будет дожидаться меня здесь.
Следую за архимагом и стараюсь перебороть невыносимый зуд татуировок. Пытаюсь понять, которая из них чешется сильнее, чтобы определить, кто ожидает меня за тяжёлыми дверьми. Но, как назло, зудят одинаково обе. Впрочем, выбор невелик: в любом случае либо это разгневанный моим бегством Генри, либо не менее злой Райан. Так что сюрприза, увы. не получится.
Кабинет ректора заставлен шкафами, заполненными книгами, настолько, что свободным остаётся только один пятачок: стол из красного дерева и пушистый бордовый ковёр, больше походивший на лобное место. Мягонький коврик, пушистый, между прочим. На такой упасть на колени да челом об пол стукнуться пару раз, прося о милости архимага, совсем не стыдно. Вот интересно: уже сейчас можно просить Барнабаса о заступничестве или чуточку повременить? А слезу скупую пускать стоит? Растерянно моргнула, пытаясь сообразить, как лучше себя вести в такой невыигрышной ситуации: разыгрывать невинную жертву обстоятельств или переходить в решительное наступление, отвоёвывая своё право на свободу у женихов.
Эх, вот не моё это — не гожусь я в актрисы! И лицемерить не умею, а уж хитрю, как лиса хромая. Особенно остро недостаток природного лукавства сказался именно сейчас, когда широкие плечи Генри заслоняли последнии лучи предзакатного солнца. Ойкнув, нервно сглотнула. Я и забыла, какой он огромный — сплошная гора мускулов, которая с предвкушающей улыбкой окидывает меня взглядом. Младший сын графа Арильского спокойно поводит плечами, уверенный в своей правоте, и широко улыбается, позволяя полюбоваться его добродушной улыбкой.
Решимость медленно тает. Явственно ощущаю, как дрожат коленки и нервно подрагивают кончики пальцев. Спокойно, Ведина. Ты теперь самая настоящая магичка, которая, если придётся, отвоюет своё право на независимость.
— Ну привет, любимая, — без тени насмешки ласково произносит Генри.
Знакомым с детства движением он взлохмачивает густые волосы и требовательно протягивает в мою сторону ладонь, подзывая к себе, как старую Шальку, всю жизнь просидевшую у ворот охранного поста. Очень хочется по-детски спрятать руки за спину, но из последних сил держусь, осознавая насколько уничижительно будет выглядеть этот жест.
И почему же я так настойчиво удираю от него? Мелькнула беспокойная мысль. Мы знакомы практически с пелёнок: в виршки играли вместе, петуха задиристого по двору гоняли. Можно даже сказать — дружили. Если бы не божественная клятва, данная моей матушкой на предсмертном одре, то, возможно, мы остались бы добрыми приятелями. Генри всегда был хорошим сыном: слова отца он почитал и следовал им, пожалуй, слишком ревностно. Когда же младший граф перестал видеть во мне товарища, с которым можно скакать по лужам или лепить снежных баб? Когда я превратилась в племенную кобылу, с редким чародейским даром, а сыновий долг затмил перед Генри всё прочее?
Риторический вопрос, и на него у меня точно нет ответа. Да и важно ли это теперь?
Напряжённо окидываю взглядом его мощную фигуру: бежевую рубаху, под которой бугрятся мыщцы, широкую шею, удерживающую вихрастую голову. Лицо мужчины расслабленно, он словно вовсе и не сомневается в исходе дела. Небось уже и свадьбу распланировал... в самые ближайшие дни. Карие глаза, подбородок с ямочкой и широкая улыбка — одним словом рубаха парень!
Сдержанно киваю и, старясь, чтобы голос не выдавал волнения, произношу:
 
— Привет, Генри. Давненько не виделись.
Татуировка невыносимо зудит, хочется задрать манжеты и поскорее почесать её, но нельзя. Я знаю, что и у наследника графа Арильского она чешется, но он не подаёт виду. И почему я так категорически не хочу за него замуж?
— Идём домой, Ведина. Тебя ждёт красивое свадебное платье и множество домашних хлопот и обязанностей. Графскому поместью нужна новая молодая хозяйка, и моя семья с радостью одобрит тебя на эту роль.
Молча прикрываю глаза. Вот из-за этого и не хочу! Ходить, позвякивая ключами, следить за бочками квашеной капусты, вяленым мясом, гонять мышей от съестных припасов и строить слуг? Вот уж нетушки, ищите кого-то другого на столь тёплое местечко. А мы уж как-нибудь сами проживём, без пожизненного совместительства должности экономки и послушной жены.
Решительно складываю руки на груди и с вызовом смотрю на мужчину. Карие глаза Генри мутнеют — он замечает этот непокорный жест.
— Брось, милая. Я и так позволил тебе многое: все эти скачки через всю империю, игры в великого чародея... Твоё место не здесь, Ведина. Прошу тебя по-хорошему: идём домой.
Удивлённо вздёргиваю бровь. А может ещё быть и по-плохому?
Господин Барнабас неловко кашляет в кулак, понимая весь кошмар сложившегося положения. Выдать строптивую невесту по первому требованию жениха Академия просто обязана, но если женихов двое... Весьма щекотливая ситуация, однако.
— Когда же ты наконец поймёшь, что моё "нет" означает решительный и бесповоротный отказ. Я не давала эту проклятую клятву, а значит, не обязана её исполнять! — Решительно возражаю, пытаясь ещё раз донести до мужчины свою точку зрения.
Но младший сын графа никогда не отличался особой сметливостью и терпением, поэтому он делает шаг вперёд, намереваясь попросту перекинуть меня через плечо и не терпя возражений вынести прочь.
Заметив резкое движение Генри, ректор предупредительно просит не совершать необдуманных поступков, но уже слишком поздно. Борясь с желанием призвать магию, смотрю на мужчину сверху вниз и прикидываю свои реальные шансы выйти из этой комнаты на своих двоих без помощи нетерпеливого жениха.
И в тот момент, когда Генри хватает меня за руку, а я пытаюсь лихорадочно вспомнить все приёмы, изученные на практических занятиях по рукопашному бою, дверь кабинета резко распахивается, норовя сорваться с петель. На пороге предстаёт разгневанный как тысяча демонов Райан. Вспыхивает адово пламя. Чёрные сгустки чар щупальцами тянутся к нам с Генри. Взвизгивая, замечаю, как повелительно взмахивает руками ректор Барнабас, шепча какое-то заклинание, и начинаю экстренно соображать: сейчас выбрасываться из окна или всё-таки немножко повременить с последним полётом?
Туманное облако хватает липкими щупальцами за талию и оттаскивает меня в сторону. Удивительно знакомое заклинание, — соображаю запоздало. А не его ли применял господин декан, когда пытался осадить строптивую девицу в таверне? Слева раздаётся придушенный хрип Генри. Его стальные мышцы помогли бы только в честной драке, но на то, что происходило здесь прямо сейчас это походило меньше всего. Мужчина, судорожно цепляясь за магические щупальца, пытался отнять их от своего горла. Напряжённо вздулись вены, сеткой оплетая его руки. Но все усилия тщетны – боевые чары не котёнок, которого можно запросто отпихнуть в сторону.
Со свистом втягиваю воздух и, повелительно взмахнув рукой, развеиваю боевое заклинание, удерживающее меня в стороне. Да, я не испытываю нежных чувств к Генри. Да, я ни за что не согласилась бы стать его женой. Даже если бы меня выперли из Академии, я бы нашла способ отстоять свою независимость: трудилась бы за гроши, драя полы или разнося подносы. На худой конец отыскала Сельшера и попросила бы не бросать несостоявшуюся травницу в беде. Но всё это я сделала бы сама! Ох, уж эти мужчины — гордецы, которые слепо верят в то, что лучше всего знают, как будет лучше для одной маленькой глупой девчонки, засидевшейся в невестах.