Уникум. Практикум

– Здравствуйте, – начал я, – а вы не подскажете, где тут ближайший магазин?
– А вы из лесничества, что ли? – спросил он.
Я вспомнил ту странную легенду, которую нам написали, и кивнул. Уж лучше пусть будет так.
– Так нет тут магазина, уже лет десять как. Вы совсем без продуктов приехали?
Представляю, что сейчас местный о нас думает. Тем более к нам присоединились девчонки, которых мужичок очень уж внимательно осмотрел. Разве что не облизнулся. М-да, вот только хоррора в глухой российской деревне нам не хватало. Сейчас он предложит зайти за продуктами к нему…
– У меня из запасов есть кое-что, – мужик не сводил взгляда с Терлецкой. – Щас принесу. Тут будьте.
Я облегченно выдохнул, а мужичок, все так же странно раскачиваясь, пошел к ближайшему дому.
В лучах утреннего солнца деревня выглядела как-то по-другому – тихой, будто и не живет в ней никто. Заброшенных дворов много. Но и возле обихоженных не видно жизни. Даже дымок над трубой нигде не вьется. С другой стороны, ночью еще не так холодно, заморозки не ударили. Это нам, неженкам, все не так.
Я обратил внимание, что наш дом оказался на отшибе. Будто оборонник специально взял тот, который подальше. Впрочем, может, так оно и было. Чтобы мы лишний раз местным на глаза не попадались.
Мужичок вернулся довольно скоро, таща целый пакет.
– Мука, яйца, сметана деревенская, масло. Всего по чуть-чуть, – сказал он, искоса поглядывая на Терлецкую.
– Спасибо вам большое, сколько мы должны? – спросил я, и только потом вспомнил, что денег у нас нет.
– Нисколько, – отмахнулся мужик. – Пользуйтесь. Завтра Сергеич в область поедет, можете у него заказать что надо. Но его сейчас дома нет, только к вечеру будет. Это вон тот, дальний дом. Да что ж я все болтаю, а так и не представился. Борис, – он подал мне руку.
Я пожал ее, но меня не покидало какое-то странное ощущение, словно что-то идет не так. Ладонь у Бориса оказалась мягкая, теплая, даже нежная, что ли.
– Максим. Мы, скорее всего, тут ненадолго. А что, говорят, у вас местных кто-то убивает?
– Да кто убивает? – пожал плечами Борис. – Волки. Видели тут стаю. Оттого Сергеич и в область едет, патроны купить. Вон оно как, – он показал рукой на дома позади, – все сидят, носы боятся высунуть, не то что в лес пойти. Вы бы, кстати, тоже не ходили.
– Нам нельзя, у нас работа, – я начал вживаться в роль. – А вы чего, не боитесь?
– А чего мне бояться? Я свое пожил. Да и мясо у меня жилистое. Волкам не понравится.
Перекинувшись еще парой фраз, мы условились, мол, если нам что понадобится, мы смело можем беспокоить Бориса. Он вроде как рад будет, совсем одичал в этой глуши.
– М-м, что за запах? – спросил я, когда вернулся.
– Блины, – ответила Зыбунина.
Пока мы вели светскую беседу с аборигеном, Катя успела забрать пакет и пойти готовить завтрак. Теперь на двух огромных чугунных сковородах она жарила блины. Запах стоял такой, что живот жалобно заурчал.
– Чайник ставь, – сказал я Рамилю. – И заваривай наши остатки. Надо экономить. А вечером, в самом деле, к этому Сергеичу сходим.
Румяная стопка росла на глазах. Катя как-то успевала еще смазывать блины маслом, проявляя чудеса ловкости.
– Давно я блинов не ела, – за столом оказалась Терлецкая.
– Ты возьмешь их из рук ведьмы? – с издевкой спросила Зыбунина.
Светка закусила губу, но ничего не ответила. Оно и понятно, быть гордой девушкой с принципами лучше всего на сытый желудок. Но мне было не до того. Рамик, которого еще Якут замечал на следопытстве за хороший глаз, придвинулся и зашептал на ухо:
– Стремный этот Борис какой-то.
– Чего стремного?
– Видел усы у него? По бокам седые, а в середине желтые. Так бывает, когда человек много курит.
– Согласен. Курение – страшное преступление.
– Ты не понял, усы у него желтые, а ногти на пальцах – нет. У меня картатай всю жизнь курит, я знаю, о чем говорю.
– Кто курит?
– Дедушка по-вашему.
– Ну мне он тоже показался странным. С другой стороны, продуктов дал.
– Ты видел, как он на Светку смотрел?
 
– Ну она девка красивая, – я пожал плечами.
В этот самый момент Катя пристально посмотрела на меня. Аккурат между переворачиванием блинов. Услышала наш шепот, что ли? Одно слово, ведьма.
Ели мы молча. Во-первых, и говорить особо не хотелось. Во-вторых, блины были действительно жуть какие вкусные. Я последний раз такие ел… постарался вспомнить, когда, и не смог. Дядя Коля больше готовил какие-нибудь омлеты-яичницы, ну и мясные блюда. А блины делала лишь мама.
– Ладно, пойдем осмотримся, – сказал я, когда с завтраком было покончено.
– Вот так всегда: полчаса готовишь – сметают все за пять минут, – протянула Зыбунина.
– Спасибо, Екатерина, было очень вкусно, – неожиданно сказал Аганин.
– Да, спасибо, – добавил Куракин, вставая.
– Спасибо, – буркнул я, чувствуя, что краснею. Да, как-то неудобно получилось. Даже высокородные поблагодарили ведьму за завтрак, а я что-то лопухнулся.
– Куда пойдем? – спросил меня Рамиль, когда мы выбрались наружу.
На улице стало заметно лучше. Солнце уже поднялось, застенчиво нагревая землю. Мы были сытыми. На небе ни облачка. Казалось, живи и радуйся. Но нет же, надо ловить юдо.
– В лес пойдем. Там же водятся «волки», – я сделал пальцы кавычками. – Идем друг за другом, если кто что увидит – говорит.
Вообще это можно было бы даже назвать приятной прогулкой. От деревни в лес вела одна-единственная тропка, так что ошибиться мы попросту не могли. Вот только никаких конкретных ориентиров здесь не было. Ни мест преступления, огороженных ленточкой, ни кровавых следов. Такое ощущение, что в МВДО ни ментовских сериалов по «НТВ» не смотрели, ни в третьего Ведьмака не играли.
Проплутав без особых успехов пару часов по лесу, мы выбрались к реке. Не бог весть какой, вброд можно перейти. Как там было: рыба-кит? Нет, в этом «море» таких млекопитающих точно не водилось.
– Ни фига мы тут не найдем, – жаловался Куракин. – Надо возвращаться в деревню и говорить с местными.
Я, в общем-то, был с ним согласен. И даже не хотел настаивать на своем только из-за того, что здравую мысль высказал Саша. Но нечто вроде внутреннего чутья говорило мне: «Здесь что-то есть».
– Пройдем немного вдоль реки, – сказал я.
Высокородный что-то пробубнил, но возражать не стал. То-то же. Аганин шагал молча, Терлецкая с самым отсутствующим видом разглядывала небо. Даже Зыбунина ушла в себя, разве что табличку не повесила: «Вернусь не скоро».
Один только Рамик зыркал по окрестностям, пытаясь увидеть хоть какую-то зацепку. Он первым и вскинул руку.
– Там! – уверенно сказал мой друг.
Я даже не сразу увидел, что именно «там». Зато спустя еще добрых метров пятьдесят почувствовал. Место, наполненное силой. Вроде лебяжьего оврага возле школы.
Подойдя ближе, мы увидели довольно любопытную картину. Возле берега, чуть утопленное в воде, стояло дерево. Обгоревшее, расплющенное ровно посередине. Меж его корней виднелась воронка, закручивающая речной сор и частички земли. Меня аж пробрало.
– Молния попала в дерево, – констатировала «вернувшаяся» к нам Зыбунина.
– Здесь все стихии сошлись воедино, – Рамик запустил руки в волосы. – Молния ударила в дерево, оно загорелось. Все возле воды. Воронка – ветер. Рядом с берегом – земля.
– И все в месте силы, – подытожил я. – «Чудо-юдо Рыба-кит…» Теперь мы хотя бы знаем, как оно появилось. Сила родила существо, точнее, преобразовала его. Вопрос в другом: чего это юдо хочет добиться?
– Не нравится мне здесь, – призналась Терлецкая.
Я ожидал подколов от Кати, ее хлебом не корми – дай ткнуть высокородную, но ведьма вжала голову в плечи и грозно сверкала зелеными глазами.
– Ладно, возвращаемся, – сказал я. – Надо еще что-нибудь поесть сообразить.
Деревня встретила нас прежней тишиной. Хотя, казалось бы, день на дворе, неужели никто действительно не высунется наружу из-за этих волков? Что-то тут явно нечисто. Единственное место, где я чувствовал себя в безопасности, – это тот самый домик. Признаться, мне и наружу теперь не очень-то хотелось.